Кристин Монсон - Блистательный обольститель
Действительно Дерек неожиданно поднялся.
— Прошу простить, путешествие утомило меня больше, чем я думал… и я чувствую, что должен побыть с отцом. — Он поймал руку Мариан и прижал ее к губам. — Мои извинения, дорогая. Возможно, завтра мне будет лучше.
Взяв свою трость, он направился к двери.
Хриплое контральто Мариан последовало за ним:
— Но я могу проводить тебя, Дерек. Я скакала так далеко не для того, чтобы встреча была такой короткой!
«Оставь его в покое! — хотела закричать Анне-Лиз. — Разве ты можешь понять, какую сильную физическую и моральную боль он испытывает?»
Но Мариан не понимала, а Дерек не мог отказать ей. Несмотря на судорогу в плечах, он повернулся с горящим взглядом:
— Конечно же, приходи, если хочешь.
— Чуть погодя, дорогой. — Мариан отпускала его небрежно, как кошка, играющая с мышью. — Я должна поесть. Я голодна.
Кивнув, он повернулся и вышел.
С легким презрением в изумрудных глазах Мариан обернулась к Анне-Лиз:
— Как я поняла, вы дочь священника?
— Мой отец служил в Китае и Индии.
— Вы будете жить в Лондоне, мисс Бевинс?
— Девон, мисс Лонгстрит. — Анне-Лиз собрала все свое мужество и достоинство. — Пока не ясно, буду ли я жить в Лондоне, полковник Клавель еще не принял окончательного решения.
Это не было ложью, так как полковник не упоминал о ее переезде в Лондон ни разу с тех пор, как они приплыли из Карачи.
Зеленовато-желтый блеск появился в глазах Мариан, как будто она, благодаря своей проницательности, поняла суть невинного спокойствия в словах Анне-Лиз.
— Я удивилась, что вы согласились быть… можно сказать, протеже Дерека. Вы слишком прогрессивны для человека, воспитанного под сенью креста, мисс Девон! Или вы утомились от строгостей учения миссионеров?
— Мариан! — Роберт Клавель был, как и Анне-Лиз, поражен грубостью Мариан. — Как ты можешь так разговаривать с мисс Девон?
— О, я чувствую, что мисс Девон понимает, что я хочу сказать. В конце концов не могла же она так долго быть вдали от изысканного общества, чтобы не понять: предложенная Дереком поддержка может быть истолкована злыми языками неверно.
— Не могу представить почему, — возразила Анне-Лиз с очевидным спокойствием. — Так как я нахожусь под опекой полковника Клавеля, то его помощь мне вполне понятна, оскорбить меня — значит, оскорбить и его. Что до моих моральных принципов, то, уверяю вас, они не изменились. А теперь, — она встала, — я хотела бы оставить вас, поскольку путешествие было достаточно долгим.
Покинув комнату, она услышала приглушенный, злой голос Роберта:
— Мариан, сколько можно играть в кошки мышки за спиной Дерека?
— Конечно, — послышался отрывистый голос Мариан, — ты мог заметить, что в комнате было две кошки?
Вместо того чтобы идти в свою комнату, Анне-Лиз вышла на выложенную кирпичом веранду, чтобы вдохнуть свежего летнего воздуха. Окружающие поместье луга были яркими, зелеными, покрытыми одуванчиками и маргаритками. Сорвав свою уродливую шляпку, она сбежала по ступенькам террасы прямо на душистый луг, мимо живой самшитовой изгороди, вдоль которой шли клумбы крокусов, нарциссов и тюльпанов. Мариан Лонгстрит действительно была кошкой, готовой царапаться и кусаться, намеревавшейся немедленно отослать Анне-Лиз из-за сплетен, которые, конечно, появятся, даже если сама Мариан не приложит к этому руку. О, быть бы свободной и ни от кого не зависеть, свободно ходить везде, где ей нравится… снова в Индии, чьи тайны все еще манили и очаровывали ее! Определенно она не принадлежала к этому миру.
Около часа она гуляла: то спокойно шла, то бежала по лугам под огромными лохматыми тучами. С расстояния великолепный дом в форме буквы «Е» выглядел как бриллиант среди изумрудов. Дом, вызывающий трепет и задуманный в честь королевы Елизаветы. Как горд должен быть Дерек Клермором!.. и как слеп по отношению к женщине, которую он собирался сделать баронессой. Теперь она поняла, почему Роберт не любил Мариан: была в ней какая-то бесчувственность, жестокость. Но Дерек-то этого не видел!
Анне-Лиз сняла свой кринолин и легла на траву, глядя в небо. Нет, она не завидовала Мариан, как хозяйке Клермора, ее владениям, а только ее положению будущей жены Дерека. Что до нее, то Анне-Лиз унаследовала вкус отца к приключениям и экзотическим странам. Сассекс слишком спокойный, слишком сельский, слишком тихий. Ее глаза закрылись от сонной жары, и жужжащая пчела напомнила ей Индию — с ее огромными, серыми, разукрашенными слонами и витиеватыми индуистскими храмами, с ее чувственной красотой. Она думала о джунглях, темных, густых и загадочных, как глаза Дерека, ночах, черных, как его глаза… и еще о том, как было бы хорошо любить его! Отец никогда не говорил с ней о физической любви между мужчиной и женщиной, которая ведет к появлению детей. Несмотря на доверительные отношения, он не мог заговорить об этом со своей юной дочерью. За семнадцать лет в Азии она не раз видела человеческую наготу, но увидя Дерека полуодетым в постели, она была почти шокирована. Тем не менее раздетым он показался ей еще привлекательнее. Покраснев от воспоминаний, она закрыла глаза рукой. В продолжение долгих месяцев в море она старалась не представлять его в таком романтическом виде вообще. Она была реалисткой: Дерек никогда не будет принадлежать ей. Взращивая тайное желание принадлежать ему, она могла лишь смутить и оскорбить себя. Она старалась думать о Дереке только как о пациенте, когда он был сильно болен… Однако теперь… черные завитки волос на его груди стояли перед ее глазами, его плечо казалось таким теплым и сильным. Она также чувствовала его руки, успокаивающие и расслабляющие, чувствовала его губы…
— Мисс Девон…
Испугавшись, Анне-Лиз обернулась и прижалась к траве.
— Мистер Клавель! — Она бросила быстрый смущенный взгляд на свой сброшенный кринолин.
— Извините, что испугал вас, — Роберт и сам выглядел слегка смущенным. — Мне уйти?
Ее щеки стали розовыми:
— Нет, но не будете ли вы так добры повернуться спиной…
Роберт повиновался, но без особой охоты. Он знал, что это покажется неприличным Анне-Лиз, но не мог оторвать взгляда от изгибов ее тела, которое было скрыто под траурной одеждой. Она была прекрасно сложена и выглядела весьма заманчиво для ее возраста. Роберт удивлялся, как это Дерек еще не приложил к ней руку. У нее были длинные ноги, приятно округлые бедра и тонкая талия, переходящая в высокий бюст, что заставило его сердце стучать сильнее. Ее черные волосы, высоко перехваченные, спускались вниз забавными завитками и развевались на легком ветру. Густые ресницы обрамляли золотистые глаза. Лежа на спине в высокой траве, она производила впечатление сумасбродной молодой куртизанки, ждущей тайного любовника. В черном крепе она выглядела старше своих лет. «Ее кожа цвета слоновой кости как будто впитала розовые и золотые тона чистого света Сассекса, — подумал Роберт. — Черты ее лица исключительно правильные: закругленный подбородок, андалузский нос, янтарные тлеющие глаза, но особенно — широкий рот. Скоро она превратится в настоящую красавицу. И почему брат ничего не сказал о ней в письме?.. Если только он не приберег ее для себя». Роберту было интересно, как Дерек мог не увлечься. Даже Мариан с ее очаровательными взглядами, обнаруживающими покровительство, поймет, что ее королевская красота в конечном счете находится под угрозой. Однажды мисс Девон расцветет. Пока же она казалась почти ребенком. Он слышал, как она застегивала свой кринолин.
