Барбара Картленд - Любовь сильнее дьявола
– Это зависит от того, что называть наслаждением, – нахмурился мистер Темплтон.
Граф поднял бокал.
– Прежде всего – вино и женщины! – провозгласил он. – Все остальное приложится.
Полковник улыбнулся, но Хариза понимала, какие чувства скрываются за этой улыбкой.
Граф продолжал вести себя так, будто находился на сцене.
То же самое можно было сказать и о мадам Дюба.
Кокетка вложила свою ладошку в руку мистера Темплтона и проворковала:
– Мой дорогой английский полковник, вы должны как можно скорее приехать в Париж, ко мне в гости, и я раскрою перед вами врата наслаждений, о которых вы доселе не могли и мечтать!
При этом ее ресницы затрепетали, а на губах запорхала игривая улыбка.
Было очевидно, что она не прочь пофлиртовать с «английским полковником».
Внезапно Хариза сказала:
– Я хотела бы подняться наверх и немного отдохнуть перед обедом.
У себя дома она никогда так не делала.
Ей просто хотелось уйти.
Под фривольными взглядами графа она чувствовала себя неловко.
К тому же ей была противна та доверительная манера, в которой мадам Дюба говорила с отцом.
Как была бы потрясена ее мать, увидев подобное, и как, должно быть, отцу сейчас нелегко.
«Эти люди мне омерзительны! – подумала она. – Надеюсь, не все его друзья таковы».
Можно было с уверенностью сказать, что родственники нового маркиза никогда не найдут с ними общего языка.
Для них это будет ударом.
Мадам Дюба стала уговаривать Харизу не покидать их общество, но маркиз сказал:
– Спешить некуда. Обед будет подан только в половине девятого, да и это гораздо раньше, чем мы привыкли в Париже.
Хариза не сомневалась в достоверности его слов, однако здесь был не Париж, а Беркшир.
Впрочем, врожденная деликатность не позволила ей сказать это вслух.
Она просто направилась к выходу.
Графу ничего не оставалось, как только открыть перед ней дверь.
Хариза поднялась по лестнице.
Ей не нужно было осведомляться, где ее спальня: в Обители у нее имелась своя комната.
Эту комнату она особенно любила, потому что ее на свой вкус обставляла и украшала миссис Темплтон.
Мама подбирала шторы и мебель.
А однажды Хариза попросила у старого маркиза разрешения повесить здесь картину, которая ей больше всего нравилась.
Будучи в самом нежном возрасте, Хариза могла часами с удовольствием рассматривать полотна Лукаса Кранаха.
Для нее в мире не существовало картины лучше, чем «Отдых на пути в Египет» кисти этого художника.
На ней были изображены Дева Мария с младенцем Иисусом на руках и Иосиф, стоящий у нее за спиной.
Вокруг них парили и резвились на траве ангелочки с расправленными крылышками.
Эта сцена волновала ее до глубины души, неизменно поражая воображение.
После того как старый маркиз разрешил Харизе повесить картину в ее спальне, она каждое утро, просыпаясь, подолгу ею любовалась.
А вечером нашептывала ему свои молитвы.
Сама комната находилась в наиболее древней части Обители.
Каменные стены здесь, как и во всем здании, были обшиты белыми панелями.
Все остальное в комнате специально подбиралось под эту удивительную картину.
Шторы были того же глубокого синего цвета, что и платье Девы Марии.
Розовый и синий – цвета земли, на которой расположилось Святое Семейство, – обнаруживались на великолепном ковре на полу.
Балдахин над кроватью был прикреплен к золотистому венчику с изображением ангелочков.
Войдя в спальню, Хариза увидела, что садовники не забыли принести сюда ее любимые цветы.
По обе стороны камина стояли вазы с лилиями, а на комоде еще одна – с белыми розами.
Так было всегда, когда Хариза приезжала в Обитель.
За единственным исключением: на туалетном столике красовались в вазе такие же орхидеи, что маркиз послал ей домой.
Только сейчас Хариза сообразила, что забыла его поблагодарить.
Надо будет извиниться за это, подумала она, когда спустится к обеду.
В спальню с шумом ввалилась Бесси.
Эта старая горничная обычно брала на себя заботы о ней.
– Я думала, вы еще внизу, мисс Хариза. Но я рада снова видеть вас в вашей комнате, это уж точно!
– Я тоже рада видеть тебя, Бесси. Как ты поживаешь?
– Просто голова кругом идет, это уж точно, мисс! – застрекотала Бесси. – Все вверх тормашками, уж и не пойму, на каком я свете; может, уже на том!
– Что ты хочешь этим сказать? – спросила Хариза, пока Бесси расстегивала ей платье, а затем помогала надеть ночную сорочку и гармонирующий с ней пеньюар.
– Завтрак в одиннадцать часов, и нам запрещено заходить в спальни, как было всегда, – жаловалась Бесси. – А второй завтрак – в полдень. Этак скоро придется обед подавать в полночь, это уж точно!
Хариза невольно улыбнулась, слушая горничную.
– У французов другой распорядок дня, – объяснила она.
– И люди у них другие! – снова зачастила Бесси. – Видели бы вы те сундуки, что эта приезжая леди с собой притащила.
Можно подумать, она приехала сюда лет на пять!
– Что ж, она очень элегантно одевается.
Хариза услышала в своем голосе холодок антипатии.
Она уже решила бесповоротно, что мадам Дюба ей не нравится.
Как, впрочем, и граф Суассон.
И все же чуть погодя Хариза упрекнула себя в ограниченности.
Неразумно требовать от иностранцев, чтобы они ничем не отличались от твоих соотечественников, и подогревать свое желание унижать их, вместо того чтобы учитывать это различие.
А вслух девушка сказала:
– Я сослалась на то, что хочу отдохнуть перед обедом, но на самом деле мне просто необходимо побыть одной, что-нибудь почитать и полюбоваться моей картиной.
– Я так и думала, что вы сразу к ней помчитесь, – улыбнулась Бесси. – «Картина мисс Харизы», так мы ее между собой называем. Она и впрямь очень красивая, это уж точно, особенно эти вот ангелочки.
– Сколько себя помню, она всегда меня восхищала, – подхватила любимую тему Хариза. – Кстати, раз уж я здесь, надо бы освежить в памяти и другие картины в галерее.
– Тогда вам лучше не откладывать это дело, – посоветовала Бесси. – А то, пока вы соберетесь, там половины уже не будет!
Хариза замерла.
– Что это значит?
Бесси понизила голос.
– Я случайно услышала, как его светлость спрашивал мистера Шелдона, какие картины можно продать.
Хариза уставилась на горничную в крайнем изумлении.
– Продать? – воскликнула она. – Но ему наверняка должно быть известно, что они относятся к категории фамильных ценностей, как и все в этом доме!
– Я сама слышала, как его светлость сказал: «Должно же быть тут хоть что-то, что не значится в этом чертовом списке!»– Бесси приложила пальцы к губам. – Простите, мисс Хариза, но это его точные слова, вот так!
