Мэдлин Хантер - Соблазнитель
– Но в ту пору вы были еще очень молоды!
– Да, но это не мешало мне серьезно заниматься торговлей и вообще быть ответственным человеком, – сказал Дэниел. – Впрочем, я всегда подозревал, что ваш отец обратился ко мне просто потому, что я тогда находился в Лондоне и был не слишком обременен делами.
Такое начало заинтриговало Диану, и она спросила:
– Но почему отец не поручил заботу обо мне родственникам?
– По-моему, он с ними поссорился, а ваша мама скончалась, – с печальным вздохом ответил Дэниел.
Теперь картина стала проясняться. Диана смутно помнила своего отца, жгучего брюнета с голубыми глазами. Мать же она вообще не помнила, но ей часто вспоминалась одна пожилая дама, хотя та и не приходилась ей бабушкой.
– И что же помешало вам вернуть меня отцу? – спросила она.
– Война, – помрачнев, сказал Дэниел. – Я отдал вас на время одним пожилым супругам, но потом, так и не дождавшись весточки от вашего отца, принял другое решение...
Сообразив, что она круглая сирота, Диана оцепенела.
В одно мгновение рухнули все ее заветные надежды. Коль скоро в Англии ей некого разыскивать, то незачем и возвращаться туда. Сердце Дианы сковала тоска, смертельно побледнев, она спросила:
– А как звали моего отца?
– Джонатан.
– А чем он занимался?
– Он был судовладельцем.
– А где мы с ним жили?
– У вас был свой дом, но потом его продали с торгов за долги, в которые ваш отец залез незадолго перед своим исчезновением.
На глазах Дианы навернулись крупные слезы, в горле застрял горячий ком, а грудь сдавил железный обруч. Уж лучше бы она осталась в своей каморке, а не раскатывала по Парижу в роскошном кабриолете с Дэниелом Сент-Джоном.
Тоска становилась невыносимой, будущее представлялось ей бездонной пропастью. Диана заскрежетала зубами от отчаяния и глухо разрыдалась. Дэниел обнял ее за плечи и привлек к себе. Она уткнулась лицом в его шерстяной сюртук и дала волю слезам.
Ему не следовало говорить ей горькую правду. Нужно было выдумать изощренную небылицу и оставить ей надежду когда-нибудь найти своих родных и близких. Пусть бы разыскивала их в самых невероятных местах бесконечно долго и, разумеется, безуспешно, зато продолжала бы утешаться мечтой о встрече с ними.
Прочитав мольбу в ее серьезном и честном взгляде, Дэниел не посмел ей солгать и рассказал почти правдивую историю, исказив только одну ее часть. О многом же он вообще счел нужным умолчать, чтобы не разбить хрупкое девичье сердце.
Она продолжала рыдать, орошая слезами грубую ткань его одежды, и в душе Дэниела воскресла боль от пережитой когда-то им самим семейной трагедии. В детстве он тоже познал одиночество и вынес немало страданий, борясь за место под солнцем в этом суровом и безжалостном мире. С годами воспоминания о пережитых невзгодах стерлись, однако порой старые сердечные раны давали о себе знать. Своим исцелением он в значительной мере был обязан Жанетте. Вспомнив о сестре, Дэниел снова пожалел, что не ввел Диану в заблуждение и лишил ее остатков иллюзий относительно будущего. Пусть бы лучше она пребывала еще какое-то время в неведении об их злосчастной судьбе.
Рыдания девушки постепенно стихли, она выпрямилась. Застывшая на ее бархатистой коже слезинка вызвала у него прилив сочувствия и нежности. Ему вспомнился вчерашний эпизод в примерочной, и воображение услужливо развило сцену у зеркала и нарисовало ее продолжение, в котором фиолетовое платье медленно сползло по обнаженному телу Дианы и она, переступив через него, выпятила грудь и раскрыла рот в ожидании его поцелуя.
Сам того не осознавая, Дэниел склонил голову и, слизнув кончиком языка слезу, чмокнул ее в розовую щечку.
В глазах Дианы он прочитал испуг и любопытство, поцелуй смутил и насторожил ее, словно она почувствовала в нем нечто большее, чем желание утешить и успокоить ее.
Еще мгновение, и он поцеловал бы ее в дрожащие пухлые губы. Но внезапно лошадь испуганно заржала и встала словно вкопанная, едва не сбив зазевавшегося пешехода. Дэниел очнулся от наваждения, мысленно чертыхнулся, проклиная несвоевременное вожделение, и сказал, протягивая Диане носовой платок:
– Вытрите слезы! Пожалуй, прогулку нам лучше продолжить пешком, так вы быстрее успокоитесь.
Этот жест внимания и трогательной заботы смягчил ее испуг и легкое нервное потрясение. Диана, облегченно улыбнувшись, прильнула головой к его плечу. Он помог ей выбраться из кабриолета, она взяла его под руку и преисполнилась светлой радостью, граничащей с безудержным восторгом. Чутье подсказывало ей, что в их отношениях происходит кардинальная перемена, которая вот-вот изменит ее дальнейшую судьбу.
Впервые она почувствовала это у модистки, наблюдая в зеркале необычное выражение лица Дэниела. Дрожь, пробежавшая тогда по ее спине, была не случайной, – словно рябь на зеркальной поверхности реки, она предвещала надвигающуюся бурю. Умелый художник отобразил бы такую деталь на листе одним лишь мазком акварели, но общий тон картины тотчас же переменился бы и заставил внимательного созерцателя насторожиться.
Сумеет ли Дэниел Сент-Джон развеять все ее сомнения и сделать ее жизнь спокойной и безоблачной?
В этот ясный день в парке было много посетителей, одни из них степенно прогуливались по аллеям, другие отдыхали в беседках и на скамейках. Судя по блаженным улыбкам на лицах парижан, их всех радовало стремительное наступление весны.
– Признайтесь, Дэниел, ведь никакой мигрени у Жанетты нет? – немного осмелев, спросила Диана. – И в саду возле вашего дома вы набрели на меня вовсе не случайно. Вы все это подстроили, чтобы спровоцировать меня на откровенный разговор.
– Рано или поздно он все равно бы состоялся. Любой человек на вашем месте захотел бы узнать ответы на мучающие его вопросы. Мне следовало рассказать вам обо всем раньше, но я не решался, не желая вас огорчать: ведь вы так долго мечтали отправиться в Англию и найти там свои родовые корни.
– Я все равно поеду туда, ведь я англичанка! – сказала она и надолго замолчала, погрузившись в нахлынувшие воспоминания.
– Взгляните-ка на ту лужайку, Диана! – воскликнул ее спутник. – Сегодня в парк пожаловал сам король со своей свитой. А с ним и герцог Веллингтон в сопровождении прекрасных дам. Я представлю вас им как свою кузину. Улыбайтесь!
Диана вымучила жалкое подобие улыбки, чувствуя себя нищенкой в окружении надменных аристократов. Едва скользнув по ней высокомерным взглядом, знатные вельможи возобновляли прерванный разговор. Элегантные молодые красавицы в роскошных платьях улыбались Дэниелу и заводили с ним непринужденную светскую беседу. Диане почему-то вспомнились вдруг эротические картинки из красной книжицы, и воображение нарисовало ей Дэниела, совершающего с этими дамами греховные деяния. А потом на один мимолетный миг она представила за этим занятием себя в его объятиях.
