Барбара Картленд - Волшебные крылья
Если она не подойдет к вашим высоким требованиям, то, когда я вернусь, я придумаю еще что-нибудь. Но я почти уверена, что вы найдете ее идеальной женой, именно такой, какую вы ищите. Да и не стоит заглядывать так далеко в будущее».
Надин закончила свое письмо тонкой лестью и комплиментами, которые маркиз нашел весьма приятными, так же как и восторги по поводу его несравненных качеств любовника, которые он так часто выслушивал в свой адрес.
И только дочитав до конца письмо, он с ужасом понял: встреча с предполагаемой невестой — дело ближайших дней, ведь Кристин должна была уже получить распоряжения своей мачехи покинуть школу и направиться в Лондон.
Поскольку леди Лидфорд все так ловко устроила, ему ничего не оставалось, кроме как послать в Лондон свой экипаж сегодня утром, чтобы забрать девушку из Мидфорд-хауза, где она, без сомнения, уже его ждала.
«Черт возьми! Да ведь мне просто навязывают эту девицу!» — подумал он с возмущением.
Затем, подумав немного и сообразив, что изменить все это он уже не сможет, маркиз успокоил себя тем, что, в конце концов, приезд в его дом юной девушки его лично ни к чему не обязывает.
Конечно, кому-то, возможно, и покажется странным, что в его доме будет жить девушка, не являющаяся его родственницей, но при ней всегда будет находиться его мать, женщина чрезвычайно строгих правил и безупречной репутации, так что вряд ли это может вызвать какие-либо кривотолки. К тому же девушке всего шестнадцать. Едва ли кому-то придет в голову рассматривать этот визит как нечто большее, нежели его дружескую услугу по отношению к леди Лидфорд, которой было очень сложно взять Кристин с собой в Индию.
К концу дня он даже начал думать о том, что это будет весьма любопытно.
То, в чем маркиз не был готов признаться даже самому себе, — а если бы и признался, то счел бы себя лицемером и ханжой, — так это в том, что он был сыт по горло распутством и лицемерием женщин света, в чьих объятиях проводил столько восхитительных минут.
Маркиз был достаточно умен, чтобы понимать, что поведение принца Уэльского, который ввел новую моду на развлечения определенного сорта и, следует признать, довольно легкомысленный образ жизни, было своего рода протестом против затворнической жизни королевы и ее двора.
В прежние времена распущенность современной знати вызвала бы настоящий скандал в свете.
Но напыщенная серьезность принца Альберта была невероятно скучна, и маркиз часто подсмеивался над ранними викторианцами, которые закрывали чехлами ножки пианино и столиков, чтобы они, не дай Бог, не вызвали нескромные ассоциации и желания.
Теперь же в Мальборо-хаузе, в котором безраздельно властвовал принц Уэльский, царили весьма свободные нравы. Считалось, что, если женщина вышла замуж и принесла своему мужу нескольких детей, а главное, старшего сына, который станет наследником, она может позволить себе, конечно весьма осмотрительно, развлекаться в свое удовольствие при условии, что это не станет достоянием гласности и не вызовет скандала.
Конечно, все это не могло укрыться от ее ближайшего окружения, и без сомнения, она даже обсуждала с приятельницами своих поклонников, но таким небрежным тоном, словно это были всего лишь перья на ее шляпке.
Маркиз встречал многих самодовольных мужей, которые просиживали в своих клубах, как это было принято в те времена, с четырех часов пополудни и до самого вечера, когда уже надо было идти домой обедать, и говорил себе, что он никогда не станет так поступать. Хотя во многих случаях подобное легкомыслие мужей было ему на руку, но именно поэтому он и рассматривал такое поведение как самую непростительную глупость.
С его точки зрения, все это было слишком унизительно, и он ни за что бы не хотел оказаться на месте такого мужа.
Одно дело быть горячим, пылким любовником, человеком, который покорил сердце женщины и сделал ее своею, неважно, кому она принадлежала по закону, и совсем другое дело быть обманутым мужем и страдать от унижения, зная, что твоя жена предпочла другого и скорее всего лучшего мужчину.
«Такого мне ни за что не вынести», — говорил себе маркиз.
И хотя он ничего не имел против, когда его соблазняли и очаровывали красивые женщины, Тиан прекрасно понимал, что чувствует к ним всего лишь физическое влечение, которое не затрагивало его душу и сердце. И все же какая-то частичка его сознания ужасалась этой вседозволенности.
Погруженный в свои невеселые мысли, маркиз, сам того не замечая, выехал на дорогу, пролегающую по его собственным землям, и увидел, что вдали уже показался Вент Роял.
Это было большое красивое здание, выгодно отличающееся своим внешним видом от дома лорда Батлета, так же как и от любого другого особняка графства.
Вент Роял был построен во второй половине семнадцатого века во времена Карла II, сразу после Реставрации, когда роялисты вернули свои позиции и когда Англия вновь расцвела после тех лишений и ужасов, что были ею пережиты в годы английской республики.
Вновь взошедший на престол король Карл II, после многих лет изгнания, начал свое первое путешествие по стране. Первый дом, в котором он остановился, был Вент-хауз, который в честь этого события был переименован в Вент Роял.
Многие поколения славного рода Вентов улучшали планировку и фасад этого дома, делая его просторнее и современнее, и за прошедшие столетия он превратился в огромное, величественное здание со сложной архитектурой. И все же Вент Роял все еще сохранял какую-то удивительную магию того времени, когда его строгие четкие линии впервые появились на фоне голубого неба.
Маркизу всегда казалось, что в этом доме навеки запечатлелись счастье и радость молодого короля, дождавшегося наконец короны. Его смех словно все еще звучал в самых старых покоях, где молодой король почивал и, без сомнения, наслаждался любовью в объятиях одной из своих очаровательных любовниц.
В дни своего детства маркиз невольно старался подражать королю. Возможно, потому, что портреты Карла висели чуть ли не в каждой комнате, и поэтому, казалось, что он незримо присутствует в доме.
Еще мальчиком он прочитал множество книг об этом монархе, в которых восхвалялись его ум, мудрость и твердая воля, позволившая ему до самых последних дней сохранять прекрасную физическую форму.
И маленький Тиан следовал примеру короля Карла. Он много ездил верхом, плавал, ходил под парусами, играл в теннис.
Король Карл однажды в разговоре с лордом Кларендоном охарактеризовал свои ежедневные занятия спортом как свое лучшее лекарство. Маркиз был с ним совершенно согласен, но при этом иногда думал, что к этой же категории можно было отнести и занятия любовью.
