Елена Романова - До любви две мили и один шаг (СИ)
Просматривая корреспонденцию и всевозможные счета, я чувствовала, что начинаю слишком сильно прикипать к Шропширу. Для чего я пытаюсь идти против сложившихся здесь традиций? Почему мне непременно нужно противопоставлять себя всему свету? Уж, не знаю, может это от недостатка воспитания?
— Леди Блайт, — моя экономка приоткрыла дверь кабинета, — приехал слуга мистера Остина…
Разрази меня гром… Неужели Остин не слышал о конспирации?
— Скажи, чтобы оставил визитку и передай, что леди Блайт сегодня не принимает, — холодно приказала, не поднимая головы. Ну, разве я не права? Или гордый и неприступный Остин рассчитывает, что я упаду ему в ноги?
Не прошло и пяти минут, как экономка бледная и встревоженная вернулась обратно. Бедная женщина в чепце и строгом черном платье возвестила о том, что привратник наотрез отказался возвращаться домой, не передав мне устное послание.
Я отложила документы и подняла голову, серьезно взглянув на миссис Мас. Если бы мои глаза могли метать молнии, то запросто испепелили бы ее.
— Выставите этого господина за дверь!
— Леди Блайт, привратник мистера Остина сказал, что мистер Остин его уволит, если он не передаст вам это послание.
— Эм…, — ну, это ни в какие ворота не лезет, — миссис Мас, если вы не выгоните этого человека, то я сама вас уволю!
Кажется, у нее задергался глаз. Конечно, я бы не уволила экономку, хотя бы потому, что доверяла ей управление домом и редко находила за ней ошибки. Искать новую — дело непростое.
— Конечно, леди, — вымолвила она.
Я уже не надеялась, что миссис Мас рискнет меня беспокоить, однако, она вновь поскреблась в дверь.
— Привратник мистера Остина…
Нет, это уже слишком! И что о себе думает Остин?
— Где этот привратник? — резко оборвала, опираясь ладонями о столешницу и поднимаясь.
Я последовала за миссис Мас, закипая, как чайник. Если у этого господина недостаточно веский повод, чтобы вести себя с подобающей дерзостью, я разорву его на клочки.
— Что вам угодно? — бросила я привратнику, который ожидал меня в холле.
— Леди Блайт, — он снял шляпу и поклонился, виновато и несколько смущенно глядя в пол, — мой хозяин просит вас…
О чем он там просит? Боже, я готова придушить стоящего напротив человека лишь за одно упоминание о Джеймсе.
— … просит вас… — дрожащим голосом продолжал привратник, видимо, вспоминая все сказанное ему в точности, — чтобы вы…
Я готова биться в конвульсиях. Что происходит со мной, когда кто-то говорит об Остине?
— … чтобы вы оказали ему честь…
У привратника, видимо, туго с памятью. Если он не договорит фразу, то я вытрясу из него все до последнего словечка.
— … оказали честь поужинать вместе с ним…
Интересненько. Меня забавляла и притягивала мысль о том, что я смогу метнуть в Остина тарелку фасолевого супа.
— … вместе с ним и леди Бейли сегодня в семь вечера.
Я долго молчала, будто привратник вместо жеманного потряхивания телом, дал мне пару пощечин. Кажется, у меня пылали щеки. Тишину прерывали лишь старинные часы в гостиной, решившие оповестить меня, что уже шесть.
— В семь вечера, — наконец повторила я, поворотившись к лестнице.
Плевать, что моя экономка застыла рядом с привратником и смотрит, как я бреду вверх по ступеням. Это удар! Весомый удар по моему самомнению и гордости! Это плевок и весьма существенный. Я слышала, как миссис Мас принялась выталкивать его за дверь, убеждая, что он выполнил свою миссию и может ехать домой.
Я ненавижу Джеймса Остина. Всем сердцем. Всем своим существом. Унизить меня сильнее не удавалось даже ядовитому Чарльзу Беккету. Но если Остин рассчитывает на то, что узнав об ужине именно с Бейли, я рыдаю в подушку, он — полный осел. Я приду. Я одену самое шикарное платье и умопомрачительные драгоценности. Я заставлю его кусать локти. Правда, у меня всего час. Но и этого мне будет достаточно, чтобы свести его с ума.
ГЛАВА 9
Я могу устоять против всего, кроме искушения.
О. УальдКружевной корсет из шелка стоил мне десять фунтов.
Шелковые панталоны, которых так стеснялись некоторые дамы, я приобрела за два фунта.
Платье на кринолине с открытыми руками и глубоким вырезом, ожерелье из жемчуга и туфли с атласными лентами обошлись в пятьдесят фунтов.
Итого, шестьдесят два фунта при годовом содержании в тысячу.
Я придирчиво оглядела себя в зеркало. Если это не впечатлит Остина, то хотя бы позлит Бейли.
Ровно в семь я была в холле его поместья, отмечая, что у этого гордеца довольно неплохой вкус. Управляющий проводил меня в гостиную, где я застала занимательную картину: Остин ожидал меня, сидя в кресле, но увидев, что я появилась, он молниеносно поднялся. Он был один. Если Бейли не шарахается где-нибудь по дому, то ужин в ее обществе — самый настоящий фарс. О, уважаемые, как же я не догадалась об этом сразу? Решила, что Остин — простофиля, раз прислал привратника звать меня на тайное свидание, а ведь он оказался настоящим стратегом.
— Добрый вечер, леди Блайт, — на меня глядели проницательные глаза.
— Добрый… — я прошагала к столу, шурша платьем, положила свой зонт и сумочку и начала стягивать перчатки, — а где же миссис Бейли? — спросила промежду прочим, не отрываясь от своего занятия.
Интересно смутится ли мой оппонент? Вижу, что ничуть.
— Миссис Бейли? — он приподнял брови, — думаю, что она уже не приедет.
— Вы заманили меня обманом? — нарочито громко спросила я и резко подняла голову, чтобы увидеть его лицо.
У него был чересчур довольный вид.
— Хочу поговорить с вами, Анна. Вы не против?
— О чем?
— Обо всем.
Слишком туманное объяснение. Он предложил мне сесть в кресло, и мы оказались друг напротив друга. Меня это коробило, но я выполнила просьбу.
— Расскажите мне о себе.
Странное чувство жгло изнутри. Я не привыкла краснеть и смущаться, но мой организм буквально взбунтовался, одарив и тем и другим.
— Что вы хотите знать? — я разглядывала картины на стене вместо того, чтобы глядеть ему в глаза. Это не недостаток воспитания, это… стыд?
— Абсолютно все, — услышала его строгий голос.
— Спрашивайте.
— Леди Блайт, — он расслабленно откинулся на спинку, — начнем с того, что произошло в саду у миссис Вебер.
Мама дорогая… Для чего ему упоминать этот чудовищный сад? У меня возникло стойкое ощущение, что кресло уходит под землю. Сказать, что произошла чудовищная ошибка? Но ведь это была ложь, а я не лицемерка.
