Барбара Картленд - Путешествие в рай
Ее голос оборвался, и она замолчала.
— Вы правы, Камала, — тихо произнес Конрад Вериан. — Нельзя связывать себя узами брака с тем, кого не любишь.
Глава третья
Они отправились в Саутгемптон только через пять дней.
Конрад настаивал на более раннем отъезде, но после небольшой прогулки верхом по соседнему полю вернулся разбитым: он был бледен и весь дрожал и сам, без уговоров, лег в постель.
— Я же говорила вам, что еще рано! — укоряла его Камала.
— Вы говорите точно так же, как моя няня, когда мне было шесть лет, — ответил Конрад. — Она всегда считала, что права, и никогда не упускала случая проворчать: "Я же говорила тебе!"
— Вам надо набраться терпения и дать сломанной кости срастись, чтобы вновь почувствовать себя здоровым, — назидательно произнесла Камала.
От ее внимания не ускользнуло, что ему все еще больно. Она даже настояла на том, чтобы он снял повязку: хотела убедиться, что верховая прогулка не нанесла ему вреда.
Все оказалось в порядке, и она легко, но умело принялась разминать Конраду больное плечо.
— У вас волшебные пальцы, — признался он. — Я не знаю, как это объяснить, но вы превосходно умеете снимать боль и облегчать страдания изнуренного тела.
— Хорошо, если бы это было правдой, потому что то же самое люди говорили и о моем отце, — ответила польщенная Камала. — Как только его пальцы прикасались к больным, те сразу начинали чувствовать себя лучше.
— Вы полагаете, что унаследовали его дар?
— Хотелось бы надеяться, — ответила девушка. — Когда я делаю массаж, вправляю сломанные кости или просто уговариваю больного поспать, я молю Всевышнего, чтобы через меня он даровал несчастному исцеление.
— Вы незаурядная личность, — вырвалось у Конрада.
После массажа он уснул, а когда проснулся, обнаружил, что уже наступил вечер и его спасительница сидит у камина. Он принялся разглядывать ее в отблесках огня.
Камала подняла голову, и их взгляды встретились.
— Вам лучше?
— Намного, — подтвердил Конрад. — Мне кажется, вы действительно обладаете неким магическим даром исцеления, однако я не стану искушать судьбу. Я преклоняю голову перед вами и буду еще три дня смиренно ожидать того момента, когда мы с вами отправимся в Саутгемптон.
— Вы не заскучали здесь? — полюбопытствовала Камала.
— Мне никогда еще в жизни не было так хорошо и так интересно, как в этом тихом крестьянском доме, — признался Конрад. — Более того, я еще никогда не был так… заинтригован.
— Кем? Мной?
— Вы весьма загадочная личность!
— И чем же я загадочна?
— Я ни разу не встречал таких людей, как вы.
— Признаюсь вам, я рада, что не напоминаю девушек, которых вы, возможно, встречали в каждом порту.
— Будь они похожи на вас, я бы не вернулся домой.
Камала неуверенно посмотрела на него. Конрад говорил сухим, довольно циничным тоном, и было непонятно, насмехается он над ней или нет.
У нее сложилось впечатление, что временами он напускает на себя грубоватое безразличие, хотя на самом деле испытывает совершенно иные чувства. Казалось, он намеренно пытается сохранять дистанцию между ними.
— Расскажите мне еще про Францию, — попросила Камала, меняя тему разговора.
— Я не знаю эту страну так хорошо, как Италию, — ответил Конрад. — Но вам непременно понравится Париж, если вы в нем побываете.
— Чем же? — уточнила Камала.
— Этот город отличается особой красотой, и в нем живут замечательные люди: у них прекрасные манеры, они галантны, доброжелательны и умеют так радоваться жизни, как, пожалуй, никакой другой народ на свете.
— А я думала, что все это было утрачено в годы Французской революции, — заметила Камала.
— Революции могут сметать с трона королей, — отозвался Конрад, — но не меняют глубинный характер народа.
— Да, история это доказывала, и не раз, — согласилась его собеседница.
"Удивительно, насколько она умна и как много знает!" — подумал Конрад.
— Откуда вам это известно? — спросил он, когда они заговорили о странах Востока и выяснилось, что Камала неплохо разбирается в основах буддизма.
Девушка улыбнулась:
— Папа всегда говорил, что если ты не можешь путешествовать физически, то для путешествий ума нет никаких преград.
— Вы, должно быть, много читали?
— Да, всякий раз, когда у меня бывала такая возможность, — ответила Камала.
В ее голосе прозвучала легкая горечь: Камала тотчас вспомнила, как дядя Маркус запрещал ей брать в руки книги и постоянно повторял, что каждую свободную минуту она должна проводить за вышиванием.
Как будто прочитав ее мысли, Конрад сказал:
— Теперь, когда вы освободились от власти вашего дяди, можете читать что угодно и когда угодно. Кстати, у вашей тети во Франции большая библиотека?
Камала поспешно отвернулась и принялась разглядывать огонь в очаге.
— Э-э-э… Я… я не знаю.
— По крайней мере, надеюсь, что она не запретит вам читать.
— Я тоже…
— Вы говорите как-то неуверенно. Это потому, что вы не видели вашу тетю вот уже несколько лет, я правильно понимаю?
— Да…
— Но если вас не слишком радует предстоящая встреча с ней, то на что вы надеетесь?
— Думаю, что, как только я попаду во Францию, моя жизнь наладится, — ответила Камала.
Боже, как ей хотелось признаться, что она солгала, что во Франции у нее нет никакой тети!
Но она опасалась, что Конрад немедленно отправит ее к Маркусу Плейтону, узнав, что в Гавре ее никто не ждет, ведь он очень сильно удивился, когда она сказала, что путешествует в одиночку. Камала была уверена, что он именно так и поступит, и решила ни в коем случае не говорить ему правду. Она попрощается с ним в Саутгемптоне, и пусть он думает, что, переправившись через Ла-Манш, она окажется в надежных руках.
И в то же время обман ей претил, ведь Конрад был так добр к ней, проявил такое понимание и вообще показал себя человеком, которому можно доверять.
Однажды он польстил ей, назвав ее красивой, но сделал это очень деликатно, не задев ее. Сказать по правде, ей было даже приятно слышать подобное признание из его уст.
— Я счастлива! Боже, как я счастлива! — говорила себе Камала каждую ночь, ложась в постель.
Она была не настолько наивна и невинна, чтобы не понимать, что, общаясь с незнакомым мужчиной, рискует поставить себя в неловкое, а то и откровенно щекотливое положение.
Впрочем, следовало признать, что еще никто из мужчин не вел себя с ней так галантно и сдержанно, как Конрад Вериан.
С другой стороны, что ей было известно о мужчинах? Если она с кем и общалась, то только с гостями Плейтонов. Причем, как правило, это были или стеснительные тихони, или развязные ловеласы.
