Жюльетта Бенцони - Сын Авроры
— Скажите, у меня ведь нет шансов?
— Если честно, понятия не имею! Но вы все так же прекрасны, моя дорогая.
Она не стала добавлять, что для «шанса» необходима была также искра страстной любви, но Аврора и сама это понимала. Посчитав свое дальнейшее присутствие излишне назойливым, она спросила дозволения удалиться.
— Надеюсь, вы побудете у нас какое-то время? — спросила княгиня, протягивая Авроре руку. — Вы снова проживаете в вашем особняке?
— Нет, я остановилась у сестры, которая вот-вот приедет, и меня все устраивает. Что же до особняка... Там почти нет прислуги, и может случиться так, что я вообще его продам.
— Уж не любовь ли всему виной?
— Если любовь ушла, это не имеет более никакого значения... Кстати, могу я справиться у Ее Высочества о госпоже фон Менкен? Мы были очень близки, но с момента моего отъезда из Гослара я о ней ничего не знаю... Признаться, мне очень ее не хватает...
Лицо княгини помрачнело:
— Увы, бедное мое дитя, мне следовало сообщить вам заранее: Елизаветы больше нет. Зимой ее карету занесло на скользкой дороге и швырнуло прямо на скалы, а оттуда — в Эльбу. Когда ее извлекли из воды, она была уже мертва.
— О, Господи!..
Аврора сделала быстрый реверанс и выбежала из комнаты. Она бросилась к лестнице, прижав ладони к лицу, чтобы не расплакаться, а стража и придворные провожали ее насмешливыми взглядами. Вернувшись в комнату для отдыха и убедившись, что она одна, молодая женщина разразилась рыданиями, позволив себе излить в слезах всю боль от страшной потери. Бедная Елизавета — всегда такая веселая, полная жизни! Любезный свидетель всех ее любовных треволнений, мудрая советчица и просто замечательный друг! Та, которая все понимала, с которой можно было делиться без утайки абсолютно всем! Неужели ее больше нет в живых?..
Убитая горем, молодая женщина сбежала по мраморным ступеням вниз, оступилась и, очевидно, расшиблась бы насмерть, если бы сильная рука вдруг не поддержала ее:
— Что это вы, сударыня, хотите покончить собой?
Слезы застилали ей глаза, но это не помешало Авроре разглядеть своего спасителя: этот знакомый запах, глубокий голос, могучие руки...
А он уже узнал эту женщину в слезах:
— Вы?.. Но как вы здесь оказались?
Холодный тон, каким был задан этот вопрос, быстро привел ее в чувство. Аврора выпрямилась, отступила на шаг и достала из кармана кружевной платок, который, впрочем, имел скорее декоративную функцию и был малопригоден для подобных ситуаций. Тогда он предложил ей свой.
— Никогда не мог понять, зачем вообще нужны эти смехотворные дамские платки. Разве что для того, чтобы ронять их или бросать кому-нибудь в лицо...
Он усмехнулся и преградил ей путь, отчего Аврора с яростью в голосе воскликнула:
— Я с большим удовольствием поприветствовала бы вас, как полагается, Ваша курфюрстская светлость, однако ступеньки этой лестницы, увы, не позволяют мне сделать реверанс...
— Будем считать, что я избавляю вас от этой досадной необходимости! Почему вы плачете?
— Вдовствующая княгиня только что сообщила мне о гибели моей лучшей подруги...
— Госпожи фон Менкен? Так вы не знали об этом?
— А как, по-вашему, я могла об этом узнать? Там, где я находилась, от меня все тщательно скрывалось! О, какое лицемерие, какая неприкрытая наглость: ведь это вы настояли на том, чтобы меня сослали в монастырь!
— Пойдемте со мной!
Он взял ее под руку и, проводив в свой рабочий кабинет, усадил в кресло.
Разгневанная и оскорбленная подобной развязностью, Аврора нарочно старалась не смотреть в его сторону. Приподняв подол платья, она сняла атласную туфельку и принялась осторожно массировать распухшую лодыжку.
— Похоже, вам и впрямь больно?..
Фридрих Август приблизился, встал перед ней на колени и бережно, даже ласково, взял ее ножку в свои большие ладони. Легким, привычным движением он распустил подвязку, стянул с ноги Авроры чулок и принялся тихонько массировать лодыжку. Не отрываясь от своего занятия и не поднимая глаз, он спросил:
— Так почему вы вернулись?
— Чтобы узнать, какая муха вас укусила: для чего вы отправили меня в Кведлинбург? Монашеская жизнь никогда меня не привлекала, и вы прекрасно знали об этом. Тогда в чем же причина?
— В том, чтобы вы не мучили себя напрасными ожиданиями. Я не хотел жениться на вас!
— Но я ведь даже не просила вас об этом!
— Возможно, когда-нибудь попросили бы! Боже, какая у вас гладкая кожа!..
Его голос заметно потеплел, а нежные руки скользнули вверх, до колена, и даже чуть выше... Взгляд Фридриха затуманился. Аврора одернула платье. Она слишком хорошо его знала, чтобы позволить овладеть собой теперь!
— Спасибо за заботу, Ваша светлость, но меня беспокоит исключительно моя лодыжка, не более того!
Он поднялся в явном смущении:
— Вот как? Я думал, вы все еще моя.
— Что ж, в таком случае вам не следовало вверять меня Богу! — бросила Аврора, в глубине души радуясь тому, что еще способна будоражить разум и чувства курфюрста, а, следовательно, имела над ним власть.
Однако несмотря на то, что ее желание тоже было велико, отдаваться Фридриху Августу девушка намеревалась в последнюю очередь. Она решительно и, пожалуй, немного поспешно завязала подвязку и заметила, как он смотрит на нее: с обидой и осуждением.
— Бог велит руководствоваться добрыми намерениями, и мы с вами всегда будем тесно связаны. Нашим ребенком, например...
— Давайте же поговорим об этом ребенке! Вам на него совершенно наплевать! Если бы не ваша благородная мать, спасшая его от происков этого вашего Флеминга, я бы уже давно оплакивала его крохотный труп!
— Что?.. О чем вы говорите? Неужели произошло нечто... Вы имеете в виду покушение?..
— А как вы думаете, почему я прячу, как говорит ваша мать, «милого маленького бастарда»?
— Вы его... прячете? Но в чем же дело?!
В общих чертах Аврора рассказала курфюрсту все, что знала. Когда она закончила, Фридрих Август долгое время молчал, а потом посмотрел на нее взглядом, полным такой неуемной скорби, какой Аврора никогда доселе не видела в его глазах.
— Надеюсь, вы не думаете, что этот гнусный план родился в моей голове?
— Вовсе нет, я даже не думала об этом, ведь вы тогда бились с турками. К тому же это ваша мать меня вовремя предупредила...
— Благодарю. Я сделаю так, чтобы ничего подобного больше не повторилось. Где он?
Аврора не торопилась с ответом. Заметив, что ее взгляд беспокойно блуждает по комнате, Фридрих Август побагровел и воскликнул:
— Аврора! Это мой сын! Если кто-то хоть пальцем его тронет, будет отвечать головой!..
