Диана Гэблдон - Барабаны осени. О, дерзкий новый мир!
— Нет, он из Абердина. — Лицо Брианны выражало лишь приветливость и простодушие, вот только кончик носа у нее подозрительно порозовел.
Мистер Макбет был просто очарован.
— О, так в вашем роду есть и шотландцы, вот как! Ну, мне бы следовало об этом догадаться, конечно, с вашими-то волосами! Очень, очень вы симпатичная девушка, и очень правильная. — Он восхищенно покрутил головой, и сальное выражение его глаз сменилось на нечто вроде фальшивого добродушия, — что понравилось Роджеру еще меньше.
— Ну, ладно, — Роджер многозначительно откашлялся. — Уверен, нам не следует тебя задерживать и отрывать от работы, Макбет.
— Ну, это ничего, это ничего, не стоит беспокоиться, — заверил его почтальон, бросая еще один жадный взгляд на Брианну, прежде чем повернуться и уйти. — Я же должен иногда отдыхать, правда?
— Нет отдыха в грехе, — выразительно произнес Роджер, открывая дверь. — Удачного дня тебе, Макбет.
Макбет хитро посмотрел на него, и сальное выражение вернулось на лицо почтальона.
— И тебе удачного дня, мистер Уэйкфилд, — он придвинулся поближе, ткнул Роджера локтем под ребра и хрипло прошептал: — И удачной ночи, если ее дядя спит крепко!
* * *— Ну что, будешь читать свое письмо? — Роджер взял конверт со стола, куда Брианна бросила его, и протянул девушке.
Она слегка порозовела и выхватила у него письмо.
— Тут ничего важного. Потом прочитаю, попозже.
— Если это личное, я могу уйти на кухню.
Румянец на щеках девушки стал гуще.
— Нет. Ничего важного.
Роджер приподнял одну бровь. Брианна нетерпеливо передернула плечами, резким движением разорвала конверт и вынула оттуда листок.
— На, сам посмотри, если не веришь. Говорю же, тут нет ничего важного.
— Ой, так ли? — подумал он, но вслух ничего не сказал. Он просто взял предложенный ему лист и прочитал написанное на нем.
Там и в самом деле было не слишком много сказано; это было просто уведомление из университетской библиотеки, в котором сообщалось, что затребованные Брианной материалы, к сожалению, недоступны через сеть межбиблиотечного обмена, но их можно все же просмотреть, если обратиться в частное собрание документов Стюартов, хранящееся в Королевском Флигеле Эдинбургского университета.
Брианна следила за Роджером, пока он читал уведомление, — стояла, сложив руки на груди, сжав губы, сверкая глазами и всем своим видом предупреждая: не вздумай что-нибудь говорить!
Но он все-таки сказал:
— Ты могла бы и не скрывать от меня, что разыскиваешь его. Я бы мог помочь.
Она слегка пожала плечами, и он заметил, как дернулось ее горло, когда она сглотнула застрявший в нем ком.
— Я знаю, как вести исторический поиск. Я часто помогала отц… — она не договорила и крепко прикусила нижнюю губу.
— Да, понимаю… — пробормотал Роджер, и он действительно понял. Он взял Брианну за руку и повел вниз, через холл к кухне, где усадил на стул возле потертого стола.
— Я вскипячу чайник.
— Я не хочу чая! — возразила она.
— Тебе нужно выпить чашечку, — твердо заявил Роджер и зажег газовую горелку, которая почему-то яростно ухнула, загораясь. Потом повернулся к буфету и достал чашки, блюдца и — немного подумав, — бутылку виски, стоявшую на самой верхней полке.
— И я действительно не люблю виски! — заявила Брианна, увидев это. Она хотела было встать из-за стола, но Роджер остановил ее, положив руку ей на плечо.
— Зато мне нравится виски, — сказал он. — Но я ненавижу пить в одиночку. Ты составишь мне компанию, а? — Он улыбнулся, глядя на девушку, и отчаянно желая, чтобы она улыбнулась в ответ. И она наконец усмехнулась, хотя и неохотно, и немного расслабилась.
Он сел напротив нее и налил себе полчашки ароматной янтарной жидкости. С наслаждением вдохнул запах божественного напитка и медленно выпил, прислушиваясь к тому, как виски скользит вниз по его горлу.
— Ax, — вздохнул он, — «Глен Морган»! Уверена, что не хочешь ко мне присоединиться? Может быть, плеснуть тебе чуть-чуть в чай?
Она молча покачала головой, но когда чайник засвистел, вскипев, она встала, чтобы снять его с огня и налить воду в маленький заварной чайник.
Роджер тоже встал и подошел к ней сзади, обхватив руками за талию.
— Тут нечего стыдиться, — мягко сказал он. — Ты вправе все узнать, если сможешь, конечно. В конце концов, Джейми Фрезер был твоим отцом.
— Но он им не был… ну, в смысле… — Голова Брианны склонилась; Роджер видел нежные завитки волос, собранных на макушке, и тонкие пряди, падавшие на хрупкую шею. — У меня был другой отец, — продолжила Брианна, чуть задыхаясь. — Папа… Фрэнк Рэндэлл… он действительно был мне отцом, и я люблю… любила его. И мне кажется не слишком правильным искать… искать кого-то еще, как будто мне его было недостаточно, как будто…
— Дело ведь совсем не в этом, и ты сама прекрасно это понимаешь, — он развернул Брианну к себе лицом и пальцем приподнял ее подбородок. — Это не имеет никакого отношения к Фрэнку Рэндэллу, или к твоим чувствам… ну да, он действительно был тебе отцом, он воспитал тебя, и ничто на свете этого не изменит. Но это такое естественное желание — знать, понять…
— А ты всегда хочешь все знать? — Ее рука поднялась и отвела руку Роджера в сторону, однако Брианна тут же ухватилась за его пальцы.
Роджер глубоко вздохнул, радуясь, что успел немного выпить.
— Да. Да, я всегда хотел все знать. И тебе это тоже необходимо, я думаю. — Он крепко стиснул ее руку и прижал к столу. — Садись. Я тебе расскажу.
Он знал, что это такое — лишиться отца, не иметь отца… в особенности отца, которого никогда не видел. Когда-то, когда он только начал учиться в школе, он был просто одержим мыслями об отце, без конца рассматривал его медали, носил их с собой, в маленькой бархатной коробке, хвастался перед друзьями отцовским героизмом…
— Я все время рассказывал разные истории о нем, и все их сам же и выдумывал, — говорил он, глядя в чайную чашку, наполненную душистым виски. — Меня колотили в школе за надоедливость, и за вранье мне тоже немало доставалось. — Он посмотрел на Брианну и улыбнулся, хотя в его глазах светилась боль. — Но я должен был оживить его, превратить в реальность, понимаешь?
Она кивнула, ее глаза потемнели от сочувствия.
Он глотнул еще виски, но уже не смакуя букет.
— К счастью, па — я имею в виду преподобного, — понимал, что со мной происходит; Он стал сам мне рассказывать истории о моем отце, настоящие истории. Ничего особенного, ничего героического… но он и в самом деле был героем, Джерри Маккензи, его убили и все такое… но то, что рассказывал мне па, касалось в основном детства отца: как он построил домик для ласточки, но сделал слишком большое отверстие, и в домике поселилась кукушка; какие блюда он любил, и где проводил каникулы, и как они ездили в город развлекаться… и как он однажды набил карманы береговыми ракушками и забыл про них, а они протухли, и брюки были испорчены… — Роджер замолчал и улыбнулся Брианне, но его горло сжималось от воспоминаний. — Вот он действительно оживил для меня отца. Но с тех пор мне стало еще больше не хватать его, потому что я узнал, чего я лишился… но все равно я должен был это узнать.
