Бренда Джойс - Приз
Его темные глаза поблекли.
Вирджиния повернулась:
— Комендант! Этот человек — превосходный врач и хирург! Ему нужно позволить обслуживать раненых!
Комендант что-то буркнул.
— Я поговорю с капитаном Луисом, — сказал сержант Эймс. — Нам нужен каждый врач.
Харви улыбнулся Вирджинии. Она улыбнулась в ответ и сжала его руку.
— Что вы здесь делаете, мисс Хьюз? — спросил он.
— Теперь миссис О'Нил, мистер Харви.
Его глаза удивленно расширились, и он покачал головой.
— Все начинает приобретать смысл. Я никогда не видел Девлина таким возбужденным, каким он был рядом с вами.
— Вы видели Девлина? Я слышала, что в него стреляли! Я пытаюсь найти его — молюсь, чтобы он был жив.
Харви колебался.
Вирджиния видела по его глазам, что он что-то знает.
— О чем вы боитесь мне сказать?
— Я слышал, что Девлин арестован, Вирджиния. Арестован самим адмиралом Кокберном. Очевидно, он помешался и убил собственных солдат. Это не имеет смысла и не может быть правдой, но ходят такие слухи.
— Он арестован? — ахнула Вирджиния, радуясь, что Девлин жив. — Куда они отправили его? Где он может быть?
— Я слышал, он под охраной — на «Вызове», — сказал Джек Харви.
— Боюсь, вы будете жить, капитан, — усмехнулся Пол Уайт, корабельный врач «Вызова».
Девлин сидел без рубашки на узкой койке в маленькой камере за решеткой. Уайт только что закончил бинтовать его правое плечо — рана сильно болела, но Девлин знал, что она не серьезная. К счастью, благодаря чувствам, обостренным дюжиной лет военной службы, он ощутил врага за спиной и вовремя повернулся. В противном случае он был бы убит Томом Хьюзом.
Девлин понимал, что Хьюз последовал за ним на войну, чтобы убить его.
Последняя битва свела жизнь Девлина к одной цели — спасти свою жену. Перед его мысленным взором стояла Вирджиния, бледная от истощения, испачканная кровью, с испуганными глазами загнанного животного и округлившимся животом. Он видел ее наводящей на него мушкет дрожащими руками, видел, как ее схватили солдаты. Воспоминание об этом даже теперь вызывало ужас.
Девлин знал, что если потеряет ее, то никогда не оправится от горя.
Много лет назад, испуганный и беспомощный, он наблюдал, как красномундирники убивают его отца. Вчера он видел, как британские морские пехотинцы напали на Вирджинию, и на момент снова стал десятилетним мальчиком. Страх и ужас лишили его мужества при виде того, как любимую женщину собираются изнасиловать и убить.
Но паралич сковал его только на миг — потому что он был не десятилетним мальчиком, а сильным мужчиной и командиром. Страх сменил гнев, не знающий границ. Чтобы спасти Вирджинию, он был готов убить всех красномундирников в Хэмптоне.
Девлин, дрожа, закрыл глаза. Но Вирджинию не изнасиловали и не убили. Ни один мужчина не был так глуп, как он, пожертвовавший ради мести любовью и браком. За последние сутки он сотню раз благодарил Бога, которому давно перестал молиться, за то, что Вирджиния жива. Прежде чем его арестовали, он видел, как Фрэнк и Тилли унесли ее невредимой.
Девлин стиснул лицо руками. Он отчаянно нуждался в своей жене, в ее любви и прощении. Последняя битва показала ему это.
Его жизнь была полна только смертью и ненавистью. Но теперь он выбирал радость и любовь, если Вирджиния простит и примет его.
— Хотите немного грогу от боли, сэр?
Девлин посмотрел на судового врача. Сердце болело сильнее, чем рана, и он знал, что грог не облегчит эту боль. Только Вирджиния может облегчить ее, если она согласится вернуться к нему и любить его снова, хотя бы немного.
— Нет.
Засов отодвинули. Оба мужчины наблюдали, как по трапу спускалась пара сверкающих сапог, за которыми последовали белые бриджи и голубой китель с золотыми пуговицами, многочисленными медалями и двумя золотыми эполетами. Адмирал Кокберн стоял лицом к лицу с Девлином и Полом Уайтом. За ним спустился младший офицер — это был Том Хьюз.
Девлин смотрел на сына Истфилда с некоторым удивлением, сознавая, что не чувствует ни ярости, ни гнева. Он не чувствовал вообще ничего, кроме странного равнодушия — и жгучего желания найти свою жену.
— Как Девлин? — обратился к Уайту Кокберн.
— Получил болезненную рану в плечо, сэр, и здоровенную шишку на голове, но сможет приступить к обязанностям через несколько дней — я имею в виду, если он не останется в заключении, — покраснев, добавил Уайт.
Девлин медленно встал, потянувшись за своей окровавленной рубашкой. Равнодушие приносило облегчение.
Застегивая рубашку, он повернулся лицом к Кокберну и Хьюзу. Он выбрал радость и любовь.
Враждебные глаза Хьюза удивленно расширились, и Девлин отвел взгляд. Ему не терпелось продолжать жизнь, но сначала нужно было подвязать кое-какие узлы — он должен был сделать это для Вирджинии и неродившегося ребенка.
— Освободите его, — сказал Кокберн.
— Но, сэр! — протестующе начал Хьюз. — Он убивал британских солдат!
Девлин не произнес ни слова, шагнув из камеры вместе с Уайтом.
— Мы поговорим на палубе, — твердо заявил Кокберн, повернувшись и начав подниматься.
Игнорируя уставившегося на него Хьюза, Девлин последовал за адмиралом на главную палубу, где дул легкий бриз, море было спокойным, а небо голубым.
Он мысленно улыбнулся, представив себе Вирджинию, прощающую его. Девлин быстро огляделся вокруг. Он сразу узнал, где они находятся — у входа в Чесапикский залив, возможно в миле от вирджинского берега. День казался приятным и не сулящим сильного ветра. Девлин видел, что они направляются на юг со скоростью три или четыре узла. Он мог оказаться в Суит-Брайар через два часа.
— Я свободен? — спросил Девлин, когда Хьюз присоединился к ним.
— Да, — ответил адмирал. — В битве случаются злосчастные события, и будь я проклят, если потеряю своего лучшего капитана из-за каких-то чертовых лягушатников. Кроме того, любой мужчина действовал бы так же, защищая свою жену.
Хьюз, казалось, задохнулся.
— Это была сокрушительная победа, — продолжал Кокберн. — Я подробно доложу о роли, которую сыграли ваши морские пехотинцы и «Вызов». Отличная работа, капитан.
Он улыбнулся.
Девлин не хотел обсуждать ужасную битву при Хэмптоне.
— Я прошу об отставке, адмирал.
Кокберн разинул рот, как и Том Хьюз.
— Что?! — крикнул адмирал.
Девлин улыбнулся:
— Надеюсь, вы слышали меня. Прошу прощения, но я собираюсь домой.
Оставив обоих глазеть ему вслед, он направился в свою каюту, чувствуя легкость и радость в груди, как парус, развертывающийся при свежем ветре.
