Роберта Джеллис - Гобелены грез
Гонец все еще висел у него на руках, и он, склонившись над ним, тихо сказал:
— Молодчина. Успел вовремя. Ты сможешь сам доехать до башни, если я подсажу тебя на лошадь и дам человека в подмогу? Или, если хочешь, я сам отнесу тебя на руках? Леди Одрис вытащит стрелу, и тебе станет легче.
— Я смогу ехать, — пробормотал раненый. — Кость похоже, не задета, я только не мог…
Хью не слушал его до конца, поскольку уже принял решение. Он осторожно перехватил гонца поудобнее, вскинул его в седло и, подозвав нетерпеливым кивком одного из слуг, сунул ему в руки поводья и приказал сопровождать раненного до самой башни. Проводив взглядом удалявшуюся процессию, он прыгнул в седло и прямо с места бросил вороного в карьер. Оказавшись во внутреннем дворе, рыцарь спрыгнул с коня, бросил поводья подбежавшему конюху и поспешил к башне, на ходу отдавая приказы семенившему рядом Луи. Капитан, выслушав хозяина, кивнул головой в знак того, что все понял правильно, и свернул к казарме, чтобы поднять на ноги тех из своих людей, которые расположились уже на отдых. Хью взбежал по ступенькам, ворвался в холл и, не обращая внимания на слуг, перепуганных его внезапным вторжением, помчался вверх по лестнице к женским покоям, выкрикивая во весь голос имя жены.
* * *Когда Одрис сказала Хью, что, по ее мнению бояться нечего, она нимало не кривила душой. Правда, молодая женщина взяла из рук служанки Эрика и обернула тельце сына плотным покрывалом, но сделала это с одной-единственной целью: чтобы успокоить мужа, а не потому, что опасалась вероломного нападения. И оказалась права. Переступив порог указанных ей покоев, она нашла в них только двух женщин: заплаканную, вконец отчаявшуюся леди, неприкаянно горбившуюся на колченогом стуле посреди комнаты, и дрожавшую от страха пожилую служанку, за которую та цеплялась из последних, видимо, сил. Вокруг них валялись в живописном беспорядке белье, платья, верхняя одежда и прочие предметы дамского туалета. Одрис остолбенела от ужаса, и из ее уст вырвался страдальческий стон. Слуги изгоняли несчастную женщину из собственной спальни, чтобы поселить в ней супругу нового хозяина. Она протянула Эрика Фрите и, метнувшись вперед, упала на колени рядом с таинственной страдалицей.
— Что вы сделаете со мной? — простонала леди.
— Прежде всего попрошу вашего прощения, — мягко ответила Одрис. — Заверяю вас, мадам, моему мужу и в голову не могло прийти, что с вами обойдутся столь оскорбительно и жестоко. Сэр Хью всего лишь попросил слуг подготовить для нас покои. Конечно же, он имел в виду одну из пустующих комнат, а не вашу спальню.
Карие глаза, затуманенные многолетним страданием, широко распахнулись.
— Кенорн — ваш муж?!
Одрис почувствовала, как у нее мурашки пробежали по телу, но храбро улыбнулась и ответила:
— Моего мужа зовут Хью. Кенорн мертв.
— Ах, да, он говорил мне то же самое.
Тонкие пальцы, судорожно цеплявшиеся за плечо служанки, нерешительно дрогнули, леди подняла руку и тщательно вытерла краешком рукава струившиеся по щекам слезы. И тут же спокойно сказала:
— Я не сумасшедшая. Это так, мимолетная слабость. Такое сходство… Я собиралась обручиться с Кенорном, но после… затем старик вынудил меня выйти замуж за Лайонела. Я не хотела этого, но, поскольку знала… — ее голос сорвался, и она вновь расплакалась, терзая дрожавшими руками острые колени.
— Как вас зовут, мадам? — поспешно спросила Одрис, надеясь сменить тему разговора, прежде чем собеседница вновь разразится истерическими рыданиями.
— Как зовут? — машинально повторила леди, но вопрос явно отвлек ее, и она продолжала. — Мод. Меня зовут Мод, хотя Лайонел предпочитал звать меня на старинный лад Молд. — По ее телу пробежала дрожь: — Я терпеть этого не могла, но он не обращал внимания.
— Меня зовут Одрис, миледи Мод, — сказала молодая женщина. — И давайте-ка мы вместе с вами наведем порядок в вашей спальне.
— Но ваш супруг… — прошептала леди Мод. — Ваш супруг приказал…
— Хью не приказывал ничего подобного, — досадливо поморщилась Одрис и, ласково погладив руку женщины, продолжала. — Это не более чем глупое недоразумение. Слуги не поняли, что он хотел им сказать. Вы должны мне поверить. И должны поверить, что Хью не желает вам зла и сделает все возможное, чтобы защитить вас…
— Нет! — воскликнула леди Мод. — Нет! Он должен меня ненавидеть! Вы не понимаете! Он имеет полное право винить нас — меня и Лайонела… Мы взяли на душу тяжкий грех. Мы… Я…
Она захлебнулась слезами, и Одрис крепко обняла ее, пытаясь утешить, но доброта и отзывчивость молодой женщины лишь усугубляли, казалось, страдания леди Мод. Осознав это, Одрис заняла исходную позицию — опустилась на колени — и ограничилась тем, что ласково погладила в последний раз плечо несчастной женщины.
Не страхом, похоже, она терзается, — подумала Одрис, а чем-то гораздо более серьезным. Пытаться утешать ее теперь — только обострять мучения. Теперь ей нужнее забыться и отдохнуть. Успокоится, позже исповедуется, и ей станет легче.
— Успокой ее, если сможешь, — сказала Одрис пожилой служанке, которая уже перестала дрожать и смотрела на нее с благодарным изумлением. — Я приготовлю снадобье, которое усыпит ее и подкрепит силы.
Она поднялась с колен и отправилась на розыски служанок, которые, как и ранее, предпочитали держаться от леди Мод на возможно большем расстоянии. В конце концов Одрис нашла их шушукающимися в укромном уголке. Когда она подошла ближе, все почтительно встали; была среди них и та служанка, которая сопровождала ее к леди Мод.
Одрис выяснила, какая из служанок несла ответственность за кладовые, и, задав ей несколько вопросов, отправила ее за медом и свежеприготовленными отварами из ивовой коры, ромашки, болиголова и дурмана. Вторую служанку она послала постелить заново постель леди Мод и привести, насколько это окажется возможным, ее спальню в порядок.
Когда первая из служанок вернулась, Одрис приготовила снадобье: наполнила кубок отваром из ивовой коры, добавила в него изрядную порцию отвара ромашки, немного отвара болиголова (им она всегда пользовалась очень осторожно, ибо слишком большая доза могла оказаться смертельной для больного) и несколько капель отвара дурмана, который был великолепным укрепляющим средством, но при передозировке вызывал у пациентов бредовые видения. Растворив в получившейся смеси капельку меда, чтобы перебить горьковатый привкус большинства компонентов, Одрис протянула кубок леди Мод. Молодая женщина предполагала, что она откажется пить то, что для нее приготовили, но леди, ни секунды не колеблясь, приняла кубок из ее рук и осушила его несколькими глотками.
