Виктория Холт - Обольститель
Затем он беседовал с Шарлоттой, гулял с ней по саду. Она рассказывала о детях, о своей оранжерее, о новом изобретенном ею способе сокращения домашних расходов.
Все это действовало так... успокаивающе.
Конечно, их обоих тревожило поведение принца Уэльского. Им приходилось часто говорить о нем.
Сидя наедине с королевой в ее гостиной, как обыкновенный семьянин, Георг завел речь о принце.
— В последнее время он стал гораздо сдержанней,— радостно сообщила королева.— Он так привязался к своим сестрам. Это весьма трогательно.
— Хм,— буркнул король.
— Это действительно так. Августа сказала мне, что он постоянно находится в их покоях. Он любит ее и Елизавету. Интересуется всем, что они делают.
— Он больше не гоняется за фрейлинами?
— С этим покончено.
— Рад это слышать. Я провел несколько ночей без сна из-за его проделок.
Он вспомнил о тех ночах, когда его воображение не позволяло ему по-настоящему отдохнуть. Ему снились женщины... любовницы Камберленда, Глочестера и принца.
— Я уверена, это были юношеские безумства. Они остались в прошлом. Он необыкновенно умен. Все это говорят.
— Это правда, что люди так считают?
— Конечно,— подтвердила королева.
— Скоро ему исполнится восемнадцать... он настаивает на предоставлении ему отдельного жилья... считает себя мужчиной. Он его не получит.
Королева подумала о том, что этот вопрос предстоит решать парламенту, но воздержалась от реплики. Долгий опыт научил ее тому, что она не должна высказываться по политическим проблемам — совершеннолетие старшего сына явно было событием политическим. От нее ждали лишь новых детей. Она должна заниматься хозяйственными делами; она вправе увольнять прислугу. И все.
Возможно, подумала королева, не будь я занята материнскими обязанностями, я бы добилась права высказывать свое мнение. Но сейчас уже было слишком поздно. Георг не допустит этого; она все сильнее боялась волновать его. Когда король испытывал раздражение, он чаще обычного добавлял к фразам многочисленные «а» и «как», его взгляд становился странным, рассеянным.
Шарлотта считала, что главное — не волновать короля. Она уже давно не видела его столь спокойным, как сегодня. Она должна сделать так, чтобы он оставался таким.
— Мы должны появляться на людях вместе,— сказал король.— Самое подходящее место для этого — театр. Мы займемся постановкой спектакля, а, как?
— Вместе с Георгом. Великолепная идея.
— Я тоже так считаю. Я пошлю кого-нибудь к тому человеку из театра «Друри-Лейн». К Шеридану, а?
— Ты хочешь руководить постановкой его пьесы?
— Мне не нравится ее название. Я слышал, она нескромная. Само название говорит об этом — «Школа злословия». Мне кажется, лучше взять что-то из Шекспира. Хотя его пьесы так печальны. Никогда не понимал, почему его так превозносят. Но все же придется остановить наш выбор на Шекспире. Людям это понравится.
— Ты попросишь этого мистера Шеридана предоставить тебе на выбор несколько пьес?
— Да, я сделаю это. И мы устроим семейный прием, а, как? Принцу пойдет на пользу, если его увидят с нами. Дружеский семейный прием... я пошлю за этим Шериданом, и когда я выберу пьесу, мы отправимся в театр. Продемонстрируем, что мы — сплоченная семья, а? Принц Уэльский — всего лишь мальчишка, а?
— По-моему,— сказала королева,— это очень хорошая идея.
***
Принц заперся в своих покоях в Дауэр-хаусе, чтобы написать послание Мэри Гамильтон.
В его голове зародилось сомнение. Георг заметил, что несмотря на свое романтическое увлечение, он все же поглядывал на других привлекательных молодых женщин. Подобное происходило с ним и прежде, но сейчас кое-что изменилось. Принца посетила одна, весьма обеспокоившая его мысль. Имеет ли он право, будучи увлеченным своей возлюбленной, немного поразвлечься с молодыми женщинами, не обременявшими себя столь высокими стандартами поведения, как Мэри?
Он отбросил эту мысль как недостойную. Этот любовный роман должен быть идеальным. Он не вправе думать о связях с другими женщинами. Во всем мире для него существует только одна Мэри Гамильтон.
Он посмотрел на свое отражение в зеркале. Оно было весьма лестным. Он выглядел великолепно в камзоле из голубого бархата, подчеркивавшем голубизну его глаз. Никто не мог походить на принца больше, чем он.
Георг сел, чтобы сочинить для Мэри описание самого себя. Он был уверен, что оно позабавит ее.
«Ваш духовный брат приближается сейчас к лучшей поре молодости. Его рост выше среднего, в целом он неплохо сложен, хотя имеет склонность к полноте. У него волевое, мужественное лицо...»
Он встал и снова посмотрел на свое отражение. Принц несколько раз изменил выражение лица, он улыбался, хмурился, глядел умоляюще, словно перед ним была Мэри, и надменно, точно он приходил к отцу.
«...однако,— продолжил он,— пожалуй, слишком высокомерное. Его лоб имеет правильную форму. Голубые глаза весьма недурны. Ваш брат обладает довольно красивыми бровями и ресницами, маленьким вздернутым носиком, хороший, хотя и довольно широким ртом с отличными зубами и неплохим подбородком. Пожалуй, его физиономия слишком кругла. Я забыл упомянуть безобразные уши. Его волосы более густые, чем у большинства людей, но прическа, выполненная по последней моде, скрывает это. Таковы дары, которыми наградила его природа - по мнению света, весьма щедро».
Он перестал улыбаться самому себе. Это было действительно забавно. Он ясно увидел себя со стороны. Но одно дело — смотреть в зеркало и описывать увиденное, и совсем другое — оценить свой характер. Он взялся за перо.
«Теперь я перейду к свойствам его души и ума». Георг склонил голову набок и начал быстро писать. «Его чувства и мысли - открытые и благородные. Он не способен на подлость. Он склонен видеть в людях своих друзей и излишне доверять им - это объясняется недостатком житейского опыта. Он умеет быть благодарным и щедрым, если ему удается найти настоящего друга. Его сердце бывает добрым и нежным, если ему позволяют полностью раскрыться. Он обладает строгими понятиями о чести, хорошо осведомлен о своих недостатках, но не способен стерпеть унижения или надменного обращения с ним со стороны вышестоящих». Он вздохнул. Сколькими достоинствами он, похоже, обладает! Если Мэри поверит ему, она сочтет его неотразимым. Но он не хотел, чтобы она сочла его хвастуном, желающим произвести на нее ложное впечатление. Возможно, он скорее завоюет ее уважение, описав свои недостатки.
«Теперь о пороках,— продолжил он и заколебался — это слово было слишком резким.— Лучше назовем их слабостями. Он слишком поддается своим страстям, слишком легко увлекается, но в его сердце никогда не таятся злоба и жажда мести. Что касается сквернословия, то он почти избавился от этой скверной привычки. Он чрезмерно любит вино и женщин, что не редкая слабость у молодых людей. Ваш брат изо всех сил старается совладать с нею. Но в целом у него открытый, свободолюбивый и благородный склад души. Он впечатлителен и готов следовать хорошему совету - особенно совету нежной и преданной сестры, каковой Вы являетесь».
