Карен Харбо - Английская роза: мисс Темплар и Святой Грааль
Я просмотрел написанное ночью, здравость слов не успокаивает. Сообщив, что служанки не будет, я увидел на лице Арабеллы неудовольствие. Я ее не виню и остро переживаю свою неудачу. Но мое восхищение ею только выросло, когда она вскинула подбородок и не обращала внимания на многозначительные взгляды хозяина гостиницы и гостей, наблюдавших за нашим отъездом.
Она ничего не сказала, садясь в карету, и молчала еще добрых полмили. Руки ее были сжаты на коленях, я уверен, что она чувствовала груз возможных пересудов общества и неуверенность в своем будущем. Печаль промелькнула на ее лице, мне нехорошо делалось при мысли, что виной этому я.
— Мисс Темплар, я бы счел для себя большой честью, если бы вы согласились отдать мне свою руку, — неловко выпалил я, мысленно обругав себя дураком.
Она повернулась, локоны качнулись у ее щек, она изумленно уставилась на меня:
— Простите, что?
Ник чему ей так изумляться, подумал я. Я сосредоточенно смотрел перед собой, восстанавливая контроль над мыслями.
— Мисс Темплар, я почтительно прошу вас принять мое предложение вступить в брак.
Арабелла надменно взирала на меня.
— А я почтительно отказываю вам, — сказала она. — Если вы думаете, что я приму предложение при таких обстоятельствах, то сильно ошибаетесь.
— Именно при таких обстоятельствах вам следовало бы решиться на это. — Я взглянул на нее, сжатые челюсти и сердитый вид меня не подбадривали, но я продолжил: — Подумайте, Арабелла. Вы уже два дня отсутствуете дома, без горничной или компаньонки. Я знаю, вы хорошо себя защитили. Даже отлично. Но для света это ничего не значит. Даже если я немедленно верну вас вашей матушке, вы все равно проведете без горничной больше времени, чем допустимо. Общество сурово осудит вас, невзирая на вашу невиновность. Я не могу допустить, чтобы это произошло с вами.
Она быстро взглянула на меня, губы ее приоткрылись, глаза вспыхнули, и снова меня охватило желание поцеловать ее. Я закрыл глаза, Я не мог. Я не имею права. Мой долг защищать ее, даже от самого себя.
— Мой долг защищать вас, — сказал я вслух. — Как рыцарь Грааля я не могу допустить, чтобы ваша репутация погибла.
— Как рыцарь Грааля. — Ее голос был тусклым. Я снова взглянул на нее, но она смотрела на сложенные на коленях руки, словно обдумывая мое предложение.
— Дорога до Рослина займет шесть-семь дней, — как мог мягко сказал я.
— Неделю. — Она посмотрела на меня, и снова я увидел в ее глазах печаль. Я взял ее за руку, не обращая внимания на то, что лошади при этом замедлили бег.
— Я понимаю, что вам не нравятся обстоятельства моего предложения. Если вас это успокоит, ваша матушка дала свое согласие на это, если возникнет необходимость. — Я выудил из внутреннего кармана пальто записку, которую дала мне леди Темплар, и вручил ее Арабелле. Она уставилась на нее, потом взяла и прочитала.
— А-а-а… — протянула она. — Понятно. — Она закусила нижнюю губу, потом вздохнула: — Хорошо… — Набрав грудь воздуха, она взглянула мне в глаза: — Могу я подумать, перед тем как дать ответ?
По выражению ее глаз я видел, что она не хуже меня понимает, как невелик у нее выбор. Обстоятельства, в которых мы оказались, отнюдь не такие, при которых любая леди хочет получить предложение руки и сердца, и меньшее, что я мог для нее сделать, — это позволить ей притвориться, что у нее есть возможность отказать без ущерба для своей репутации.
— Конечно, — сказал я.
— Будет удобнее, если мы будем женаты, нам тогда не понадобится горничная, — ответила она.
— Да.
— И наш долг доставить Грааль в должное место и уберечь Копье от вражеских рук. — Она по-прежнему не спрашивала, а утверждала.
— Да.
— Не слишком мне нравится этот долг, — сказала она.
— И мне тоже, — ответил я.
— Ох, Уильям! Мы угодили в переделку.
Я услышал слезливый смешок. Я смотрел на Арабеллу, спина ее была Прямой, как древко знамени на военном смотре, губы сложились в кривую улыбку, глаза мокрые от слез.
Я пропал.
— Ах, Арабелла! — Обняв, я поцеловал ее.
Она не сопротивлялась, только вздохнула и позволила мне притянуть ее ближе. Ее губы были нежными и сладкими, слаще вина, ее дыхание было как мед. Холодный ветерок проник в карету, но мне это было не важно, мне было достаточно тепла Арабеллы, ее готовности позволить мне касаться ее и обнимать. Я посмел углубить поцелуй, она по-прежнему не сопротивлялась. Вместо этого она закинула руки мне на шею и теснее прижалась ко мне. И в этот миг я знал, что она для меня дороже Грааля.
Грааль.
Впервые в жизни я был близок к тому, чтобы проклясть его и мой долг. Я отстранился, и ее изумленный взгляд едва не заставил меня снова поцеловать ее.
— Что? — сказала она.
Я прочистил горло.
— Мы… мы должны ехать. — Лошади послушно остановились, когда я выпустил из рук поводья. Похоже, они знали мои помыслы лучше, чем я сам.
— Д-да… конечно, — согласилась она.
Вероятно, прошло лишь несколько минут — они показались часами, — до того как Арабелла вдруг сказала:
— Хорошо, я выйду за вас.
Она придвинулась ко мне ближе и положила плед нам на колени. Я был рад теплу и еще больше рад тому, что его источником была Арабелла. Хотя бы ненадолго я найду в этом утешение.
У. Марстоун. 15 апреля 1806 годаМы сегодня поженились, Уилл и я.
Мне следовало желать чего-то большего, чем специальная лицензия (ему пришлось засвидетельствовать маме свои намерения перед отъездом из Лондона, и ничего не оставалось, как получить специальную лицензию), подписанная незнакомцами в маленькой провинциальной церкви, но полагаю, что я более эксцентрична, чем Уилл, поскольку не могла удержаться от мысли, что куда романтичнее пожениться, убегая от злодеев, готовых захватить древние реликвии, чем стоять у алтаря в окружении кучи родственников.
Куда быстрее путешествовать без горничной, ведь нам нужно моментально ехать дальше, миссия наша опасная, и я не допущу, чтобы кто-то посторонний подвергался такому же риску, как мы.
Ситуация наша, увы, по-прежнему неловкая. Я отправилась в приготовленный для нас номер, горничная гостиницы помогла мне раздеться и надеть ночную сорочку. Но, ответив на раздавшийся вскоре стук в дверь, я сообразила, что номер состоит из одной комнаты. У вошедшего Уилла был очень неловкий вид.
— Мы женаты, и хозяин гостиницы решил… — Он стоял у двери, поза его была скованной, он смотрел куда-то за мое левое ухо. Я обернулась, на стене за моей стеной не было ничего, кроме криво повешенного и плохо написанного натюрморта, изображавшего переспелые фрукты в чаше. Я снова взглянула на Уилла и заметила краску на его щеках.
