Маргарет Барнс - Королевская постель
– Где расположились люди лорда Стэнли? – нетерпеливо спрашивал мэр.
– Вы знаете, что он и его брат, сэр Уильям, подошли к лагерю позже. Они поставили свои шатры между двумя лагерями, как раз посередине между двумя лагерями, – ответил Роберт Марш, передавая ему кружку.
– Король поступил очень мудро, взяв с собой этого молодого человека, сына лорда Стэнли, – заметил кто-то.
– Может быть, это и так. Но лучшей и более дисциплинированной армии, чем та, которая прошла через наш город, никто не видал. Ни мародерства, ни приставания к женщинам, – сказал с гордостью мэр Уайстон.
– Мне кажется, они слишком устали, чтобы заниматься этим, ведь они проделали неблизкий путь, – засмеялся Марш.
Мистер Джордан, школьный учитель, сидел на своем обычном месте возле камина.
– Серьезно, Роберт, как ты оцениваешь шансы Генриха Тюдора?
– Мне кажется, что они невелики, Уилл, – весело ответил Марш, но добавил, понизив голос:
– Когда я еще был там, шпионы сообщили, что у них есть эти современные пушки.
Это замечание вызвало всеобщий интерес.
– Такие, как те, которые будто бы есть во Франции?
– Да, они стреляют камнями с помощью приспособления на манер кремневого ружья.
– Они ведь очень тяжелые, правда?
– Скоро они увязнут в нашем болоте…
– Если вообще наши стрелки из лука позволят им пострелять, – внес свой вклад в эту оживленную дискуссию Том Худ.
– Насколько я знаю нашего короля, он нападет на них, как только светает, – улыбнулся Роберт Марш.
Беседа продолжалась в том же духе еще какое-то время, а когда все разошлись, хозяин опустился на лавку такой же изможденный и обессиленный, как и накануне. На этот раз он чувствовал себя еще более усталым после утомительного путешествия верхом и многочисленных вопросов посетителей.
– Похоже, что я болен, – признался он и позволил жене и дочери уложить себя в постель.
Танзи принесла ему горячий напиток с вином и сидела рядом, пока Роберт медленно пил его.
– Завтра мне непременно нужно быть на ногах, – сказал он, постепенно приходя в себя с помощью целебного напитка, приготовленного на травах. – Король обещал остановиться у нас на обратном пути. Все говорят, что если они захватят Тюдора живым, его повезут в Лондон на расправу. Кстати, о Лондоне. Этот правовед, о котором говорил король, появлялся здесь?
– Да, и обедал у нас. И с ним был молодой человек по имени Дикон, я фамилию его я спросить забыла.
– Не совсем подходящее время, чтобы король мог отвлекаться на таких гостей.
– Конечно. Но он старался объяснить, почему король хотел их видеть. Как он сам это понимает.
– Кто? Джервез?
– Нет, Дикон. Он рассказал мне кое-что по секрету. Танзи привыкла полностью доверять отцу. И поэтому, а также отчасти, чтобы отвлечь его от мыслей о болезни, она рассказала ему все, о чем говорил с нею юноша из Лондона. Занятый более серьезными проблемами, Роберт Марш со смехом отмахнулся от их предположений.
– Хорошенькое дело! – рассмеялся он. – Разве ты не знаешь, что в Бедламе[6] полно сумасшедших, которые считают себя потомками Джона-баптиста или Юлия Цезаря? А, может, и еще кого-то.
– Но этот юноша совсем не похож на сумасшедшего, – серьезно настаивала Танзи. – Он ни на что не претендует. Единственное, что он хочет, – стать каменотесом или строителем и спокойно жить в Лондоне.
– Тогда, возможно, этот Джервез хочет воспользоваться парнем, чтобы получить какое-то большое наследство. Чего стоят все эти выдумки про приглашения в большой, красивый дом! Когда меня не будет рядом с тобой, не будь такой легковерной, дитя мое. И если они захотят остановиться здесь на обратном пути, – добавил он устало, – скажи, что у нас нет мест, да так и будет, наверное, на самом деле. Пусть идут куда-нибудь в другое место.
Казалось, что боль в груди, которая мучила его, вплотную приблизилась к сердцу, потому что его речь звучала более резко и отрывисто, чем он хотел бы. Прежде, чем уйти, Танзи немного уменьшила свет ночника и поправила одеяло, надеясь, что мачеха скоро сменит ее у постели отца.
Однако утром Джоду пришлось поспешить за доктором, который сказал, что какая бы работа ни свалилась на постоялый двор, хозяину следует оставаться в постели. Роберт Марш был очень огорчен этим приговором, однако нашел небольшое утешение в том, что король Ричард начал битву на рассвете, чтобы застать своих противников врасплох: по городу уже вовсю говорили об этом, и люди клялись, что слышали стрельбу из пушек и звон церковных колоколов.
– Они вот-вот вернутся! – крикнул Джод со двора.
– По дороге из Уэльса идут люди, целая армия, – доложила Роза, которая, несмотря на занятость, не забывала иногда высовываться из спальни.
– Откуда ты знаешь? – спросил у нее Роберт, который ненавидел и свою болезнь, и беспомощность, в которой он оказался из-за нее.
– Дозорные видели их с башни замковой церкви. – В нетерпеливом ожидании она хлопнула дверью, несмотря на слова доктора о том, что ее мужу необходим покой.
– Значит, все закончилось, – прошептал он, и, вздохнув с облегчением, откинулся на подушки.
Да, все было кончено. Незнакомые люди обменивались новостями на улицах; те, кто в течение многих лет враждовали друг с другом, обнимались у всех на виду; женщины поспешили к своим очагам, чтобы заняться приготовлением праздничной трапезы.
И вдруг, совершенно неожиданно, колокола смолкли, и воцарилась странная, пугающая тишина, словно сама жизнь остановилась. Удивленные и испуганные горожане высыпали на улицы и стояли возле своих домов, некоторые побежали к Вестбридж. В наступившей тишине были отчетливо слышны приближающиеся шаги, поступь целой армии, как сказали дозорные из замка, организованной и дисциплинированной. Но к их ужасу оказалось, что это не та армия, которую они провожали и которую готовились встретить. Вместо леопардов и лилий – символов Англии – и белого кабана – символа короля Ричарда – над ними победно развевался огромный штандарт с красным уэльским драконом. И человек, который направлялся в их город, был чужестранец – Генрих Тюдор, в котором кровь Валуа смешалась с уэльской и ланкаширской кровью, который провел большую часть своей тридцатилетней жизни в Пемброкском замке или в изгнании за пределами страны и которого почти никто из англичан никогда не видел.
Большинство лестерцев смотрели на него с ненавистью, и лишь немногие – с надеждой. Наиболее здравомыслящие горожане молились о том, чтобы был, наконец, положен предел кровопролитию и разорению страны и чтобы это сражение стало последним, кто бы ни победил в нем.
– Победа Генриха Тюдора, графа Ричмондского! – кричала толпа мальчишек-подмастерьев, пробегая мимо «Белого Кабана» к центру города.
