Маргарет Мур - Распутник и чопорная красавица
— Позаботьтесь, чтобы наш багаж немедленно распаковали, — приказал Маклохлан, небрежно взмахнув рукой. — Я лично покажу ее Светлости ее спальню. Надеюсь, она готова?
— Все готово, милорд, — ответил дворецкий. — Ваш поверенный нанял замечательную экономку, так что, несмотря на то, что у нас почти не было времени, к вашему приезду все готово.
Маклохлан круто развернулся к дворецкому:
— Вы что же, Максуини, критиковать меня вздумали? — осведомился он.
Бедняга вздрогнул и попятился назад.
— Что вы, милорд! Конечно нет!
— Вот и хорошо. — Маклохлан обратился к Эзме: — Пойдемте, дорогая!
И посмотрел на нее таким взглядом… Эзме застыла, ожидая поцелуя. Он притянул ее к себе — и неожиданно ущипнул за мягкое место. Эзме понадобилось все ее самообладание, чтобы не влепить ему пощечину, особенно когда она заметила лукавые огоньки в его голубых глазах. Вдруг, не говоря ни слова, он подхватил ее на руки и понес наверх.
Боясь, что он может ее уронить, ошеломленная Эзме обняла его за шею. Она хотела потребовать, чтобы он немедленно, сейчас же отпустил ее, но, заметив ошарашенное лицо дворецкого, сдержалась. Она обязана играть свою роль! Поэтому она прошептала достаточно громко, чтобы услышали дворецкий и остальные слуги:
— Поставьте меня на ноги, милый утеночек, иначе что подумают слуги?
Он, не отвечая, продолжал нести ее наверх. Не зная, что делать, она залепетала, как полная дурочка:
— Ах, какой вы у меня романтичный! И какой сильный! А ведь вы не рассказывали, какой у нас замечательный дом… Иначе я бы давно попросила, чтобы вы привезли меня сюда. Вы столько времени ухаживали за мной и ни словом не обмолвились о своем доме! А какие здесь вышколенные слуги! Надеюсь, я им понравлюсь.
Маклохлан по-прежнему молчал, когда они проходили мимо служанок, которые, как подобает, склонили голову. Возможно, Огастес молчун.
Они очутились в коридоре, увешанном портретами и пейзажами. Стены здесь были окрашены в голубой цвет. Наконец, они дошли до комнаты в конце коридора. Как только они переступили порог, он заговорил:
— Вот спальня моей госпожи.
Смущенная оттого, что ее несли на руках, словно инвалида, Эзме огляделась по сторонам и оценила, в какой красивой комнате они очутились. Стены оклеены бледно-зелеными и голубыми обоями, шторы из зеленого бархата, вишневая мебель натерта до зеркального блеска. И все же обстановка оказалась не так важна, как то, что он по-прежнему держал ее на руках.
— Теперь можете опустить меня!
Он медленно поставил ее на ноги — ей показалось, что прошла целая вечность.
Они стояли почти вплотную друг к другу.
Вдруг он помрачнел, и Эзме от страха едва не потеряла сознание. Что еще случилось?
— А вы кто такая? — спросил Маклохлан, и Эзме поняла, что он обращается не к ней, а к кому-то у нее за спиной.
Обернувшись, она увидела, что по ту сторону кровати под голубым шелковым балдахином стоит женщина в простом сером шерстяном платье и белом простом чепце с подушкой в руках.
Эзме приняла ее за горничную и отметила ее красоту — пусть она и не молоденькая девушка и понадеялась, что ей не придется волноваться из-за того, что ее так называемый муж будет волочиться за служанками.
— Я миссис Луэллен-Джонс, экономка, милорд. Мне не сообщили о вашем приезде, — сказала женщина с валлийским акцентом, присаживаясь в глубоком книксене.
На благожелательную улыбку Маклохлана она ответила сурово насупленными бровями.
Эзме вдруг со всей ясностью поняла: даже если Маклохлан попытается соблазнить экономку, миссис Луэллен-Джонс вполне способна дать ему отпор.
В отличие от нее самой…
— Ага! Значит, мой поверенный нанял и вас? — спросил Маклохлан.
— Да, милорд. Последнее время я работала у лорда Рагглса.
— Как поживает старина Рагси? — спросил Маклохлан, лучезарно улыбнувшись, а Эзме робко подошла к громадному шкафу у двери.
— В последний раз, как я видела его светлость, он хорошо себя чувствовал, милорд, — ровным тоном отвечала миссис Луэллен-Джонс.
— Рад слышать! А теперь, если вы нас извините, миссис Джонс, — сказал он, — мы с женой хотели бы отдохнуть до ужина.
Эзме метнула на него настороженный взгляд и густо покраснела, заметив у него на лице то самое выражение, о котором они договорились в карете…
— Моя фамилия Луэллен-Джонс, милорд. Как прикажете поступить с вашим багажом?
— Отнесите все в гардеробную и распакуйте. Но сюда пусть никто не входит, пока мы не позовем!
Пока?.. Что он себе воображает?!
— Как вам угодно, милорд, миледи, — ответила экономка, с безмятежным видом вышла и закрыла за собой дверь.
Глава 5
Настороженная, готовая ко всему, Эзме ждала, что будет дальше, затаив дыхание. К счастью, Маклохлан не стал приближаться к ней. Он сунул руки в карманы брюк и, покачиваясь на каблуках, оглядывался по сторонам.
— Вижу, на новую отделку Огастес поскупился.
Решив вести себя так, словно ничто ее не волнует, Эзме начала стаскивать перчатки.
— Неужели так уж необходимо было изображать первобытного дикаря? Я не сабинянка, которую нужно похищать и на руках переносить через порог!
— Такое поведение показалось мне вполне уместным, — рассеянно ответил Маклохлан, подходя к потрескавшемуся высокому зеркалу в углу. — Оказывается, дом в худшем состоянии, чем я предполагал! Огастесу следует как можно скорее продать его, иначе скоро от него останутся одни развалины!
— Может быть, он рассчитывает, вернуться и заняться ремонтом.
— Может быть, в чем я лично сомневаюсь, — ответил Маклохлан, проводя пальцем по старому туалетному столику, словно ища несуществующую пыль: комнату, видимо, регулярно прибирают.
— По-моему, ваш поверенный нанял разумную прислугу.
— У Огастеса всегда разумная прислуга.
— Полагаю, за нее тоже платит мой брат? — спросила Эзме, вынимая шпильки из волос и складывая их на туалетном столике.
— Уж во всяком случае, не я, — бесстыдно признался Маклохлан. — Джейми прекрасно сознавал: как бы я ни пытался экономить, крупных расходов ему не избежать.
— А вы пытались экономить? — удивилась Эзме.
— Насколько возможно. И за все расходы я отчитаюсь.
Эзме неодобрительно поджала губы, понимая, что потраченные деньги все равно не вернешь. Маклохлан подошел к окну, раздвинул шторы и стал смотреть на сад.
— Не думаю, что пошел бы на такие жертвы ради женщины, которая меня бросила, — сказал он едва слышно, словно размышляя вслух.
Эзме мысленно согласилась с ним: она бы тоже не стала помогать мужчине, разбившему ей сердце. Но она больше не собиралась ни в чем признаваться Маклохлану.
