Диана Гроу - Принцесса гарема
Эрик забрал из рук Валдис увеличительное стекло.
– Евнух говорит, что пока достаточно. Он хочет, чтобы ты наслаждалась представлением.
Внизу происходило настоящее подобие битвы, которая демонстрировала, как Болгаробойца отгоняет полчища разных племен от границ своего государства. Гунны были побеждены без каких-либо существенных потерь со стороны византийских легионов.
– Держу пари, что это было не так легко, – Эрик придирчиво смотрел на происходящее глазами воина.
Валдис искоса взглянула на него. Его рот сжался, придавая лицу твердое выражение, а лоб стал подобен граниту. По его напряженному телу пробежала мелкая дрожь. Даже вне поля боя Эрик внушал опасение. Валдис представила, каким страшным он может быть в ярости берсеркера.
– О! – вскрикнула она, почувствовав, как что-то пушистое прижалось к ее ногам, и кто-то лизнул ее. Это была маленькая собачка. Валдис нагнулась и схватила ее в охапку, прежде чем та смогла ускользнуть. – Что ты здесь делаешь?
– Должно быть, надеется, что ты опять что-нибудь уронишь, – Эрик не попытался погладить собачку, но на его лице заиграла улыбка. – Кажется, в этом городе у тебя появился один друг.
– Только один? – многозначительно спросила она. – Вот уже несколько недель, как мы живем бок о бок и встречаемся каждый день. Ты рисковал жизнью, пытаясь спасти меня сегодня от этих больших кошек. Так значит, я до сих пор не могу считать тебя другом?
Он наклонился к ней, положив свои мускулистые руки на мраморные перила. Что скрывалось за его ледяными серыми глазами? Без сомнения, боль, но было и что-то еще. Осмотрительность, осторожность дикого зверя, держащегося на расстоянии от опасности.
С видимым усилием он отвернулся и уставился на овальную арену.
– Поверь мне, Валдис. Тебе не нужен такой друг, как я.
От его отказа в груди что-то сжалось. Ей следовало понимать: хотя он и говорил на ее языке, ей не стоило доверять этому викингу. Неужели он сам не намекал ей об этом тысячу раз, с тех пор как начал обучать ее греческому языку? Она не могла полагаться ни на кого, кроме себя самой.
Маленькая собачка заерзала на ее руках, пытаясь освободиться. Валдис стала нашептывать ей ласковые слова и прижала ее к себе. Животное перестало сопротивляться и уткнулось носом в ее руку. Очевидно, собачка решила, что ей можно доверять. Валдис чувствовала себя очень одинокой после того, как лишилась родины, так что теперь было очень приятно сознавать, что рядом с ней бьется чье-то сердце, пусть даже и сердце грязного бездомного пса.
С низших рядов, где забитый пылью воздух не позволял зрителями видеть происходящее на арене, донесся протяжный звук. Даже верхние ряды подхватили этот крик. Толпа устала от разогревающих представлений. Люди ждали главного события.
Из дальнего конца арены под палящее солнце выехали четыре колесницы. Лошади, по четыре в каждой, были наряжены в пестрые шелковые попоны, а из-под их остроконечных ушей торчали перья из головных уборов. Наездники были одеты в летящие одежды основных цветов забега. Соревнующиеся объезжали арену, наслаждаясь восхищением толпы. Сделав круг, колесницы остановились перед ложей императора, чтобы засвидетельствовать свое почтение правителю мира. Конюхи сорвали с лошадей богатое одеяние, оставив животных гарцевать. Наездники скинули с себя костюмы и сияющие доспехи. Мужчины, на которых были только шелковые набедренные повязки – зеленого, синего, белого и черного цветов, – вскочили на колесницы.
– Каждая гильдия и группа в городе поддерживает ту или иную команду, – объяснил Эрик. – Конкуренция здесь так же сильна в спорте, как и на рынке. В отличие от севера, где человек может заняться чем угодно, торговля здесь строго регулируется. Продавец льна не может торговать шерстью. Кузнецу могут отрубить руку, если он займется золотом. Торговцу очень трудно преуспеть, если он занимает низкое положение в гильдии. И все же торговец хлопком никогда не поднимется выше продавца шелка.
– А при чем тут колесничные бега? – поинтересовалась Валдис, наблюдая за колесницами с лошадьми, которые выстроились в один ряд.
– Арена, которую ты видишь, является местом совершения всех дел в империи. Возможно, человек не преуспел на рынке, но в колесничных боях он может побить даже зеленых, за которыми стоит сам император, – ответил Эрик. – Уборщик улиц будет расхаживать с важным видом целую неделю, если победит его команда.
– Это смешно, – заявила Валдис.
– А когда это люди не были смешными? Я не пытаюсь тебе это объяснить. Я рассказываю тебе, как обстоят дела. Имей в виду, греки думают, что мы такие же странные. Полагаю, что так оно и есть.
Тут неожиданно заиграли горны, и толпа вновь взревела. Кони пустились в галоп по овальной арене, напрягая сильные мышцы на своих крупных боках. Держа в своих мощных руках поводья, наездники пытались направить свои повозки на нужную дорожку. На втором заезде белая команда взяла слишком крутой поворот, и колесница со свистом проехала по концу барьера на одном жужжащем колесе.
Валдис наблюдала за скачками с бьющимся сердцем, полностью погрузившись в созерцание соревнования. Бешено вращающиеся золотые спицы колес мелькали перед ее глазами. По спине пробежала дрожь, и маленькая собачка на ее руках заерзала, стараясь высвободиться. Она опустила животное на землю, не отрывая своего взгляда от арены и пытаясь не пропустить ни малейшей детали. Все шестнадцать скакунов держались почти на одной линии, борясь за первенство и стараясь обойти друг друга на все более узких поворотах. Одна из колесниц вырвалась вперед. Валдис следила за зеленым наездником, завороженная повторяющимися вспышками света на колесах повозки. Вдруг она почувствовала, что этот свет в ее глазах стал темнеть, и перед ней неожиданно разверзнулся черный туннель. Ей вдруг стало трудно дышать.
Маленькая собачка тявкала у ее ног и дергала Валдис на платье, пытаясь привлечь ее внимание. В ее неистовом лае таилась нотка предупреждения.
«О нет, боги», – попыталась сказать Валдис, но не сумела издать ни звука.
Сверкающие мелькания усилились, и она застыла, в то время как неизвестно откуда на нее с хриплым карканьем налетел темный ворон, закрыв все небо. Его когти крепко вцепились ей в голову, и она провалилась в пустоту своего черного проклятия.
Глава 5
Случайное слово может сказать больше о мыслях человека, чем тысяча заготовленных речей.
Из тайного дневника Дамиана Аристархуса«Моя драгоценная, – хриплый мужской голос пробился к ней через удушающий туман. – Мое счастье, моя прелесть…»
