Роузи Томас - Кашемировая шаль
— Хорошо. Я поеду с тобой в Индию.
Бруно тихонько закрыл дверь.
Глава 19
Дом, стены которого были выкрашены в бежевый и горчичный цвета, уютно расположился на тенистой улице южного Дели. Меир и Бруно подошли к черным металлическим воротам. Бруно нажал кнопку домофона. Вчера они прилетели в Индию, она — из Лондона, он — из Цюриха. Встретились в безымянном отеле возле аэропорта. Поужинали в отельном ресторане. Невкусно. Они чувствовали себя неловко в компании друг друга. Да, они прилетели в Индию, но ни Меир, ни Бруно пока толком не понимали зачем. Они до сих пор не решили, рассказывать ли Захре всю эту историю. Решение никак не находилось, поэтому они ограничились вежливой светской беседой и сразу после ужина разошлись по своим номерам.
Меир устала после перелета, но сон не шел. Она открыла балконную дверь и вышла подышать. Раскаленный воздух был неподвижен. Внизу шумели машины. В три часа ночи движение было столь же интенсивным, как и в полдень. Во все стороны расползались ленты скоростных автомагистралей, мерцали огни грузовиков и легковушек. Под опорами автомобильного моста ютились палатки и шалаши из полиэтиленовой пленки и различного мусора. Там жили бедняки и неприкасаемые. За десять месяцев она успела отвыкнуть от шума, суеты и диких контрастов индийских городов. «Может, я неправильно поступаю? — думала Меир. — Может, лучше оставить все как есть и не вмешиваться в чужую жизнь?»
В коммутаторе на воротах раздалось шипение, что-то щелкнуло, и калитка открылась перед гостями. Они прошли по тропинке, вьющейся между кустами олеандров. В траве тихо постукивал разбрызгиватель воды. Открылась дверь. На небольшом крыльце стояла пожилая женщина. У нее была светлая кожа и приятная внешность, характерная для жительницы Кашмира, но это была не Захра.
— Миссис Дасгупта ждет вас. Пожалуйста, заходите.
Они вошли в просторную прихожую. Под ногами блестели деревянные половицы.
— Я Фарида, — сказала женщина. — Сюда, пожалуйста.
Пройдя через несколько дверей, они оказались в комнате, заставленной резной мебелью. Тут царил полумрак. Жалюзи не давали проникнуть в комнату лучам палящего солнца. Как только они вошли в комнату, пожилая женщина встала с дивана и заключила Бруно в объятия. На этой полненькой седой женщине были просторная шелковая рубашка и шаровары, на шее на шнурочке висели очки.
— Вот и ты! — воскликнула она. — Проходи, дай мне посмотреть на тебя!
Пока они обнимались и переговаривались на немецком, Меир стояла в сторонке. Бруно вручил Захре цветы и подарки, женщина поблагодарила и расцеловала его в обе щеки. Меир с любопытством рассматривала фарфоровые корзинки с печеньем и сладостями, разноцветные безделушки из стекла, чайники и фотографии в рамочках. Она улыбнулась. Настоящее родовое гнездо. Настоящий, теплый дом Захры.
— Я Захра Дасгупта.
У нее была теплая и мягкая ладонь. Бруно представил Меир:
— Захра, это Меир Эллис. Мы сдружились после смерти Лотос.
Произнеся имя дочери, он немного расслабился.
— Мне так жаль! — сказала Захра. — Очень жаль. Ужасная трагедия. Как дела у Карен?
— Она вернулась в Америку. Мы развелись.
Захра внимательно посмотрела на Бруно, потом перевела взгляд на Меир. Она не только великолепно выглядела, но и отличалась острым умом. Меир покраснела, она хотела сказать ей: «Нет, это не то, что вы думаете. Мы приехали рассказать вам удивительную историю…»
— Печальная новость, — произнесла Захра.
Она взяла Бруно за руку и усадила в кресло. Фарида принесла поднос с чашками и самоваром. Она разрезала торт и подала всем вышитые салфетки. Захра усадила всех так, чтобы удобнее было общаться. Она поблагодарила Фариду, Меир поняла, что они друзья, а не хозяйка и служанка. Наконец-то все расселись, взяли чашки с чаем и положили на колени салфетки.
— Я знаю его с детских лет, — сказала Захра Меир. — Он тогда был милым маленьким мальчиком. А когда подрос, превратился в обыкновенного сорванца, шумного и неряшливого. Он доводил свою маму до безумия.
— Захра, Меир это неинтересно, — запротестовал Бруно.
Он был смущен, поскольку понимал: Захра решила, что Меир — его девушка. Меир покраснела, и румянец предательски не сходил со щек. Захра и Фарида переглянулись.
— Вы приехали в Дели в отпуск? — спросила Фарида.
— Нет-нет, Бруно сказал, что у него есть важный разговор ко мне, — сказала Захра. Она откинулась на спинку кресла и сложила руки на груди. — Очень любопытно было бы его послушать.
В комнате стало тихо. Меир затаила дыхание и открыла сумку. Она достала шаль, встряхнула ее и расправила на коленях. Фарида охнула. Захра часто заморгала, а потом приложила мягкую ткань к щеке.
— Это кани. Эту шаль сделали в моем родном Кашмире.
Меир достала из папки фотографию и положила ее на подлокотник кресла перед Захрой. На другой подлокотник она положила пакетик с прядью светло-каштановых волос. Фарида нашла знак мастера на шали.
— Я узнаю эту работу! — Она вздохнула. — Мастер из моей родной деревни. — Ее лицо сияло.
— Откуда у вас эта шаль? — спросила Захра. — Зачем вы принесли ее мне?
— Это длинная история. Меир расскажет тебе свою часть этой истории, — сказал Бруно.
— Посмотрите на фотографию, — попросила Меир Захру.
Та нацепила очки на нос и стала внимательно рассматривать снимок. Она шумно выдохнула:
— Кажется, это Шринагар.
Меир кивнула.
— Вот это моя бабушка, Нерис Уоткинс. Ее муж был миссионером. Они жили в Кашмире во время войны.
Фарида подскочила к ним и схватила фотографию.
— Это Несс! Это же Несс! — воскликнула она.
Все с удивлением посмотрели на нее.
— Вы знали мою бабушку? — спросила Меир.
— Когда я была маленькой, она была моей лучшей мамочкой. Я хорошо ее помню. Все песни и игры. Она была доброй, как ангел.
Меир протянула ей руку.
— Теперь я вижу, вы похожи на нее. — Фарида провела пальцем по подбородку и щекам Меир, и та подумала: что бы ни произошло дальше, она рада, что решилась приехать сюда.
Нерис знала эту маленькую ясноглазую женщину, когда она была еще девочкой. Меир словно держала саму Нерис за руку, волшебным образом преодолев пропасть в семьдесят лет. И вновь время подшутило над ней, вновь она перестала разделять настоящее и прошлое. Наверное, она никогда не узнает, что Захра и Фарида значили для Нерис, почему она всю жизнь хранила прядь волос и шаль, почему эти вещи были настолько важными для нее, но зато она смогла ощутить живую связь с бабушкой. Бруно тоже улыбался. Меир продолжила:
