Элизабет Чедвик - Отвергнуть короля
– Мадам, прибыл ваш брат, – объявила в дверях Орлоция.
– Мой брат? – Махелт огляделась по сторонам.
– Лорд Уильям.
У Махелт похолодело внутри. Когда ее брат явился без предупреждения в прошлый раз, он привез ужасную весть.
– Попроси его подняться, – произнесла она нарочито спокойно. – И принеси вино и медовый хлеб.
Орлоция удалилась. Через несколько мгновений в комнату вошел Уилл. Махелт поспешила обнять его с радостным возгласом, хотя была потрясена его изможденным видом.
– Я так рада тебя видеть! – воскликнула она. – Как поживаешь?
Уилл махнул рукой.
– Неплохо, сестренка, – ответил он больше из вежливости, нежели искренно. – А ты?
– Тоже неплохо, – поморщилась Махелт. – Я решила подготовить эту комнату к зиме, поскольку, похоже, мы проведем ее в Лондоне.
Вернулась Орлоция с вином, Махелт отослала ее и сама наполнила кубок Уилла.
– Говорят, весь Линкольншир сгорел от рук Иоанна, и он нередко подносил огонь лично. – Она содрогнулась, вспомнив собственное суровое испытание. – Утверждают, что, когда де Молеон принял взятку от монахов аббатства Кроуленда за то, чтобы их земли не трогали, Иоанн выбил серебро из его рук и отправился жечь аббатство самостоятельно. Говорят, он поджигал стога и здания и бегал туда-сюда, хохоча, как безумец.
– Боюсь, это правда, – кивнул Уилл. – От нашего короля можно ожидать чего угодно. Сейчас он в Линне, ищет поддержки у наемников, но есть новость, и потому я приехал. – Он бросил на сестру взгляд, сверкающий от нетерпения. – Де Бург оказался в сложном положении в Дувре и заключил перемирие, чтобы испросить разрешения Иоанна сдать замок. Если Дувр падет, Людовик овладеет югом, и мы окажемся еще на шаг ближе. Где Гуго?
– Уехал в аббатство в Колне, – ответила Махелт, – но скоро должен вернуться. Ты видел нашего отца?
Уилл покачал головой, уголки его рта опустились.
– После Глостера не видел. Я уехал оттуда, потому что должен был уехать… У меня не было выбора.
– Не могли же вы сражаться друг с другом, – кивнула Махелт.
Уилл захватил Глостер, но их отец и граф Честер прибыли, чтобы освободить его. Если бы Уилл не пошел на попятную, отец и сын схлестнулись бы в ожесточенной схватке, отрезав пути назад.
– Я устал от войны. – Уилл вздрогнул. – Сколько бы я ни прорубал себе дорогу на свободу, я вновь оказываюсь в окружении, и с каждым разом вырваться все сложнее. Я никогда не перестану сражаться с Иоанном, но иногда задаюсь вопросом: ради чего? Какой мир нас ждет, если Людовик восторжествует? Порой мне кажется, что могильный покой, тогда я, по крайней мере, усну рядом с Элис. – Он взглянул на свою маленькую племянницу, которая забрела в комнату в сопровождении няни. – Мой сын сейчас как раз учился бы ходить, если бы ему дозволили жить.
– Уилл, не надо. – Махелт сжала его плечо, не в силах видеть своего жизнерадостного властного брата таким подавленным и чувствуя, как его горе разрывает ей сердце.
Он поднял руку и положил поверх ее ладони, молча принимая сочувствие.
Во дворе за окном раздался стук копыт. Махелт поспешила выглянуть.
– Гуго вернулся! – Махел ощутила прилив облегчения. Но, увидев, как муж поднял взгляд на окно и поспешно направился к лестнице, прошептала: – Что-то случилось.
Уилл встал и инстинктивно взялся за рукоять меча.
Гуго ворвался в покои, а за ним порыв лютого октябрьского ветра.
– Вы слышали? – выдохнул он с вздымающейся грудью, сверкая глазами, яркими, как цветы вероники. – Иоанн умер! – (Махелт и Уилл уставились на него.) – От дизентерии. Он заболел в Линне, но добрался до Ньюарка и умер там. Я услышал новость по дороге сюда. Я думал, может, вы уже знаете. К полудню об этом узнает весь Лондон.
– Иоанн умер? – Уилл моргал, как будто его разбудили от крепкого сна. – Вы уверены?
– Короля внесли в Ньюарк на носилках, – кивнул Гуго, – и он кричал в агонии при каждом шаге. Аббат Крокстона находился у его смертного одра. Иоанн назначил вашего отца одним из исполнителей своего завещания и поручил ему особо позаботиться о своем старшем сыне.
– Моего отца? – Сердце Махелт забилось быстрее.
– Под надзором папского легата. Король будет похоронен в Вустере, и юного Генриха коронуют в Глостерском аббатстве. Похоже, регентом до совершеннолетия мальчика назначат либо вашего отца, либо Ранульфа Честера.
Махелт переводила взгляд с брата на мужа и видела одинаковое выражение на их лицах. Они напоминали пловцов, которые сражались с волнами так долго, что выбились из сил, и наконец их выбросило на неведомый берег. Но что лежит за прибрежной полосой? Облегчение от возможности дышать не радует, поскольку каждый вдох дается с трудом.
– Всю свою юность и зрелость я страдал от этого человека. – Уилл судорожно вздохнул. – Он стоил мне жены, семьи, чести. И вот его нет… Словно я поднял меч, но поразил лишь туман. – Запустив пальцы в волосы, он поднялся. – Мне нужно уйти и подумать… Подумать, что делать.
– Нам всем нужно, – ответил Гуго скорее мрачно, чем радостно.
* * *Сидя рядом с Махелт за новым пологом кровати, Гуго взял гребень, которым жена собиралась провести по волосам. Было очень поздно, но никто еще не спал. Весь Лондон бурлил от известия о смерти короля. Пивные и харчевни были набиты людьми, которые обсуждали новость и строили предположения, что их ждет дальше. Никто не хотел отправляться домой. Не обошлось без пьяных потасовок, и кое у кого утром будет болеть голова… не только от чрезмерного винопития.
Гуго взял прядь тяжелых темных волос Махелт и провел гребнем по их блестящему полотну.
– Я был бы счастлив, если бы мне пришлось заниматься только этим до конца своих дней, – пробормотал он.
– У вас устала бы рука, – с улыбкой ответила она.
– Я потерпел бы. Удовольствие перевесило бы боль.
Махелт беззвучно засмеялась:
– Неужели?
– Надеюсь.
К ним вернулась легкость в общении, пусть неуверенная и все же несомненная, словно первый день весны после долгой суровой зимы. Почва под ногами вполне могла замерзнуть вновь. Гуго расчесывал и разглаживал волосы жены, пока они не превратились в блестящую, лоснящуюся пряжу, потрескивающую жизненной силой. Наконец Махелт повернулась к мужу и обвила его шею руками.
– Так давайте подкрепим эту надежду, – сказала она.
Они занимались любовью одновременно страстно и нежно. В яростной схватке сгорели остатки злобы и разочарования, напряжение ослабло, раны затянулись и были выкованы новые связи. Гуго стиснул зубы, ощутив приближение вершины блаженства, и приготовился отпрянуть, но Махелт обвила его ногами и обняла еще крепче.
– Нет, – выдохнула она ему в ухо. – Я хочу вас целиком! Сейчас же!
