Розалинда Лейкер - Серебряное прикосновение
Эстер с удовольствием осталась бы на ночь у Летисии с Ричардом, но из-за Сары пришлось ехать домой. Она хотела отправиться в Лондон с детьми Джонатана посмотреть на городские торжества и главное — на праздничную процессию, но в то же время наотрез отказалась составить компанию Энн-Олимпии. У Питера с Джонатаном не было времени — завалены заказами, из мастерской сутками не выходят. Пришлось Эстер возвращаться домой специально для того, чтобы с наступлением утра сопровождать Сару в город. Эстер всегда поддерживала Сару, приглашала на семейные торжества, праздники, жаль было, если она пропустит такое зрелище. Утром со двора Бейтменов выехали две кареты. Маленький Вилли выбрал ту, где ехала бабушка с тетей Сарой, его сестрички и братики предпочитали путешествовать с мамой. Вилли не сиделось на месте, он был страшно взволнован, его темно-каштановая головка (в молодости у Эстер волосы были точно такого же цвета) мелькала то у одного окна, то у другого.
— Бабушка, бабушка, как здорово! Мы едем в Лондон, тетя Сара!
Джеймс снял для Эстер огромную комнату на самом верхнем этаже дома, расположенного неподалеку от собора Святого Павла. Отсюда хорошо была видна улица, по которой должна была пройти карета лорда-мэра. Когда экипажи Бэйтменов подъехали к дому, их встретила Элис, чуть позже подошла Летисия. Надо сказать, что она последнее время похорошела, что называется, расправила крылья. Дело в том, что в ее отношениях с Ричардом наступило заметное потепление, забыты были старые обиды и размолвки, исчезла холодность и отчужденность. Дети их уже выросли и разлетелись кто куда: дочери вышли замуж, ребят отдали в учение, но Летисия особенно не скучала. Она жила полнокровной жизнью. Свое примирение с мужем Летисия расценивала как подарок судьбы и была бесконечно довольна. Она, казалось, излучала дружелюбие: открытая улыбка, добрый взгляд — Эстер никогда не видела ее такой счастливой.
После замечательного легкого завтрака, заказанного предусмотрительным Джеймсом, Летисия предложила:
— А не занять ли нам места у окон? Боюсь, пропустим все на свете. Уже время. Скоро военный оркестр пойдет.
— Я уже сейчас его слышу, — крикнул Вилли, наполовину высовываясь из открытого окна.
Эстер быстренько втянула его обратно и погрозила пальцем.
В комнате было три окна. Взрослые и дети разделились на примерно равные группки. Летисия села рядом с Сарой, которая держала на руках двух самых маленьких. Внизу вдоль всей улицы толпился народ, особенно много людей собралось на ступеньках собора Святого Павла. От парадной двери двумя параллельными шеренгами выстроились полицейские, следя за тем, чтобы толпа не загромождала проход, по которому вниз по ступенькам спустился настоятель собора в сопровождении священников и хора певчих. Живописная группа в сутанах остановилась на нижних ступенях. Чуть поодаль расположился хор, во главе которого замер в напряженном ожидании хормейстер с серебряной палочкой в руке.
Веселым блеском отсалютовали трубы на изготовку и, медленно нарастая над гомоном толпы, креп гул литавр, возвещая о приближении нового лорда-мэра Лондона. Вслед за марширующим военным оркестром потянулась бесконечная вереница экипажей членов муниципального совета и прочих важных сановников, пока, наконец, не показалась великолепная золоченая карета в алых лентах, запряженная шестеркой дивных лошадей с кучером в красной ливрее на козлах. Под окнами, возле которых сидели Бэйтмены, грянуло дружное «Ура!». Два десятка лет тому назад городской умелец специально смастерил эту карету как служебный экипаж лорда-мэра Лондона. Словом, денег не жалели, и карета вышла замечательная.
— Смотрите! Смотрите! Вон сэр Джеймс! — взволнованно вскрикнула Элис. Карета медленно катила по улице, играя на свету, как бриллиант, и тяжело покачивалась на рессорах, словно тянули вниз золоченые инкрустации богатого сверкающего декора.
Наконец они увидели Джеймса. На его широком скуластом лице расплылась добродушная улыбка. Горожане высыпали на улицы, восторженно приветствуя нового лорда-мэра, и Джеймс искренне радовался тому, как тепло и восторженно принимает его город, служение которому он считал своей самой почетной обязанностью. Джеймс был в красной мантии, на ее фоне сверкающей змейкой извивалась золотая цепочка — знак лорда-мэра Лондона. Высунув в окно кареты свою треуголку, новый лорд-мэр энергично махал рукой в знак признательности за бурные приветствия, которые неслись со всех сторон. Когда карета поравнялась с окнами Бэйтменов, вся процессия остановилась. Отсюда, согласно традиции, лорд-мэр, дабы показать свое богопослушание и уважение к церкви, должен был пешком идти к ступеням собора Святого Павла. Потому-то Джеймс и снял комнату для Эстер именно в этом доме. Всего на какие-то мгновения, большего он себе не мог позволить в столь торжественной обстановке, Джеймс остановился и обратил взор туда, откуда, он был в этом уверен, она сейчас следит за ним, затаив дыхание. Эстер едва заметно махнула ему рукой, он улыбнулся в ответ и кивнул. Затем один, без провожатых, Джеймс подошел к Епископу испросить благословения и, склонив голову, стал на колени.
«Господь будет охранять выхождение твое и вхождение твое отныне и вовек. Благословляем вас именем Господним, и да снизойдет благодать его на вас и на Лондон. Аминь», — звучно разнеслось в морозном осеннем воздухе, и сразу без паузы торжественно вступил хор. Священники преподнесли Джеймсу библию и, держа ее обеими руками перед собой, он медленно вернулся к карете. Процессия тронулась и поплыла дальше, оставляя позади толпы, бредущие в след. Народ начинал потихоньку расходиться. Каждый спешил побыстрее возвратиться к своим обычным занятиям, оставленным ради незабываемого зрелища. Жизнь снова входила в привычную колею.
Эстер провожала взглядом праздничный поезд до тех пор, пока последняя карета не скрылась за поворотом. Наконец улица опустела. Эстер вздохнула и, полуобернувшись, шагнула было к своему креслу, как вдруг застыла на полпути, поймав на себе чей-то взгляд. Внизу, в гомонящем людском круговороте, ей показалось, мелькнуло знакомое лицо. Эстер насторожилась и облокотившись одной рукой на подоконник, высунулась в окно. Так и есть, подняв глаза, снизу на нее смотрел Уильям. Эстер схватилась за сердце, от радости оно, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. В ту же секунду, вспомнив, что Сара рядом, Эстер сжалась от страха и опасливо покосилась в ее сторону. К счастью, в этот момент Сара возилась с детьми и ничего не заметила. Видимо, ее взгляд встревожил Уильяма, потому что когда Эстер снова посмотрела в окно, сына на прежнем месте уже не было. Она поискала его глазами и нашла неподалеку. Уильям стоял рядом с какой-то женщиной примерно его возраста. Поняв, что Эстер заметила его, он сунул палку под мышку и, взяв что-то у женщины, поднял на вытянутых руках над головой, чтобы ей лучше было видно из окна. Это был младенец в чепчике с пучком разноцветных ленточек. Эстер молитвенно сложила на груди руки, порываясь захлопать в ладоши от удовольствия. Только присутствие Сары удержало ее. Уильям передал ребенка обратно и что-то сказал женщине. Она обернулась и посмотрела вверх на окна. На ее веснушчатом живом лице с миловидными ямочками на щеках заиграла легкая улыбка, когда она присела в неуклюжем реверансе.
