Розалинда Лейкер - Серебряное прикосновение
— Сара, ты моя жена, — часто повторял он. — Никто больше не причинит тебе зла. Я же обещал и свое слово сдержу.
Когда становилось особенно тяжело, у Сары возникала потребность по нескольку раз в день забегать к нему в мастерскую. За сегодняшний день она сделала это дважды, оставляла детей на лужайке и уходила, просто чтобы посмотреть на него. В мастерской с ней уже перестали здороваться, потому что она никогда не отвечала и ни с кем не разговаривала. Как бы ни был Питер занят, он всегда оторвется от работы, посмотрит в ее сторону, кивнет понимающе, и тогда Сара снова уходит. Однажды новый подмастерье насмешливо поглядел на нее и хихикнул, и тут же получил такую затрещину, что долго потом не мог прийти в себя. С тех пор никто больше не хихикал.
Быть может, она бы чувствовала себя увереннее, если бы Питер любил ее так же, как любил Элизабет, как-то раз подумала Сара и тут же удивилась, отчего эта мысль не приходила ей в голову раньше. Впрочем, ответ уже был готов. Да, Саре достаточно было его хорошего отношения к ней, его доброты и нежности. С Питером она уже меньше думала об Уильяме. И хотя она не могла пробудить в нем той любви, о которой мечтала, Сара все равно была довольна, потому что владела Питером безраздельно.
К приходу мужа Сара приоделась. Выбрала свое лучшее сиреневое платье из изящного муслина, в волосы вплела зеленые ленты.
— Ты сегодня такая красивая, — сказал Питер с порога. Он уже настолько привык постоянно ее утешать и подбадривать, что делал это почти автоматически. Питер уже стал на ступеньку, хотел подняться к себе, после работы нужно было умыться и переодеться, но Сара, покачивая бедрами, преградила ему дорогу.
— Давай устроим ужин на полу у камина, — предложила она. Память еще хранила вечера, когда они с Уильямом располагались где-нибудь на полу в кухне, приносили подушки, чтобы было удобнее, потом кормили друг друга заранее припасенной едой и весело смеялись.
Питер уже привык ко всяким неожиданностям, поэтому не удивился, а просто подумал и решил, что ответить. Это не заняло много времени. Он устал за день и здорово проголодался. В общем, ему сейчас не до экзотики. К тому же, едва он переступил порог дома, в нос ударил запах свежей баранины и с той минуты неотступно щекотал ноздри, вызывая слюну. Питер подумал, как неудобно есть на полу. Соус будет капать, руки испачкаются, да мало ли еще что. Он хотел просто и спокойно сесть на стул, под столом вытянуть ноги и поесть по-человечески.
— Дорогая, может, подождем до теплой погоды? А там возьмем с собой еды и заберемся куда-нибудь подальше на поля.
Когда Питер вернулся, стол был накрыт как всегда, однако смутная тревога поселилась в душе Питера. Такое уже бывало несколько раз, и каждый раз такого рода предложения были лишь прелюдией к трудному для них обоих периоду. Вот и сейчас Питер заметил, что Сара изменилась. И это едва ощутимое отклонение в ее отношении к нему не на шутку встревожило Питера.
Предчувствия его не обманули. Понадобилось совсем немного времени, чтобы понять истинные мотивы ее поведения. В ней появилась странная уверенность в завтрашнем дне. Ее оптимизм отдавал безнадежностью, так утопающий хватается за соломинку, которая его все равно не спасет все это не предвещало ничего хорошего. Питер никогда не предполагал, что на четырнадцатом году их совместной жизни будут еще возникать какие бы то ни было сложности. Хотя он и рисовал себе дальнейшие события в черном цвете, однако все обернулось гораздо хуже. На протяжении следующих нескольких месяцев она перепробовала на Питере все, что они проделывали когда-то с Уильямом. Она жила с ним так, как хотела бы жить с Уильямом. Уж не молодость ли со своими благотворными бурями хотела она вернуть, или был это только прощальный взгляд, последний подарок — на память, кто знает? Словно повторением уже пройденного хотела она воскресить то золотое время своей юности, которое в ее сознании было связано со счастливой любовью. Однако ее усилия оказались напрасны. Что бы она ни делала, не вызывало в Питере той страсти, которую она жаждала получить. Не было ни беготни, ни падения стульев, ни прочих беспорядков — то есть не происходило ничего особенного, и это смутило Сару, она растерялась. Произошло самое страшное, то, чего Питер больше всего боялся. Сара снова возненавидела его за то, что он не Уильям. Все возвратилось на круги своя, и ее доверие, которого он терпеливо добивался все-эти годы, лопнуло как мыльный пузырь. Все пошло прахом.
Они были вдвоем в мастерской, Эстер и Джонатан. Она растолковывала ему, что собирается делать. Речь шла о подарке для Джеймса. В ноябре он вступал в должность лорда-мэра Лондона, и Эстер хотела сделать ему подарок, который, по ее мнению, должен был одновременно быть изящным и полезным. Это была трудная задача. Брать старый эскиз из тех, что уже делали в ее мастерской, не хотелось. Эстер знала по опыту, что когда дело доходит до подарков, заказчики особенно не напрягают воображение, а потому все эти кубки, подносы, табакерки ничего не говорят ни уму ни сердцу, так, помпезные дорогие игрушки и больше ничего! У Джеймса таких немало пылится на полках. Подарок Эстер должен быть особенным. Зная, как Джеймс не любит, когда горячее подают еле теплым, Эстер решила изготовить специальную подставку с лампой внутри. Сверху монтируется крестовина, которую можно раздвигать в зависимости от размеров блюда. На нее ставится блюдо, зажигается лампа, и таким образом поддерживается определенная температура — еда постоянно будет горячей. Вещь памятная и нужная — всегда будет под рукой. Единственная загвоздка вышла с крестовиной, поэтому Эстер и позвала Джонатана, он неплохо разбирался в механике.
— Дай-ка мне посмотреть твои эскизы, — Джонатан склонился над столом, рассматривая черновые наброски. Последнее время Джонатан здорово растолстел. Сытая жизнь сыграла над его фигурой злую шутку, превратив его стройное когда-то тело в рыхлую бесформенную груду. Толстые мясистые щеки и двойной подбородок неприятно багровели, когда он выходил из себя или задыхался. Портному пришлось перекроить всю его верхнюю одежду, чтобы подчеркнуть плечи и придать хоть какую-то форму тому, что давно уже стало бесформенным. Нужно сказать, что мастерство портного скрадывало до известной степени все недостатки фигуры Джонатана. Однако сейчас на нем была только рубашка с коротким рукавом и рабочий фартук — тут уж не спрячешь всех своих выпуклых «прелестей». В одежде Джонатана всегда заметны были вкус и опрятность. Даже на работе по два раза в день он обязательно менял белье, само собой разумеется, рубашку и фартук, если пропахнут потом или испачкаются. Вот и сейчас, объясняя что-то, Эстер чуть ближе подвинулась к нему и сразу почувствовала нежный запах свежего накрахмаленного белья.
