Розмари Роджерс - Любовь сладка, любовь безумна
— Но когда ты выполнишь свою часть сделки?! Неужели так и не смог ничего обнаружить?! — допытывалась Джинни.
— Терпение, дорогая, терпение! Ты ведь знаешь, времена сейчас ненадежные, а такого человека, как он, чрезвычайно трудно отыскать. Кстати, знаешь, что, несмотря на все предосторожности, партизаны все-таки ухитрились взорвать железную дорогу. И тут же исчезли бесследно!
Странное дельце!
Джинни резко вскочила:
— Что ты пытаешься сказать? Думаешь, он был одним из них.
— Не сомневаюсь, все это дело рук Моргана! Весьма талантливый молодой человек, не так ли? Придется расспросить мою тетушку-графиню, наверное, он нанес ей визит. Я не рассказывал, какое впечатление он на нее произвел? Надоела мне своей трескотней о том, какой он красавец, как прекрасно сложен, и о его глазах цвета ночного неба… ну… и о других… гм… добродетелях.
— О, будь ты проклят, Мигель, будь проклят!
Ненавижу, когда ты так жесток!
Она набросилась на него, стала бить кулачками в грудь, лоха Мигель, смеясь, не схватил ее за запястья и не опрокинул на кровать.
— Думаю, что смогу заставить тебя забыть о том, как ты ненавидишь меня, — прошептал он, и через некоторое время Джинни действительно забыла о сопротивлении.
Несмотря на почти непрерывные развлечения, время для Джинни тянулось мучительно медленно. Прошло Рождество, начался сезон дождей, потом вновь вернулась палящая жара. Джинни продолжала донимать Мигеля, пока тот не сказал, что она становится ужасно надоедливой. И кроме того, Джинни успела узнать, что Мигель обладает особенным, присущим лишь ему благородством, несмотря на коварство и цинизм. Но он был слишком занят собственными проблемами.
Дела на фронте шли все хуже, окружающие только об этом и говорили, пока Джинни не почувствовала, что сходит с ума. Хуаристы одерживали одну победу за другой, и всем было известно, что французы вот-вот покинут Мексику.
Император Луи Наполеон, вступивший в войну с Пруссией, нуждался в своих солдатах. Гордость Максимилиана была уязвлена. Он объявил, что был избран народом, поэтому не отречется от престола и не покинет верных ему людей и войска на милость хуаристов. По городу ходили ужасные слухи о зверствах и массовых убийствах, чинимых солдатами Порфирио Диаса.
— Этот Хуарес — настоящее чудовище! — восклицала Эгнес дю Сальм. — Говорят, он чистокровный индеец. Будь он испанцем, обладал бы большим благородством.
— А все французы так уж благородны?! — зло парировала Джинни. — Вспомни, Эгнес, я тоже кое-что испытала в их руках.
Подруга как-то странно взглянула на нее:
— Я все время забываю, что твой муж на другой стороне.
А ты здесь, да еще с Мигелем! Вы, случайно, не переписываетесь друг с другом?
Джинни ошеломленно уставилась на Эгнес:
— Обвиняешь меня в шпионаже? О Эгнес, это уж слишком! Такого я не ожидала даже от тебя! Знай я, где Стив, ушла бы к нему — мне все равно, на чьей он стороне.
— Джинни, прости… прости меня! Я не хотела… эта проклятая война так действует на нервы. Ты не сердишься? — Эгнес обняла Джинни, крепко прижалась к ней. — Дорогая, я понимаю, как ты переживаешь. И поверь, желаю тебе удачи, ты заслуживаешь хоть немного счастья!
Джинни горько подумала, что богиня судьбы окончательно от нее отвернулась. Мигель, занятый военными делами, не уделял ей внимания, а кавалеры, сопровождавшие ее на балы и в театр, распускали руки и шептали непристойные предложения. Многие из них были американцами. Мехико буквально кишел ими. Бизнесмены, репортеры, наемники с суровыми лицами. Дипломаты переехали в Веракрус — даже в Оризабе оставаться было небезопасно.
Генералы армии Хуареса — Эскобедо и Корона одерживали победу за победой, продолжая надвигаться с севера и запада. Пали Акапулько, Такеко, даже Куэрневака, где находился летний дворец императора. Все больше богатых помещиков, сторонников императора, уезжали в Веракрус — единственный порт, еще занятый войсками императора. Все дороги, ведущие туда, были забиты беженцами, путешествующими большими группами из-за неожиданных налетов партизан, не боявшихся подходить к самому городу.
Где Стив? Вопрос этот постоянно мучил Джинни. Где? С кем он? И что теперь будет?
Мишель Реми, озлобленный и непримиримый, покинул Мехико, навсегда уехал на родину вместе с остальными французскими войсками. Император объявил, что будет защищать Мехико сам, со своими верными генералами.
— Бедный безумец! — воскликнула Джинни, когда услышала это. — Верные генералы — эти головорезы! Они не перешли на сторону Хуареса только потому, что боятся возмездия.
— Смотрю, ты теперь стала политиком, — усмехнулся Мигель.
Они одевались, чтобы ехать на бал к какому-то американцу. Поймав его взгляд в зеркале, Джинни слегка нахмурилась:
— Ты что-то задумал, Мигель? Вижу это по твоим невинным глазкам! Собираешься открыть секрет сейчас или мне придется ждать?
— Ах, ты слишком хорошо меня знаешь, от тебя ничего не утаить!
Похлопав ее по заду, он помог застегнуть платье и загадочно пробормотал:
— Значит, стервятники приготовились разорвать добычу… Заметила, как много знакомых лиц в последнее время исчезли из виду? Боюсь, Мехико уже не прежний веселый город. Я даже слышал, что Макс собирается организовать оборону Куэретаро. — И, язвительно усмехнувшись, добавил:
— Без сомнения, мы, как самые непродажные друзья, потащимся за ним… последние преданные друзья. Конечно, за исключением тех, у кого хватит здравого смысла отправиться в Веракрус, а оттуда за границу. Правда, придется одолевать забитые сбродом дороги и скрываться от партизан.
Что-то в его голосе заставило Джинни резко развернуться и умоляюще взглянуть ему в глаза.
— Мигель! Ради Бога, скажи! Я чувствую, ты знаешь что-то.
— Откуда мне добыть сведения о нашем злейшем враге?! Война все-таки еще идет! И вообще, нечего на меня смотреть, словно я уничтожил все твои надежды, дорогая!
Развеселись. Сегодня я представлю тебя американскому джентльмену, точно знающему, где отыскать твоего мужа.
Конечно, не многим известно, что мистер Бишоп — агент американского правительства. Твой Эстебан работал на него раньше и, думаю, по-прежнему с ним связан. Я познакомлю вас, остальное — твое дело. Сумеешь разговорить его — тем лучше для тебя. Пусти в ход все свое обаяние! — Он взял ее за руку и повел к двери. — Нам пора, Жинетт, иначе пропустим великолепный ужин, а я ужасно голоден.
Кроме того, там будет одна хорошенькая американская актриса…
Если Джим Бишоп и был удивлен, узнав в мадам Дюплесси жену Стива Моргана, то ничем этого не показал и вел себя безукоризненно вежливо. Джинни, однако, негромко охнула, узнав в этом неприметном американце человека, бывшего свидетелем на ее свадьбе.
