Кэтлин Уинзор - Навеки твоя Эмбер. Том 2
Эмбер нетерпеливо считала месяцы и писала письма Элмсбери одно за другим, спрашивая, что слышно о Брюсе и когда он будет в Англии. Граф отвечал одно и то же: никаких новостей он не имеет, и прибытие его светлости ожидается в августе или сентябре. Ну как можно сказать что-то определенное, ведь плаванье – вещь столь непредсказуемая.
Но Эмбер ничего не желала слушать, ни о чем другом не могла думать. В ней с новой силой проснулась старая страсть и томительная жажда, которая поутихла, когда Эмбер почти потеряла надежду увидеть Брюса. Теперь же она с ослепляющей ясностью вспоминала все малейшие детали, связанные с ним: необычный зеленоватый цвет его глаз, темные волосы, смуглое загорелое лицо, теплоту голоса – все это доставляло ей почти физическое наслаждение. Она вспоминала запах пота от его одежды, ощущение от прикосновения рук Брюса к ее груди, вкус его поцелуев. Она помнила все.
Но воспоминания заставляли ее страдать, ибо отдельные моменты не составляли целого. Брюс ускользал, пропадал – да существовал ли он на самом деле? Был ли в реальности в необозримом пространстве за пределами Англии, или она придумала его, создала из мечтаний и надежд? Она страстно обнимала Сьюзен, исполненная отчаяния и жажды, – но так и не могла переубедить себя.
Несмотря на неукротимое желание увидеть Брюса, она твердо решила, что на этот раз будет вести себя с достоинством и соблюдать декорум. Будет слегка равнодушной, вынудит его сделать первый шаг: пусть он первым навестит ее. Каждая женщина знает, что именно таким образом можно вызвать интерес мужчины к себе. «Я всегда была его служанкой, – упрекала она себя, – но на этот раз все будет по-другому. В конце концов, я теперь знатная дама, герцогиня, а он – всего лишь барон. Во всяком случае – почему бы ему не прийти ко мне первому!»
Эмбер знала, что он приплывет в Англию с женой, но гнала от себя эти тревожные мысли. Ведь лорд Карлтон отнюдь не из числа покладистых супругов. Вот городские обыватели – другое дело, у них низкое воспитание, но джентльмен не должен быть под каблуком у жены – это все равно что появиться на людях без шпаги или носить нерасчесанный парик.
Лорд и леди Элмсбери вернулись в Лондон в июле, чтобы привести дом в порядок, нанять новых слуг и все приготовить для встречи дорогих гостей. Граф навестил Эмбер, и она, решив показать, сколь спокойно она относится к предстоящему прибытию Брюса, излишне оживленно болтала без умолку о своих делах: о герцогском титуле, о своем новом большом доме, который строится на площади Сент-Джеймс, о гостях, приглашенных ею на званый ужин в воскресенье. Она расспрашивала Элмсбери о Жизни в деревне, потом, не давая ему возможности ответить, болтала дальше – ведь все знают, в деревне вообще нечего делать, только кататься верхом, пить вино да навещать соседей. Элмсбери сидел и слушал ее разговоры, наблюдал за ее умением по-светски вести себя, источать шарм. Он улыбался, кивал головой – и ни разу не упомянул о Брюсе. Наконец Эмбер сбавила темп болтовни, словно смутилась, и, поняв, что ее игра разгадана, рассердилась.
– Ну, – спросила она, – какие новости?
– Новости? Одну минутку, дайте вспомнить Черная кобыла, та, на которой вы катались, родила жеребенка на прошлой неделе, а еще…
– Черт вас подери, Элмсбери! Зачем вы так себя ведете? Мне нужно знать! Скажите… что вы слышали? Когда он будет? И возьмет ли он с собой ее?
– Я знаю не больше, чем знал в последний раз, когда писал вам, – август или сентябрь. да она прибывает вместе с ним. А что такое, вы боитесь ее?
– Боюсь ее? – Эмбер зло сверкнула глазами – Чего мне бояться ее? Элмсбери, что за глупости вы говорите! С какой стати мне бояться ее? – Она помолчала, потом презрительно сообщила: – Я прекрасно представляю ее себе, эту Коринну!
– В самом деле? – вежливо спросил он.
– Да, – представляю! Знаю, какая она! Блеклое некрасивое существо в платьях, сшитых по моде пятилетней давности, убежденная, что ее роль в жизни – вести мужнино хозяйство и выкармливать его детей! – Нарисованный портрет точно соответствовал жене самого Элмсбери. – Да, представляю какое впечатление она произведет здесь, в Лондоне!
– Может быть, вы правы, – согласился Элмсбери.
– Может быть?! – возмущенно откликнулась Эмбер. – Да разве она может быть иной – выросшая в дикой стране среди варваров-индейцев?
В этот момент раздался резкий пронзительный голос:
– Воры! Черт подери, воры! Скорее!
Эмбер и граф непроизвольно вскочили. Эмбер сбросила на пол спаниеля, который мирно спал у нее на коленях.
– Да это же мой попугай! – вскричала она. – Он поймал вора в гостиной!
Она бросилась в гостиную, за ней следом – Элмсбери и Месье лё Шьен, который возбужденно тявкал. Распахнув дверь и влетев в комнату, они обнаружили только короля Карла. Он пришел без предупреждения и взял из вазы апельсин. Он весело рассмеялся, глядя на попугая, который суетливо метался по жердочке и испуганно кричал. Уже не в первый раз этот домашний попугай, наученный поднимать тревогу при появлении посторонних, принимал короля за вора.
Элмсбери ушел и несколько дней спустя отправился обратно в Барберри-Хилл поохотиться. Эмбер осталась в городе, чтобы встретить гостей, которые могут неожиданно приплыть. Эмбер не имела возможности еще раз поговорить с ним о Коринне.
За этот год Эмбер по три-четыре раза в неделю приезжала посмотреть, как идет стройка Рейвенспур-Хауса.
Дом представлял собой идеально симметричное здание без внутреннего дворика (который считался устаревшим наследием средневекового замка с крепостными стенами), высотой в четыре с половиной этажа, сложенное из кирпичей вишнево-красного цвета. Окна были остеклены несколькими сотнями небольших квадратных пластин из стекла. Здание выходило на Пэлл-Мэлл, обсаженный вязами, а сад позади дома примыкал к площади Сент-Джеймс. Сейчас на месте будущего сада была просто свалка: мусор, отходы, трупы сдохших кошек и собак, помои из всех соседних домов.
И капитан Уинн, и его патрон предусмотрели все, чтобы сделать дом самым современным и самым роскошным в Лондоне. Яркая цветная раскраска деревянных деталей вышла из моды, и теперь несколько комнат украшали большие панели с изображением аллегорических фигур из греческой или римской мифологии. Полы во всех больших комнатах были паркетные, инкрустированные сложным рисунком. Стеклянные люстры, похожие на огромные бриллиантовые серьги, были необыкновенны, но в доме Эмбер таких светильников было несколько; в других комнатах были настенные подсвечники из серебра. В одной из комнат стены покрывали панели из яванского красного дерева бледно – оранжевого цвета. Основным мотивом украшений в доме была буква "К", окруженная купидонами и изображением короны, – для Эмбер буква означала «Карлтон», но при желании можно было считать, что это слово – «Карл».
