Анн Голон - Анжелика и ее любовь
Тельце Онорины стало шершавым от морской соли, кожа побледнела и из-под нее выпирали все кости, а ведь прежде малышка была такая крепкая и пухленькая.
— О, Господи, — вздохнула госпожа Каррер, — еще немного, и они бы все поумирали у нас на руках!
Но все дети добрались до Земли обетованной целыми и невредимыми.
Вместе с Анжеликой и Онориной в домике Кроули, самом благоустроенном, разместились также госпожа Каррер со своими младшими отпрысками, вдова булочника с двумя маленькими сыновьями и трое детей Берна.
— Черный человек пришел! — сказала Онорина. И с сияющей улыбкой добавила:
— Он мне очень нравится.
Анжелика не сразу сообразила, о каком черном человеке идет речь.
Увидев мужа, она смешалась. Ее смущение стало еще больше, когда он, поклонившись дамам, подошел к ней и негромко сказал:
— Я искал вас, сударыня…
— Меня?
— Да, вас, как это ни странно. Пока вы были у меня на корабле, я по крайней мере всегда знал, где вас искать, но теперь, когда в вашем распоряжении целый континент, задача становится труднее.
Она засмеялась, но взгляд ее оставался грустным.
— Верно ли я поняла — вы хотите, чтобы я жила рядом с вами?
— А вы в этом сомневаетесь? Разве я вам не говорил?
Анжелика отвернулась. Она подняла Онорину из лохани и завернула в одеяло.
— Я занимаю в вашей жизни такое незначительное место, — сказала она вполголоса. — Я значу для вас совсем мало, и так было всегда. Я ничего о вас не знаю: ни о прошлой вашей жизни, ни о нынешней. Вы столь многое от меня скрываете… Вы же не станете это отрицать?
— Не стану. Я всегда был немножко мистификатором. Но ведь и вы платите мне тем же. К счастью, великий сашем заверил меня, что вы самое светлое и ясное существо на свете. Правда, я все же задаю себе вопрос: уж не попался ли он со всей своей проницательностью в сети ваших чар, как до него многие другие… Кстати, что вы о нем думаете?
Анжелика отнесла Онорину на кровать, которую та делила с Лорье. Потом подоткнула одеяло и дала дочери ее шкатулку с «сокровищами». Вечные жесты, одинаковые во все времена…
— О великом сашеме? Выглядит он внушительно и грозно. И, однако, сама не знаю почему, мне его жаль.
— Вы очень проницательны.
— Монсеньор, — спросил Мартиал, — верно ли, что все леса вокруг — ваши?
— По договору с Массавой я имею право распоряжаться тем, что не принадлежит живущим здесь индейцам. У них есть небольшие деревни, вокруг деревень — поля, а вся остальная земля абсолютно девственна, и никто не знает, что лежит в ее недрах. Там может быть и золото, и серебро, и медь.
— Так вы богаче короля?
— Что такое богатство, дети? Если быть богатым — значит, владеть землями, обширными, как целое королевство, — что же, тогда я богат. Но у меня больше нет ни мраморного дворца, ни золотой посуды. Только несколько лошадей. А когда я отправлюсь в глубь страны, у меня не будет иной крыши над головой, кроме звездного неба и листвы деревьев.
— Значит, вы уезжаете? — перебила его Анжелика. — Куда? Зачем? Меня это, конечно же, не касается?.. Я не имею права что-либо знать ни о ваших планах, ни даже о том, намерены ли вы взять с собой меня.
— Замолчите, — сказал Жоффрей де Пейрак (он был в восторге от ее негодования). — Вы шокируете остальных дам.
— А мне все равно. Да и нет ничего шокирующего в том, что жена хочет последовать за своим мужем. Ибо я ваша жена и отныне буду кричать об этом везде. Хватит с меня этой выдуманной вами комедии. Если вы не возьмете меня с собой, я соберу свое собственное войско. И последую за вами. Я привыкла жить в лесу, под открытым небом. Посмотрите на мои руки. Их уже давно не украшают золотые кольца, зато они умеют печь хлеб в золе и обращаться с мушкетом.
— Наслышан. Все говорят, что нынче утром вы с кайюгами разыграли великолепную сцену охоты. Что ж, продемонстрируйте мне ваши таланты, — заключил он, вынимая из кобуры один из своих тяжелых пистолетов с серебряными рукоятками.
Вид у него при этом был довольно скептический, и Анжелика вскипела.
Она взяла пистолет и, с вызовом взглянув на мужа, осмотрела оружие. Оно не было заряжено. Анжелика вынула из дула стержень, с помощью которого в ствол забивался заряд.
— Где шомпол?
— Зачем он вам?
— В стволе может быть пороховая пыль, тогда при выстреле пистолет разорвет.
— Мои пистолеты всегда содержались в порядке, сударыня, однако такая заботливость выдает в вас хорошего стрелка.
Он расстегнул пояс и бросил его на стол вместе со всем, что на нем висело: пистолетами, кинжалом, кожаными мешочками с порохом и пулями.
Анжелика нашла в кобуре шомпол, привычным движением всунула его в дуло и несколько раз протолкнула туда и обратно. Потом, повернув пистолет к темному окну, щелкнула курком, проверяя, есть ли искра.
Насыпав в дуло пороху, Анжелика выбрала пулю и покрутила ее двумя пальцами, проверяя, вполне ли она круглая.
— Здесь нет затравочного пороха.
— Используйте вместо него вот эти турецкие запальные пистоны.
Анжелика так и сделала.
— Открой окно, Мартиал.
Ночь была на удивление светлая, хотя блеск луны застилала легкая дымка.
— Вон там, на дереве, сидит птица и очень противно кричит.
Жоффрей де Пейрак глядел на жену с любопытством.
«Да, видно, что она воевала, — думал он. — Против кого?.. Против короля?..»
Тонкая рука уверенно сжала рукоять тяжелого пистолета и легко подняла его.
Прогремел выстрел. Пронзительный крик птицы тотчас смолк.
— Какая меткость! — вскричал граф. — И какая сила! — добавил он, сжав руку Анжелики выше локтя. — Честное слово, у вас стальные мускулы! Положительно, я все больше и больше убеждаюсь, что в своем суждении о вас великий сашем был не прав.
Но он смеялся, и ей даже показалось, что он немного гордится ею. Дети, которые поначалу зажали уши, разразились веселыми криками и хотели тут же броситься наружу за подстреленной птицей. Однако женщины, прибежавшие на шум из соседних хижин, помешали им.
— Что случилось? В чем дело? На нас напали индейцы? Или пираты?
Вид Анжелики с дымящимся пистолетом в руках очень их удивил.
— Это была просто игра, — успокоила она их.
— Хватит с нас таких игр! — раздались ворчливые голоса.
— Сударыни, довольно ли вы тем, как вас разместили? — осведомился граф с учтивостью хозяина, принимающего гостей.
Бедные женщины ответили, что все хорошо. Они смотрели на него со смесью страха и восхищения. Напомнив гордым ларошельским буржуа, что их жены нисколько не хуже и не глупее их самих, он покорил их сердца навсегда.
И опять именно Абигель решилась вслух произнести то, что думали все женщины.