Элизабет Чедвик - Любовный узел, или Испытание верностью
Кэтрин смотрела на все это отстраненно. Она сознавала, что Оливер скачет рядом с повозкой и тревожно заглядывает внутрь, сумела выдавить для него слабую улыбку, повернулась на бок и впала в глубокий полуобморочный сон.
Карлисл был серым приграничным городом с красивым новым замком, который защищал подходы к Галловею и гордо противостоял Кумбрии. В честь шотландского короля и его племянника, принца Генриха, он весь сверкал лампами из рога и варварски роскошными сосновыми факелами. Появление Генриха со свитой было встречено трубами и фанфарами, а затем их проводили в замок к королю Дэвиду и его рыцарям в полном придворном облачении. В большом зале устроили блистательный пир с жареными целиком молочными поросятами и пирогами с олениной и специями. Стены сверкали знаменами и оружием, а богато вышитую скатерть высокого стола украшала золотая пластина с изображением фортуны.
Кэтрин не могла смотреть на сочное жирное мясо. Его очень хотелось съесть, но одновременно тошнило при одной мысли об этом: было совершенно ясно, что в желудке оно не удержится. Пока Розамунда объедалась – ее личико уже лоснилось от жира, – Кэтрин ограничилась простым хлебом, овсяными лепешками и небольшим количеством вина. К счастью, у Оливера было слишком много обязанностей, и он не мог надолго оставаться рядом с ней, но женщина понимала, что со временем он неизбежно заметит ее болезненное состояние, а у нее уже не будет оправдания типа морской болезни.
Кэтрин повезло, что к концу недели ей стало немного лучше. Ее все еще тошнило, особенно по утрам, но, по крайней мере, днем удавалось есть простую пищу без всякой рвоты, и ей пока удавалось скрывать свое недомогание от Оливера. Он был слишком занят подготовкой удара Генриха по силам Стефана в северной Англии, чтобы замечать вялость и бледность подруги, а она изо всех сил старалась не привлекать к этому его внимания. В зале Кэтрин доверху накладывала еды на свою доску, кое-что съедала, кое-что откладывала в корзину для бедных, а остальное незаметно смахивала собакам, которые вечно шныряли под столами в готовности схватить любую подачку.
Чтобы щеки казались ярче, она всегда садилась рядом с очагом или слегка касалась их красной пудрой. Правда, последним средством пользовались только молодящиеся старухи да молодые девки, выставлявшие свои прелести, так что приходилось быть очень осторожной.
Вскоре Кэтрин пришла к выводу, что можно не беспокоиться, потому что Оливер совершенно замотался. Посвященный в рыцари Генрих собирался выступить в Ланкастер, чтобы встретиться с графом Раннульфом Честером, и оттуда двинуться на Йорк, одну из главных твердынь северного края. Планы Генриха нуждались в хорошем обеспечении, поэтому Оливер трудился с рассвета до заката, собирая все, что необходимо армии для похода.
– Лагеря для сопровождающих не будет, – сказал он Кэтрин в их последний вечер в Карлисле. Они лежали бок о бок в зале; завернувшаяся в плащ Розамунда прикорнула рядом. – Генрих собирается двигаться со всей возможной скоростью, а это означает минимум провианта. Как только мы достигнем Ланкастера, тебе придется либо остаться там, либо продолжить путь в Бристоль, если ты предпочитаешь знакомое место.
– Ты хочешь сказать, что я не смогу пойти с тобой? – слегка приподняла голову Кэтрин. В тусклом свете, отбрасываемом ночной свечой, она могла различить слабый блеск светлых волос Оливера и тонкую линию носа.
– Не до Йорка. – Он обхватил рукой ее талию, чтобы смягчить удар. – Мне очень хочется, чтобы ты была рядом, но не менее ясно понимаю, что вы с Розамундой сильно помешаете. Я постоянно буду беспокоиться о вашей безопасности вместо того, чтобы сосредоточиться на собственном долге.
Его пальцы гладили талию Кэтрин, которая с замиранием духа ждала, заметит ли он, насколько она раздалась.
– Если хочешь, оставайся в Карлисле, – добавил Оливер. – Как только Генрих одержит победу, он переведет сюда весь свой двор.
Кэтрин прикрыла его руку своими, чтобы остановить движение. Она ощущала знакомые костяшки пальцев, длинные фаланги, короткие ногти. Оливер уговаривал ее остаться с Розамундой в Нормандии, теперь он не хочет пускать их за собой в Йорк. Но на этот раз Кэтрин была больше расположена слушать. Конечно, они будут далеко друг от друга, но не так далеко, как по разные стороны Пролива, и теперь, когда беременность стала фактом, а не предположением, следовало подумать и о благополучии младенца. Битва за Йорк была только началом. Если Генрих добьется успеха, он бросит армию на следующий город, затем на следующий. Если проиграет, то ему придется отступить к одной из своих верных твердынь – Карлислу, Бристолю, Девижу.
Логичнее всего было бы остаться в Карлисле, но это место мало походило на дом. Люди держались приветливо, но как-то отчужденно, словно ставили холодную преграду между собой и теми, кого считали «норманнскими» пришельцами. Если Кэтрин собиралась вить гнездышко, то лучше всего сделать это в Бристоле, где и место знакомо, и климат помягче.
– Нет, – сказала она. – Я пойду в Бристоль. Мне претит сама мысль о разлуке с тобой, но не могу не признать, что в твоих словах есть смысл.
– Что само по себе уже чудо, – тихо пробормотал Оливер в ее волосы. Кэтрин немедленно его ущипнула, он приглушенно взвыл и отдернулся.
– В Бристоле, – твердо сказала она, не обращая внимания на его саркастическое замечание, – мне все знакомо. Кстати, будет приятно снова увидеть Эдон.
– И посплетничать.
На сей раз Кэтрин толкнула его локтем.
– Кроме того, раньше или позже, но Генриху придется привести в Бристоль свою армию, хотя, признаться, мне самой не слишком ясно, почему я должна рассматривать это как еще один повод.
– Разумеется, ясно. Из-за радости и удовольствия снова заполучить меня. – Оливер крепче обхватил подругу, чтобы помешать снова напасть на него, и прижал свои губы к ее. Кэтрин шутливо поотбивалась, затем ответила на поцелуй.
– Только, пожалуйста, пусть это будет недолго.
– Думаю, тебе не стоит тревожиться на этот счет, – неразборчиво прошептал Оливер у самых губ.
Кэтрин достигла Бристоля в первую неделю июня. Погода стояла ласковая, а воздух так благоухал свежей зеленью, что едва вмещал в себе этот аромат.
Летней жаре только еще предстояло удушить землю, запахи и вонь города пока всего лишь проявились в полном объеме, но еще не оглушали. Та же рыбачка, только еще более почерневшая и покрывшаяся морщинами за минувшие годы, предложила Кэтрин и Розамунде корзину угрей теми же самыми словами: «Свежепойманные, часа еще не прошло!»
Розамунда отпрянула; ее личико недовольно скривилось, когда Кэтрин с блуждающей по лицу улыбкой купила дюжину.
