Генрих Шумахер - Паутина жизни. Последняя любовь Нельсона
— Если ваше величество разрешит мне написать ему несколько слов, то через час он будет здесь. Но мне нужен надежный посланец.
Король кивнул:
— Феррери сделает это. Он надежен и не болтун.
Теперь, когда он принял решение, все казалось ему недостаточно быстрым. Он собственноручно принес чернильницу и перо, сам сходил в прихожую за Феррери.
Эмма принялась писать — медленно, взвешивая каждое слово.
Опасаясь, что ее письма могут перехватить, она выработала с мужем и Нельсоном условный язык. «Барин» означало короля, «барыня» — королеву, «дом» — дворец, «маленькая Эмми» — Эмму, «источник Аретузы» — Сицилию. Подземный (известный только доверенным лицам королевы) ход назывался «известной дорогой». Эмма подробно описала этот ход Нельсону, и ему нетрудно было бы найти его.
Написав записку, она еще раз прочла ее:
«Милый друг!
Барин болен и хочет спешно ехать к источнику Аретузы. Барыня поедет с ним. Наконец-то наши желания исполнятся! Я не могу оставить дом — должна помогать при укладке вещей, не допускать докучливых визитеров. Поэтому приходите ко мне известным Вам путем, чтобы мы могли столковаться обо всем необходимом. Только осторожнее, чтобы никто ничего не заметил. Со страстной тоской ожидает Вас
Ваша маленькая Эмми».
Разве это не было обычной любовной записочкой влюбленной горничной к бравому кавалеру? Никто не станет доискиваться тут тайного смысла! Эмма, смеясь, запечатала записку и вручила ее Феррери, давая указания. Но, говоря с Феррери, она в то же время смотрела в зеркало, отражавшее противоположную сторону, и невольно пригляделась внимательнее. Она видела, что Карачиолло по-прежнему стоит у окна и обмахивает платком раскрасневшееся лицо. Его волнение было все еще очень велико: два раза платок выскальзывал из его рук и вылетал на подоконник, однако герцог снова доставал его оттуда. Вдруг он упустил платок на пол и поспешно вышел на середину комнаты.
— Погодите еще, Феррери, погодите! — сказал он курьеру, а затем, обратившись к Фердинанду, продолжал: — Государь, еще раз заклинаю вас! Если вы покинете Неаполь, вы отдадите его врагу. Чем мы заслужили ваше недоверие? Неужели лишь тем, что иностранцы клевещут на нас, ничего о нас не зная? Но ведь и наша армия тоже была организована иностранцами. А народ, мы все… разве вы не знаете, чего ждут те тысячи, которые с трепетным нетерпением взирают на окна вашего дворца? Они требуют оружия, чтобы защитить своего короля, загладить позор Неаполя, пожертвовать жизнью за отечество. Государь, пока не поздно…
Волнение пресекло его голос, но, словно услыхав его слова, в этот момент послышался громкий вопль толпы, собравшейся перед дворцом:
— Да здравствует король! Долой иностранцев! Смерть якобинцам! Оружие! Дайте нам оружие!
Префект полиции бросился на улицу, чтобы усмирить народ своим появлением.
Карачиолло бросился перед Фердинандом на колени:
— Государь! Внемлите голосу своего верного народа! Заклинаю вас всем для вас священным, заклинаю вас честью вашего имени, вашими детьми!
Фердинанд остановился в нерешительности. Его взор боязливо устремился к окну.
— Если бы я знал… Фабрицио, это лаццарони?
Кардинал подошел поближе и заглянул в щелку занавеси.
— Хорошо одетые люди… горожане… студенты…
Король вздрогнул:
— Студенты?
Эмма иронически рассмеялась:
— Смотрите, ваша эминенция, не наступите там на носовой платок. Герцог уронил его… как раз перед тем, как народ начал кричать…
Карачиолло в бешенстве вскочил:
— Миледи…
Но Фердинанд не дал ему договорить:
— Клянусь святым Януарием, Франческо, ты злоупотребляешь моим терпением! Неужели ты думаешь, я должен слушать одного тебя? Это «патриоты», Фабрицио?
Руффо холодно пожал плечами:
— Кто может сказать это с достаточной уверенностью? Во всяком случае, Феррери сделает хорошо, если заговорит по-французски, если его остановят по дороге к лорду Нельсону…
Фердинанд с посеревшим от страха лицом подскочил к курьеру:
— Чего ты стоишь здесь, Антонио? Почему ты еще не ушел? Ступай, говорю тебе, ступай!
Феррери ушел.
Эмма с удивлением услышала предупреждение Руффо. Почему он хотел, чтобы ее записка дошла до Нельсона? Уж не старался ли хитрец заручиться благовэлением Англии теперь, когда Фердинанд высказался за Сицилию?
Тем временем крики продолжались, народ желал видеть короля. Сквозь приветствия все чаще раздавались угрозы: наверное, Фердинанд уже сбежал и оставил Неаполь в беде; надо взять штурмом дворец и захватить предателей придворных…
В комнату, задыхаясь, вбежал префект полиции.
— Они прорвали цепь моих полицейских и теперь осаждают ворота… Государь, что…
— Да что вы хотите от меня? — перебил его в диком страхе
Фердинанд. — Я, что ли, префект полиции? Дворец полон солдат, а вы спрашиваете, что делать? Если с этими канальями иначе нельзя… прикажите стрелять, стрелять!
— Но… войска… я боюсь…
Фердинанд побледнел еще больше.
— Ах, трусливые бабы, трусливые бабы! — простонал он. — Я не могу быть в безопасности даже в собственном дворце! —
Вдруг кровь хлынула ему в голову; трясясь от бешенства, он схватил Карачиолло за руку, резко дернул. — И ты еще требуешь, чтобы я оставался здесь, в этом гнезде коварства и предательства? А-а! Ты знаешь, что я начинаю думать? Что ты сам…
— Государь! — крикнул герцог, с силой отталкивая руку Фердинанда. — Вашему величеству угодно самому лишить себя вернейших слуг?
Его глаза метали искры, зубы скрипели, лицо горело под сединой волос.
Фердинанд отступал назад.
— Если бы ты был королем… — словно извиняясь, пробормотал он, — если бы ты был королем…
Мрачная улыбка скользнула по лицу Карачиолло.
— Если бы я был королем, я не стал бы настолько мешать своим друзьям и своему народу соблюдать мне верность… Да, да, я опять и опять повторяю и буду повторять до последнего вздоха: неаполитанский народ верен своему королю. Вашему величеству угодно проверить это? Ну так вот: покажитесь народу, скажите хоть несколько слов в успокоение, и тот же самый народ, который бьет королевских сбирров, чтобы добраться до своего государя, бросится перед вами на колени и слепо станет повиноваться малейшему жесту вашей руки… Государь!
Теперь Пиньятелли, Галло и другие тоже стали настаивать, чтобы король хоть на минуту вышел на балкон соседней комнаты.
— Разрешите, ваше величество, мне идти впереди вас и прикрыть вашу особу своим телом! — молил префект полиции.
