Филиппа Грегори - Вечная принцесса
— Увы, никак, — покачал головой граф. — Если Яков задумал идти войной, его не остановить. Впрочем, может статься, Папа? Если его святейшество сочтет нужным вмешаться… Но кто сумеет уговорить его встрять в раздоры между двумя христианскими монархами, вспыхнувшие из-за пиратского нападения да клочка земли? Ведь у Папы хватает своих хлопот, с французами. А, кроме того, если мы пожалуемся на шотландцев, они пожалуются на нас. Никакой уверенности, что его святейшество выступит на нашей стороне…
— Согласна, — кивнула Екатерина. — Но если б только его святейшество знал, как мы нуждаемся в его поддержке!
Как раз в это время в Риме находился мой добрый друг, кардинал Ричард Бейнбридж, епископ Йоркский. В тот же вечер я написала ему дружеское письмо, какими обычно обмениваются знакомые, поделилась разными лондонскими новостями, включая погоду, прогнозы на урожай и цену на шерсть. А затем поведала о недружественном поведении шотландского короля, который выдает лицензии морским пиратам, тем самым поощряя их нападать на наши торговые корабли… И это еще не все! Его подданные постоянно вторгаются в наши северные пределы! Опасаюсь, писала я далее, что король, вынужденный защитить свои границы, окажется не в состоянии встать на сторону его святейшества в конфликте с французским королем. Будет жаль, писала я, если из-за вероломства шотландцев мы не сможем оказать его святейшеству поддержку военной силой. Мы твердо намеревались вступить в союз с моим батюшкой, королем Фердинандом, и выступить на стороне Папы; однако вряд ли это будет возможно, пока у нас дома все так неспокойно.
Что могло быть естественней для Ричарда, моего брата во Христе, чем с этим письмом в руке отправиться к его святейшеству Папе и поведать ему, как огорчен английский король недобрососедским поведением короля Якова и угрозой миру, которая от него исходит, — ведь это способно помешать заключению военного союза во имя спасения Вечного города!
Папа, прочтя, и не раз, мое письмо к Ричарду, тут же написал королю Якову, пригрозив отлучить его от церкви, если тот не научится уважать мир и законные границы сопредельных христианских государств. Королю Якову, вынужденному считаться с мнением Папы, пришлось извиняться, после чего он прислал гневное письмо английскому королю, где писал, что Генрих не имел права в одиночку обращаться с жалобой к Папе, что мужчины и короли должны решать свои проблемы между собой и не было нужды за его спиной бегать к Папе.
— Не понимаю, о чем он! — недоумевал Генрих, отыскав Екатерину в саду, где она играла в мяч с придворными дамами. Он был слишком взволнован, чтобы тут же вступить в игру, как делал обычно: перехватывал мяч на лету и с радостным хохотом бросал его ближайшей девушке. — Что он такое говорит? Никогда я не жаловался Папе! Ничего я ему не писал! С чего он взял, что я ябеда!
— Конечно, нет, и так ты ему и напиши, — невозмутимо ответила ему Екатерина, взяла под руку и отвела в сторону.
— Напишу! Я Папе не писал, я могу доказать это!
— Может статься, это я упомянула, что беспокоюсь о наших северных границах, когда писала епископу Бейнбриджу, а тот пересказал мое письмо папе, — как бы мимоходом произнесла Екатерина. — Но с какой стати винить тебя в том, что твоя жена делится с духовником своими тревогами!
— Вот именно! — подхватил Генрих. — Так я ему и напишу. И не беспокойся ты за наши границы!
— Как скажешь, дорогой! Но самое главное — теперь Яков знает, что не может нападать на нас безнаказанно, его святейшество ему запретил.
Генрих помолчал.
— Ты что, хочешь сказать, это Бейнбридж рассказал все Папе?
— Ну, конечно, — улыбнулась она. — Но все-таки это не ты пожаловался на Якова Папе.
Рука Генриха крепче охватила ее талию.
— Послушай, а ты опасный враг! Надеюсь, мы никогда не станем противниками, а то я наверняка проиграю.
— Ну что ты такое говоришь, — рассмеялась Екатерина. — Я всегда буду тебе верной женой и королевой.
— Знаешь, я могу поднять армию в любой момент, тебе нет нужды волноваться из-за Якова. Я усмирю шотландцев. И могу сделать это не хуже любого другого!
— Ну конечно, ты можешь. Благодарение Господу, теперь тебе нет нужды это доказывать.
Эдуард Говард доставил шотландских пиратов в Лондон и был встречен Англией как герой. Слава его была столь велика, что это стало раздражать Генриха, всегда жадного до народной любви. Он все чаще поговаривал о войне против шотландцев, и члены Тайного совета, хоть и опасаясь военных расходов и не вполне доверяя полководческим способностям Генриха, не могли отрицать, что Шотландия — неиссякаемый источник угрозы миру и безопасности Англии.
Впрочем, королеве удалось отвлечь короля от его зависти к Эдуарду Говарду. Она постоянно внушала ему, что первый вкус победы доблестному воителю почетней вкусить на полях Европы, а не в богом забытом приграничном болоте. Если уж выходить на бой, то против французского короля, в союзе с величайшими правителями христианского мира. И молодого английского монарха, возросшего на рассказах о Креси и Азенкуре, увлечь мечтой о победе над Францией труда не составляло.
Ему было нелегко удержаться и не взойти на борт флагманского корабля, который в мае возглавил флот, отправившийся, чтобы присоединиться к кампании короля Фердинанда против Франции. Корабли с бьющимися на ветру знаменами ведущих семейств Англии были оснащены и вооружены лучше, чем когда-либо за последние десятилетия. Екатерина принимала активное участие во всем происходящем. Она помнила, что так поступала королева Изабелла, когда затевалась война, и с детства усвоила старую истину: битву выигрывает тот, кто основательно к ней подготовился.
Провожая глазами флот, подготовленный так, как должно, Екатерина думала о том, что под командованием ее отца они смогут защитить Папу, победить Францию, отвоевать у нее земли и заново закрепить за Англией приличный кус французских территорий. Рьяные сторонники мира из числа членов Тайного совета беспокоились, как всегда, что страна увязнет в очередной бесконечной войне, но Генрих и Екатерина доверились прогнозам короля Фердинанда, который утверждал, что победа дастся легко и принесет значительные выгоды Англии.
Все мое детство я была свидетелем того, как мой отец руководил военными кампаниями, одной за другой. Поражений за ним не числилось. И сейчас меня охватили воспоминания детства, краски, звуки и то особое оживление страны, которая находится на пороге войны. На этот раз я как равный партнер отца предоставляю ему мощь английской армии. Именно этого он всегда от меня ждал; таким образом, я, его дочь, выполняю свое предназначение. Вот чего ради я вытерпела долгие годы ожидания английского трона. Это моя судьба. Я чувствую себя полководцем, таким же, как мой отец, таким же, как матушка. Я — королева-воительница, и в это солнечное утро, глядя вслед отплывающим кораблям, я уверена, что нас ждет победа.
