KnigaRead.com/

Якоб Ланг - Наложница фараона

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Якоб Ланг, "Наложница фараона" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Сафия мучилась и не знала, как помочь ему. Но постепенно эта острота болезненных переживаний как-то сама прошла у Андреаса. Видно, еще нашлись в его организме силы, вступившие в борьбу с болезнью. Ему стало легче, он снова стал есть и спать. Но полностью оправиться не мог, оставался похудевшим и тревожным…

* * *

Гогенлоэ перебрались в один из городов, подлежавших их юрисдикции. Вскоре там произошел один случай; и было бы странно, если бы не произошел, поскольку именно к такому ходу событий все и подготовлялось уже не первый год. Речи бродячих монахов-проповедников пересказывались в народе, и вот уже многим людям начинало казаться, будто они рассказывают друг другу действительные события, и даже они едва ли не свидетели этих событий…

В том городе господин Крафт фон Гогенлоэ должен был ростовщикам из еврейского квартала столько денег, что расплатиться никак не мог, то есть совсем не хотел платить. Еще до приезда Гогенлоэ стали по городу ходить слухи, будто иудеи ночами пробираются в церкви и разрезают гостии[8] ножами и протыкают иголками. А ведь гостия — тело Христово, и при таком истязании, как уверяли, из нее идет кровь.

Одним утром город был взбудоражен известием о том, что в соборе схвачено несколько иудеев. Быстро начали распространяться подробности. Иудеи якобы забрались по своему обыкновению ночью в собор, и подвергли гостии истязаниям прямо на алтаре. И тут мраморная фигура Христа на кресте громко возгласила: «Боже! Мой Боже! Зачем ты оставил меня?» Жившие рядом с собором добропорядочные христиане якобы услышали этот громкий возглас, бросились в собор и увидели своими глазами поругание Бога. Тут-то преступники и были схвачены и посажены в тюрьму.

Уже днем у тюрьмы собралась толпа народа, криками требовавшая немедленной и самой жестокой казни преступников. Те, естественно, отрицали свою вину и пытались уверить тюремщиков, будто все слухи о поругании иудеями гостий — одни лишь пустые россказни тех, кто желает зла иудеям. Разумеется, такого рода логическим оправданиям никто не верил. В этом городе еврейский квартал был окружен стеной с воротами. Ворота с утра были заперты и еще одна возбужденная толпа кричала возле этих ворот и швыряла камни.

На площади появился верхом господин Крафт фон Гогенлоэ в окружении ближних слуг. Он направлялся к епископу, который и должен был решить, как поступить в подобном случае.

Прошло два часа. Толпы еще увеличились и возбуждение их выросло. Можно легко представить себе, в каком состоянии находились иудеи, содержавшиеся в тюрьме, и те, что оставались в еврейском квартале.

Во всей истории в целом, и даже в этом неоплатном долге никто не находил ничего комического, смеяться никто не собирался. И следовательно, никто не собирался логически связывать то обстоятельство, что Гогенлоэ должен деньги в еврейском квартале, с этим совершенно внезапным случаем поимки нескольких иудеев в соборе. Мышление людей как бы заострилось предельно; и мир сделался еще проще, нежели был до сих пор; в этом совсем простом мире были враги, явные враги; и их нужно было уничтожать; но самое теперь важное — их можно было уничтожать. Иудеи были обречены.

Вскоре уже все знали, какие слова епископ сказал Гогенлоэ. Он сказал, что даже и не знает такой кары, какую следовало бы обрушить на тех, кто, по сути, повторно распял Господа. И сказав это, епископ добавил, что христиане не должны навлекать на себя божье проклятие. Господин Гогенлоэ отдал приказ — сжечь всех иудеев города.

Ворота тюрьмы были разбиты вмиг бушующей толпой, стена вокруг еврейского квартала была разрушена.

Из уст в уста передавался возбужденный сбивчивый рассказ о происшествии в деревне неподалеку от города. Там некий крестьянин услышал голос, возвещавший о поругании гостий в доме одного иудея. Крестьянин побежал к священнику и тот, собрав прихожан, повел их в дом означенного иудея. Иудей принялся отпираться. Сначала в доме ничего не находили, но затем все тот же голос указал священнику, где спрятаны поруганные гостии. В доме нашли целых пять гостий, проткнутых иголками и нанизанных на веревку. Семьдесят шесть иудеев, живших в окрестностях деревни, были заперты в этом доме и сожжены.

Погромы пошли по всей Франконии.

Но совсем немного времени прошло и Гогенлоэ могли уже и пожалеть о том, что не расплатились с иудеями; вернуть долг было бы дешевле и проще, чем остановить тот пожар, что запылал с отчаянной силой и уже грозил имуществу и жизни самих Гогенлоэ, да и не одни Гогенлоэ оказались в опасности.

Человек по прозванию Риндфлайш собрал, как пишет Рудольф Шлеттштадтский, «несметное число бедняков» и встал во главе этого войска. Они брали штурмом один город за другим.

Первоначально Гогенлоэ пытались с этим Риндфлайшем и его ближайшими соратниками заигрывать. Когда-то в молодости Риндфлайш был на службе у одного из Гогенлоэ в одном из его вооруженных отрядов. И эта служба, в сущности, заключалась в беспрерывных стычках и в последующих грабежах в случае удачи. Тогда еще Риндфлайш назывался своим именем — Дитер; Риндфлайшем-Говядиной его прозвали, когда он работал на бойне, быков забивал. У Дитера был независимый и несколько невротический нрав. Во всяком случае, с Гогенлоэ он не поладил и вынужден был уйти… Конечно, это давнишнее обстоятельство немного мешало теперешнему налаживанию отношений. Но все вроде бы шло неплохо: Гогенлоэ и Риндфлайш как-то поладили. С помощью войска Риндфлайша Гогенлоэ рассчитывали свергнуть герцогскую и королевскую власть в одних городах, уничтожить самоуправление в других, и попросту захватить власть над всем краем.

Но внезапно Риндфлайш заартачился. Он вдруг сделался очень чувствителен и ревниво следил за тем, чтобы Гогенлоэ обращались с ним, как принято было обращаться с полководцами благородного происхождения. В характере его снова вспыхнула юношеская заносчивость, прежде подавленная годами бедности и зависимости его от многих людей. Теперь наконец-то многие зависели от него. Но Риндфлайш отличался определенной справедливостью по отношению к тем, которые пришли к нему, поверили в его силу и признавали его власть. Более того, Риндфлайш даже был слишком справедлив и горяч, и потому не мог бы стать долговременным вождем и мыслим был только как вожак растрепанного множества, желавшего для себя даже и не свободной, а вольной жизни. Теперь Гогенлоэ принуждены были приглашать на пиры не только Риндфлайша, но и его приятелей, людей простого звания. Риндфлайш теперь и сам устраивал пиры, настаивал на непременном присутствии Гогенлоэ и держался хозяином. Однажды на одном из таких пиров один из Гогенлоэ, совсем еще молодой вспыльчивый человек, увидел рядом с Риндфлайшем своего крепостного. Юноша громко и резко заявил, что не желает сидеть за одним столом со своим крепостным. Риндфлайш ответил дерзкой речью, в которой путал прямо противоположные понятия, но это не смущало ни его, ни его соратников. С одной стороны, он заявлял, что в его войске все равны; с другой — утверждал, что сам он благородного происхождения и потому с полным правом посвящает своих сподвижников в рыцари и раздает им титулы. Речь эта сопровождалась шумными возгласами и стуком бокалов и крепких кулаков по столешнице. Пожалуй, в словах Риндфлайша и не заключалось особого противоречия. В сущности, он вовсе и не восставал против существовавшего порядка вещей. Разумеется, он должен был утверждать всеобщее равенство; подобное утверждение как бы позволяло ему вступать в открытую борьбу с такими, как Гогенлоэ. Но если бы он победил в этой борьбе, он просто занял бы место Гогенлоэ; а поскольку благородным происхождением он все же не обладал, то его ближайшее окружение начало бы внушать людям, что он самый мудрый, непогрешимый, боговдохновленный, и потому имеет все права занимать место Гогенлоэ и даже быть выше… Но такого рода вождем Риндфлайш не мог стать; для этого, как уже было сказано, он был слишком справедлив и слишком горяч.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*