Мэри Кайе - В тени луны. Том 2
Они мало кого видели в течение трех дней после грозы. Только Амиру, Хамиду и Лу. До этого Алекс видел только закутанную фигуру Амиры во время церемонии венчания.
— Поскольку вы теперь муж моей кузины, я забуду, что я родом из Индии, мусульманка, и стану принадлежать народу моей матери, — сказала она, улыбнувшись ему.
Алекс перевел взгляд с одного лица на другое, заметил одинаковые черты Баллестерос, рассмеялся и сказал:
— Здесь не только Индия, Бегам-сахиба. Запад тоже.
Амира покачала головой, и ее серьги звякнули.
— Нет, не так. Может, когда-нибудь придет время, и один человек сможет считаться и европейцем и азиатом. Но пока оно еще не наступило. Не думаю, что дети моих детей увидят его. Их дети, возможно. Я уже умру и ничего не увижу. Но те, кто вроде меня имеют восточную и западную кровь, должны принять одну сторону, если не хотят неприятностей. Стоять в футе от каждого нельзя, и я выбрала восток. Только когда в твоих жилах течет одна кровь, как у моей кузины, те могут быть счастливы. Для них нет войны. И сын тоже, когда он родится, может любить эту землю, народ, как его мать. Но это будет только любовь, а не кровная связь.
В тот же день Лу пришла за Винтер, обнаружила Алекса и с облегчением вздохнула.
— Значит, ты сказала ему, да? А я все думала, сколько вы будете ходить вокруг да около. Это…
Она оборвала себя и покраснела, вероятно, впервые в жизни.
— Нет, — коротко отзывался Алекс. — Это я.
Лу еще раз облегченно вздохнула и сказала:
— Я предполагала, что это может быть. Ты ведь не вернулась в ту ночь и… Но я боялась, это Кон, и поэтому она не говорила тебе.
— Как давно ты знаешь? — спросила Винтер.
Та рассмеялась.
— Наверное, почти столько же, сколько и ты. Это не трудно при нашей жизни.
— Я не знал, — сказал Алекс.
— О, ты, — воскликнула Лу и оставила их.
Они не видели почти никого и не знали, что их отсутствие повергло Карлиона в страшную ярость. Пока он мог их видеть — того или другого — и видеть, что они ведут себя друг с другом как чужие, его не покидала надежда, что Винтер вышла замуж только из-за трудности ситуации.
Но теперь они оба исчезли из поля зрения, находились где-то вместе, и лорд не мог стерпеть этого. Во всем, что случилось с ним после приезда в эту отвратительную, варварскую, дикую страну, виновата Винтер. Винтер и Рэнделл. Неудобства и скука, которые ему пришлось терпеть по дороге из Калькутты в Дели. Ярость, вызванная разочарованием, травма, нанесенная его достоинству. Бессонные ночи и постоянно гложущее, неудовлетворенное желание женщины, которая бросила его. Боль, жар и ужасы мятежа. Недели, проведенные в джунглях и шалашах, страх, сопровождавший его днями и ночами, долгая пытка неизвестностью и бездействием. Бесконечные дни в компании Лапота и Добби, слишком короткие появления Винтер — милой, тревожащей, желанной и, как всегда, недоступной. Да еще постоянно следящий Рэнделл.
Винтер и Рэнделл. С ними все было в порядке. Они не страдали из-за трудностей, ничего не знали о муках, которые приходилось терпеть ему. Для них, скрывавшихся где-то, лежавших в объятиях друг друга, скука и страх ничего не значили. Только он страдал по-настоящему, а все остальные были против него, находились в лагере противника: темнокожие туземцы, хитрые каторжники, держащие его как узника…
А потом, три дня спустя, когда Алекс и Винтер спустились в сад вместе, даже в мягких сумерках Карлион смог все прочитать по лицу девушки.
Все смогли прочитать это. Обитатели Гулаб-Махала смотрели на Винтер и улыбались, потому что она была молодой и красивой в своей любви. Девушка не прикасалась к Алексу, не стояла рядом с ним. Ей этого не требовалось. Но даже неповоротливый, не богатый воображением ум мог заметить почти видимые узы любви и преданности, связывающие молодую пару. Лорд наблюдал за Винтер, и накопившаяся за три дня ярость — и за все предыдущие дни тоже — закипала в нем, словно раскаленная лава, переливающаяся через край кратера вулкана. Ее запах туманил мозг, и Карлион — единственный автор и архитектор всех своих несчастий — видел девушку сквозь красную пелену тумана.
Винтер стояла менее чем в ярде от него. На ее светлое лицо падал лунный свет. Лорд бросился на нее, схватил за горло, выкрикивая обвинения, оскорбления, тряся несчастную в своих руках, стараясь задушить смертельной, бешеной хваткой.
Алекс подбежал к ним и изо всех сил ударил Карлиона между глаз. Тот отпустил Винтер, отскочил назад и пошел на Алекса, громко крича бессмысленные, безобразные слова.
Все набросились на лорда, схватили его и потащили, еще отбивающегося и кричащего, в комнату, где он жил с Лапота и Добби. Алекс отнес жену наверх в раскрашенную комнатку и не отпускал ее, пока Амира и Хамида ставили ей холодный компресс на поврежденное горло.
Позже пришел Рахим с поручением от мистера Лапота. Алексу пришлось оставить Винтер на попечение женщин и отправиться на залитую лунным светом крышу, где его ждали мистер Лапота и Дасим Али.
— Дальше опасно держать этого человека в Гулаб-Махала, — сказал Дасим Али. — Вдруг его крики услышал кто-нибудь по ту сторону стен? Кричал он громко. Пока лорд остается с нами, мы в опасности. Он должен уйти.
Лицо Алекса побледнело, а морщины вокруг рта стали глубже. Полчаса назад он убил бы Карлиона, если бы мог, и даже сейчас не доверял ему. Но выслать его из Гулаб-Махала означало отправить на верную смерть, это даже более жестоко, чем просто приставить ему к голове револьвер и нажать на спусковой крючок.
Карлиона нельзя было винить за безумное нападение на Винтер. Он был не в себе… Он слишком ненормален, чтобы ему доверять, и, как сказал Дасим Али, опасен для каждого обитателя Гулаб-Махала. Но хладнокровно послать человека на смерть…
— Мы не можем этого сделать, — произнес наконец Алекс. — Было бы лучше убить его прямо здесь. И быстрее. Они станут пытать остальных. Лорда поймают в течение часа… или даже скорее.
— Если он пойдет один, то да, — сказал мистер Лапота. — Но все будет хорошо, если с ним пойдем мы, преподобный Добби и я. Мы обсудили этот вариант и считаем его возможным. Я, как вы знаете, могу передвигаться по местности не хуже коренного жителя этой страны. К тому же я знаю Лакноу. Преподобный Добби тоже. Лорду Карлиону не нужно будет говорить. Мы завяжем ему глаза окровавленным бинтом и скажем, что он ранен в перестрелке. А то цвет его глаз необычен для этой страны. Мы можем повести лорда. Возможно, нас схватят, как тех троих, но, думаю, у нас больше шансов, чем у них. У преподобного Добби темные глаза, и он очень бегло разговаривает на местном языке. Стоит попытаться, сэр. Оставлять лорда здесь значит подвергать опасности всех в этом доме, а этот человек больше не может терпеть. Наше положение удручает его сильнее, чем нас, сэр. Думаю, он храбр, но совсем нетерпелив.
![Жюль Верн - Миссис Брэникен [Миссис Бреникен]](/uploads/posts/books/28259/28259.jpg)
![Жюль Верн - Миссис Брэникен [Миссис Бреникен]](/uploads/posts/books/28288/28288.jpg)