Елена Арсеньева - Тысяча и одна ночь (Княжна Тараканова)
Шахерезада была потрясена разлукой. Она умоляла любимого не уезжать, поручить уладить дело в Ливорно кому-то другому, но… граф Алексей Григорьевич встал в позу и заявил, что долг прежде всего.
Шахерезада почувствовала, что сердце ее разобьется в разлуке с тем, кого она называла теперь не иначе, как Dio mio. К тому же дошли слухи, что в доме красавицы Екатерины Давыдовой заметны спешные сборы, словно хозяйка собирается в какое-то путешествие.
Куда она намерена ехать, интересно бы знать? Уж не в Ливорно ли?!
И тогда, выслушав очередной отказ любовника остаться, Шахерезада решительно воскликнула:
— Тогда я еду с вами!
Христенек, присутствовавший при сем разговоре, до крови прикусил губу, чтобы торжествующе не улыбнуться: ведь его господину только того и было нужно!
Граф Орлов владел своей физиогномией более совершенно. Он заключил влюбленную красавицу в объятия и незаметно сделал знак Христенеку: выйди, мол, дружище, твое присутствие тут более не надобно!..
Через час или два полуодетая Шахерезада отдала приказ собираться в путь.
— Душа моя, — недоуменно спросил столь же скудно одетый Орлов, — чего ради вам брать такое множество вещей? Зачем вы велели укладываться всем слугам? Наша поездка в Ливорно — это не более чем прогулка. Через несколько дней мы вновь воротимся в Пизу.
Таким образом, Шахерезада оставила в палаццо все вещи, все свои бумаги, а сопровождали ее в Ливорно только два постоянных кавалера — Доманский и Чарномский, начисто забывшие в ее обществе о какой-то там Барской конфедерации да и вообще о Польше и проводившие дни возле этой юбки; поехали также горничная Франциска Мешеде и два камердинера. Разумеется, тут же был и Иван Христенек, куда ж без него!
Через день небольшое общество прибыло в Ливорно, и Шахерезада вместе с возлюбленным графом отправилась в оперу, где произвела фурор. Утром отбыли на завтрак к английскому консулу сэру Джону Дику. У того все уже было заранее обговорено с Орловым: роли этого театрализованного представления распределены и затвержены.
Завтрак был чудесный. Орлов бросал страстные взоры на Шахерезаду. Она была совершенно счастлива и, подобно Фаусту, мечтала навек остановить прекрасное мгновенье. Право, сейчас, в минуты упоения любовью, русский престол казался ей чем-то совершенно ненужным!
— Ну как, друг мой Алекс, — словно между делом сказал сэр Дик, обращаясь к Орлову, — разобрались ли вы уже в этом маленьком недоразумении, ради которого вам пришлось приехать из Пизы?
— Пока еще нет, — отвечал «друг Алекс». — Я знаю, что разбор сего дела потребует моего присутствия на флагманском корабле, мне придется там задержаться надолго, быть может, на несколько дней, но я…
Тут он бросил страстный взгляд на Шахерезаду. Взгляд этот сопровождался таким выразительным вздохом, что английский консул понимающе усмехнулся.
— Я никогда не была на корабле, — вдруг сказала Шахерезада, которая поняла, что ее любовнику нужно уехать, а она не в силах расстаться с ним хотя бы на день. — Не могу ли я отправиться с вами? Мне так хочется… увидеть настоящее боевое судно!
Последовал новый обмен пылкими взорами.
— Поехать со мной на корабль? — спросил граф Алексей Григорьевич как бы в великом изумлении. — Но… как же… а впрочем, это вполне осуществимо. Более того — это прекрасная мысль! Вам будет очень интересно посмотреть маневры. Мы устроим их в вашу честь!
Шахерезада захлопала в ладоши. Она считала русскую эскадру уже как бы своей собственностью, а потому сочла вполне естественным, что в ее честь будут устроены маневры.
Тотчас был послан человек к адмиралу Грейгу на флагман «Три иерарха», и корабли, стоящие на рейде, разукрасили флагами, офицеры надели парадные мундиры, а матросы принарядились в белые робы.
Орлов и его возлюбленная покинули дом английского консула и в сопровождении Доманского и Чарномского отправились на шлюпке на корабль.
Так сэр Джон Дик сыграл свою предательскую роль в этой трагедии. Примечательно, что если Орлова может хоть как-то оправдать патриотизм и желание спасти почитаемую и любимую им императрицу, то сэр Дик старался, так сказать, из любви к искусству предательства. Впрочем, быть может, он именно так понимал дружбу, а дружбой с Орловым он искренне гордился.
Правда, после завершения этой истории жена сэра Дика получила от графа Орлова бриллианты баснословной цены — но, быть может, это был просто дружеский подарок?
Хочется верить…
Но неужели Шахерезада, сама воплощение хитрости, лукавства и коварства, не заподозрила ничего неладного, не почувствовала игры? Ну что тут сказать? Любовь делает человека слепым!
А впрочем, некоторую игру она все же ощутила. Но неправильно поняла ее мотивы! Некоторое время назад, в Пизе, когда между ней и графом шел разговор о будущем браке, Алексей Орлов сказал, что православный священник есть только на «Трех иерархах» — русском флагманском корабле в Ливорно. И сейчас бедняжка решила, что, может быть, эта невинная хитрость затеяна ее возлюбленным для того, чтобы завлечь ее под венец?
О Dio mio!..
И она заранее решила не сопротивляться.
Тем временем операция «Коварство и любовь» продолжалась. Да с каким размахом! Алексей Орлов, который когда-то с феерическим размахом организовал захват трона и России для Екатерины, теперь уже не мог остановиться в своей страсти устраивать феерии. Он словно бы желал показать напоследок несчастной жертве своей, что могло бы стать для нее привычным и обыденным.
На кораблях гремела музыка, время от времени заглушавшаяся пушечными выстрелами.
Орлов многозначительно пояснил возлюбленной, что такой салют дается только в честь царствующих особ.
Матросы взобрались на реи и кричали «ура». Шахерезада была в восторге. Русский флот приветствует ее как внучку Петра Великого! С адмиральского корабля спустили кресло и в нем подняли Шахерезаду на палубу. Остальные поднимались по сходням — только ей была оказана эта великая честь.
Контр-адмирал Грейг, исполняя отведенную ему роль, принял Шахерезаду с выражениями глубокого почтения. Идя под руку с Орловым, она принимала салют офицеров и восторженные крики матросов. Здесь каждый статист знал свою реплику!
В адмиральской каюте подали десерт и вино. Затем все вышли на палубу посмотреть маневры. Шахерезада словно пребывала в блаженном сне… И она приняла за обман слуха повелительный голос, раздавшийся за ее спиной:
— Отдайте ваши шпаги, господа! Вы арестованы!
Послышались возмущенные крики, и Шахерезада недоверчиво обернулась. Несколько флотских офицеров разоружили Доманского, Чарномского и Ивана Христенека (его-то — исключительно для пущего правдоподобия финальной сцены).
