Стефани Лоуренс - Избранница
Генриетта меланхолично зевнула, а Тристан бросил быстрый взгляд в сторону Леоноры. Она смотрела в огонь, на лице безучастность, руки сложены на коленях. Не трудно было догадаться, что она не собирается спорить с родными на глазах у чужого человека. А возможно, она вообще оставила попытки убедить их в чем-либо — похоже, ученые господа не слишком много времени уделяют земным проблемам.
— Как бы там ни было, но все это случилось довольно давно и больше никаких» происшествий не было, — жизнерадостно подытожил Джереми. — Наша округа по ночам тиха, как самое благопристойное из кладбищ.
Тристан вздохнул: чтобы убедить этих двоих, нужно что-то более серьезное, чем подозрения и далеко идущие выводы. Он не стал ничего говорить об избиении Столмора, и вскоре визит подошел к концу. Молодой человек поднялся, вежливо попрощался с хозяевами и теперь раздумывал, как бы поговорить с девушкой наедине. Тристан посмотрел на нее в упор. Леонора молчала, и пауза начала затягиваться. Он рассчитал верно: ей не хотелось подчиняться его давлению, но она не желала привлекать внимание дяди и брата, а потому прервала молчание прежде, чем ситуация могла показаться более странной.
— Я провожу, лорда Трентема, — сказала Леонора, одарив гостя ледяным взглядом.
Сэр Хамфри и Джереми не возражали. Честно сказать, оба были рады и уже возвращались мысленно в тот далекий от сиюминутной реальности мир, где так счастливо обитали большую часть времени.
Леонора открыла дверь и пошла вперед, показывая дорогу. Ее поразило, что Генриетта осталась в библиотеке. Она лишь подняла голову, проводила их взглядом и поудобнее устроилась у огня. Это было более чем странно. Никогда прежде она не оставляла хозяйку, если в доме был чужой. «Я поразмышляю об этом позже, — сказала себе девушка. — Сейчас надо избавиться от этого лорда, который так некстати пытается командовать мной». Вот и парадная дверь. Кастор скользнул вперед, готовый распахнуть ее по знаку хозяйки.
Сохраняя вид величественно-отстраненный, дабы Тристан почувствовал, что позволил себе лишнее, она повернулась и встретила его взгляд:
— Благодарю вас за визит и желаю всего наилучшего, милорд.
Он улыбнулся и не потрудился придать лицу любезное выражение — а потом протянул руку.
Несколько секунд Леонора колебалась, но правила хорошего тона не позволили ей ускользнуть, и она вложила свои пальчики в его ладонь. Рука сжалась, и — теперь его улыбка стала почти хищной — он учтиво произнес:
— Могу я просить вас уделить мне несколько минут вашего драгоценного времени?
Ничего подобного она делать не собиралась и попыталась выдернуть ладонь из его пальцев. Рука мужчины сжалась чуть крепче, и, встретив прямой, уверенный взгляд, девушка поняла, что он не собирается отпускать ее, пока она не даст согласие.
«Как вы смеете?» Это не было сказано вслух, но ясно читалось в ее гневном взоре.
— У меня есть новости, которые — смею надеяться — покажутся вам весьма интересными.
Еще пару секунд Леонора пребывала в нерешительности, но затем любопытство пересилило нежелание подчиняться чужой воле и она повернулась к дворецкому:
— Я провожу лорда Трентема до ворот.
Кастор поклонился и распахнул двери. Они вышли за порог и остановились. Отпустив руку девушки, Тристан махнул в сторону сада и сказал:
— Ваш сад — совершенно необыкновенное место. Кто посадил его?
Леонора решила, что гость хочет отойти подальше, чтобы слуги не услышали те самые интригующие новости. Спускаясь по лестнице рядом с Трентемом, она ответила:
— Это творение Седрика Карлинга, моего дальнего родственника. Он был известным ботаником.
— А чем занимаются сэр Хамфри и ваш брат?
Они мирно шли рядом по дорожке, и Леонора рассказывала ему о древних языках. Брови собеседника насмешливо, приподнялись.
— Ваша семья, похоже, специализируется на редких, я бы даже сказал, экзотических хобби. Чем же занимаетесь вы сами?
Девушка остановилась и, встретив его взгляд, требовательно сказала:
— Мне кажется, вы желали сообщить мне какие-то новости.
Он смотрел на нее с улыбкой, и Леонора вдруг почувствовала себя так, словно знает этого человека давно и очень близко. Было трудно удержать на лице маску отстраненной холодности, но она все же преуспела в этом. Став серьезным, Тристан сказал:
— Я встречался со Столмором. Кто-то весьма сильно потрепал его, причем совсем недавно. Мне не много удалось вытянуть из него, и все же я почти уверен — это дело рук тех самых клиентов, для которых он безуспешно пытался купить дом вашего дяди.
Новость поразила девушку, хоть она и постаралась скрыть это.
— Намекнул ли он вам, кто это был?
— Нет. — Губы Тристана сжались, а глаза, ставшие очень серьезными, впились в лицо собеседницы. — Я хотел предупредить вас.
— О чем?
— В отличие от вашего дяди и брата я не верю, что тот незадачливый взломщик оставит свои попытки.
«Я сделал все, что мог, — говорил себе Тристан на следующее утро. — Даже больше, чем следовало. И вообще неприлично лезть в дела малознакомых людей. Леонора имела все основания сказать мне об этом».
Он сидел за завтраком, просматривая газету и краем уха слушая болтовню родственниц. Сегодня три из шести дам решили составить ему компанию за столом. Все они ждали, когда же он попросит помощи, хотя бы намеком. Они будут счастливы принять участие в его судьбе. Ибо в настоящее время он должен заниматься поисками подходящей жены. Тристан вздохнул. Как он ни уговаривал себя, все никак не удавалось перевести изыскания в практическую фазу.
Кстати, тетушки удивили его своей ненавязчивостью. Они ждали и надеялись — это было очевидно, но ни одна не проявила инициативу открыто. Хотелось верить, что они и дальше поведут себя столь же сдержанно. — Ты не передашь мне мармелад, Милли?.. Вы слышали, что леди Уоррингтон заказала копию своего рубинового ожерелья?
— Что ты говоришь? Копию? Откуда ты знаешь?
— Мне рассказала Синтия Коррингтон. И она клялась, что это истинная правда.
Тетушки принялись с жаром обсуждать очередную скандальную новость, но Тристан, погруженный в собственные мысли, почти не слышал высоких голосов. Покинув вчера Столмора, он вовсе не собирался возвращаться к Леоноре. Он просто задумался, а когда очнулся, оказалось, что стоит перед домом номер четырнадцать на Монтроуз-плейс. И тогда он не стал противиться самому себе и нанес визит. Тристан ничуть не жалел об этом. Личико Леоноры с огромными, потемневшими до синевы глазами до сих пор стояло перед его мысленным взором.
Размышляя о вчерашнем дне, Тристан вдруг подумал, что есть еще одна странность в его собственном поведении. Каким-то загадочным образом обстоятельства, угрожающие благополучию Леоноры Карлинг, стали казаться ему жизненно важными — настолько, что он готов был давить на полумертвого Столмора ради получения информации и собирался предпринять дальнейшие шаги, пока не очень понятно, какие именно, но тем не менее. Это было странно, ибо раньше до такой степени его заботила только безопасность родины и короля. Тристан повыше поднял газету, отгораживаясь от шелухи сплетен, долетавшей до его слуха; «Заметила ли ты, дорогая, как беззастенчиво миссис Ливакомб строила глазки лорду Мотту?»
