Жюльетта Бенцони - Констанция. Книга вторая
Девушка подхватила своего дядю под руки, и он смог-таки подняться на ноги. Опираясь локтями о подоконник, Марсель Бланшенавел два заряженных пистолета на приспешников Виктора.
— Так-то оно будет лучше, — с улыбкой на бескровном лице проговорил Марсель. — Если только кто-то из вас шевельнется, я незадумываясь нажму на курок и будьте уверены, не промахнусь.
Бандиты переглянулись. Делать было нечего, они опустили ружья.
Марсель Бланше держался из последних сил. Свет то и дело меркв его глазах, голова кружилась. Но он собрал в кулак всю свою волюи держался на ногах.
Виктор Реньяр и Филипп Абинье медленно сходились.
Виктор остановился, расставив ноги, и взмахнул шпагой.Филипп отразил удар. Заскрежетала сталь и начался поединок.
И странное дело — не очень искусный в фехтовании Филипп умело вел бой. А Виктор, искушенный в подобных делах, с трудом отражал удары.
Констанция замерла на пороге дома. Она с ужасом смотрела на дерущихся и вздрагивала каждый раз, когда шпаги скрещивались. Она шептала побелевшими губами:
— Филипп, ФилиппВиктор то и дело поглядывал на Констанцию и тогда с еще большим остервенением бросался в бой. Он даже, изловчившись, сумел царапнуть острием шпаги по лицу Филиппа.Кровь двумя тонкими струйками зазмеилась по лицу юноши. Но этотолько придало Филиппу силы. Он с двойной энергией и яростью бросился на своего врага, и ему удалось выбить шпагу из рук противника.
Виктор от неожиданности отскочил, поскользнулся и, беспомощновзмахнув руками, рухнул на спину.
А Филипп успел наступить ногой на запястье руки, в которой Виктор сжимал кинжал. И тут же, не давая противнику опомниться, приставил острие своей шпаги к его горлу.
Виктор зло захрипел, но ничего не мог поделать. Двое его людейбеспомощно переглядывались, но были бессильны, ведь Марсель Бланше держал их на прицеле.
— Ну что же, убивай меня, что же ты медлишь? — зло проговорил Виктор, закрывая глаза.
Он ощущал острие шпаги на своем горле, каждое мгновение могло стать для него последним.
» Ну что же он медлит? — думал Виктор, — наверное, он хочет насладиться, видя мою беспомощность «.
— Убивай! — вновь прохрипел Виктор и почувствовал, как кожапод острием шпаги натянулась. И тут раздался иступленный крик Констанции.
— Остановись, Филипп! — и девушка вцепилась ему в руку. — Я заклинаю тебя, не убивай его!
Филипп словно очнулся. Он посмотрел в лицо Констанции и увидел такую невыносимую тоску и мольбу в ее глазах, что ему сделалось не по себе.
Он отбросил шпагу в сторону и отступил.
Виктор, еще не веря в свое спасение, приподнялся на локтях и судивлением посмотрел на Констанцию. Он не ожидал от нее подобного.
— Убирайся отсюда! — закричал Филипп Виктору. — Убирайся и никогда больше не появляйся возле моего дома, иначе я убью тебя! Благодари Констанцию за свое спасение.
Он развернулся и пошел к дому.
А Марсель Бланше прохрипел:
— Забирайте трупы своих людей и проваливайте отсюда! И не показывайтесь здесь, иначе я пристрелю вас!
Виктор поднялся на ноги.
Констанция стояла всего в трех шагах от него, и Виктор попытался шагнуть к ней. Но взгляд Констанции был красноречивее любых слов — между ней и Виктором стояла невидимая стена, за которую Виктор не мог сделать и шага.
Он опустил голову и бросил своим людям:
— Собирайте убитых, уходим.
А сам, пошатываясь как пьяный, двинулся в темноту.
ГЛАВА 3
За час до рассвета начался проливной дождь. Он и погасил уже догоравшие постройки и стога соломы.
Дом Абинье представлял собой ужасное зрелище — выбитые двери, разбитые окна, закопченные стены. Но еще более ужасно было внутри — перевернутая мебель, пулевые отверстия в стенах, разбитая посуда, кровь на полу и на стенах.
С каждой минутой Марселю Бланше становилось все хуже и хуже. Он уже не приходил в себя, бредил, выкрикивал какие-то слова, имена, шептал молитвы. Потом силы оставляли мужчину, и его голова запрокидывалась, а глаза закатывались.
Лилиан и Этель сидели у изголовья постели. Лилиан держала руку Марселя в своих ладонях и слезы, которые текли по ее лицу, капали на грудь Марселя Бланше.
— Держись, держись. Марсель, все будет хорошо, — шептала девушка, все еще надеявшаяся на то, что Марсель сможет самостоятельно выбраться.
А он вдруг открыл глаза, криво улыбнулся и обвел собравшихся странным взглядом.
— Я скоро умру, — прошептал он бескровными губами, — вы слышите, я умру. Никогда не думал, что это так просто и никогда не надеялся, что умру в своей семье.
Этель наклонилась к брату, приложила к его горячему лбу мокрое полотенце.
— Брат! Брат! Марсель! Я люблю тебя! Держись из последних сил!
— Нет, Этель, нет, сестра, жизнь покидает меня, — Марсель ввзяал ладонь Лилиан и та разрыдалась. — Не надо плакать, Лилиан, это тебе не к лицу, ты славная девушка, ты лучшая девушка из всех мне известных. Ты так смело боролась с этими проклятыми Реньярами, ты дорога мне и если мне повезет предстать перед всевышним, я обязательно попрошу, чтобы он послал тебе счастье, чтобы он послал тебе хорошего мужа и славных детей.
— Марсель, не говори так, береги силы, ты обязательно выздоровеешь, рана не очень глубокая, — соврала Лилиан.
— Ты пытаешься меня обмануть, племянница, но Марсель Бланше за свою жизнь видел столько всяких ран, что научился безошибочно определять, какая рана смертельная. И моя, я скажу тебе, Лилиан, смертельная, мне уже не выкарабкаться.Филипп, подойди! — зашептал Марсель Бланше, пальцем подзывая племянника.
Филипп опустился на колени и склонился к Марселю. Тот был настолько слаб, что говорил чуть слышно. — Береги мать и свою сестру, а также береги Констанцию. Она славная и лучше покиньте этот дом, уходите куда-нибудь, я вам советую. А потом, может быть, вернетесь сюда и будете счастливы.
Марсель Бланше отстранил от себя Филиппа и поманил пальцем Этель. Женщина со скорбным лицом тоже опустилась на колени и склонилась к самой груди Марселя. — Этель, прости меня за все, прости, если я причинял тебе беспокойства, прости за то, что ты страдала из-за меня.
— Что ты. Марсель, успокойся, может быть, все еще будетхорошо.
— Нет, сестра, мои дни сочтены, даже сочтены мои минуты.
Марсель странно дернулся, его глаза закатились, а из горла вырвался стон.
— Он умирает, — сказала Этель, — и мы остаемся одни.
Но жизнь все еще не покинула Марселя. Его душа пока еще оставалась в теле. Он вздрагивал, хрипел, выкрикивал свое имя, кого-то проклинал. Но потом вдруг стих, по его щекам покатились слезы, на губах появилась блаженная улыбка, он поднял руку и несколько раз взмахнул ладонью, давая прощальный знак всем близким людям. Его душа покинула тело, а на лице застыла блаженная улыбка.
