Лиз Карлайл - Укрощенный дьявол
– О, – усмехнулся Брустер, – что может заставить вас оставаться дома в такой чудесный день?
– Кто-то должен приготовить кофе для майора, – неуверенно сказала Обри. Это прозвучало как легкое извинение, но она не собиралась оставлять замок пустым. – И кто-то должен быть здесь, чтобы ответить на звонок.
– Помилуй Бог, миссис Монтфорд! – рассмеялся Брустер, закинув голову. – За ту неделю, что я здесь, этот колокольчик ни разу не звякнул.
– Я не могу поехать, – покраснев, повторила Обри, – а вы поезжайте. Знаете, я дала всем работникам выходной день, так что никто не растащит ваши камни.
– Как хотите, мадам. – Брустер с улыбкой надел на голову шляпу и, нагнувшись под широкой дубовой притолокой, вышел во двор, где уже загружался экипаж, а Обри, немного приуныв, вернулась в свою гостиную.
Они, Обри и мистер Брустер, чувствовали себя на равных. В Кардоу они оба относились к штату самого высокого ранга, и остальные обращались с ними совсем иначе, чем с Певзнером, которого, к сожалению, все ставили на ступень ниже, хотя сам он в этом был ничуть не повинен, просто до приезда Обри он управлял распущенной командой и допускал фамильярные отношения со штатом прислуги.
– Мама, я готов, – раздался позади Обри тоненький голосок.
Обри обернулась и, присев в волнах черного бомбазина, прижала к себе Айана.
– О, какой ты красивый! – Она нежно обняла ребенка. – И ты должен быть хорошим мальчиком, Айан. Слушайся мистера Дженкса и не...
– Я знаю, – перебил ее Айан, – не переутомляйся.
– Да, милый, не переутомляйся.
Обри по привычке пригладила мальчику волосы и заглянула ему в глаза – в глаза своего отца и своей сестры Мюриел, синие глаза Фаркуарсонов, которые она снова и снова видела на вставленных в рамы старинных портретах, висевших в галерее Крагуэлл-Корта. Строгие, суровые шотландские лица – Обри никогда не думала, что будет скучать по ним, а теперь, когда она больше никогда снова не увидит их, ей их очень недоставало. Обри подавила минутную тоску по дому, но Айан заметил печаль у нее во взгляде.
– Я чувствую себя хорошо, – заверил он Обри, – правда, мама, хорошо.
Закрыв зеленые глаза, Обри наклонилась и коснулась губами его лба. «Боже милостивый, – подумала она, – он все еще пахнет для меня как младенец». А затем, получив нежный поцелуй в щеку, Айан побежал – вернее, захромал – на залитый солнцем двор, где мистер Дженкс грузил эль.
Вскоре экипаж со слугами и тележка с одеялами, корзинами и бочонками отбыли, и последний лакей, закрыв ворота во двор, исчез на дорожке, ведущей в деревню. Обри грустно приподняла тяжелые створки двери и потянула их назад, чтобы они плотно закрылись, а потом задвинула деревянный засов, который удерживал их.
Опущенный на место засов служил надежным запором, и замок Кардоу показался Обри изолированным от всего мира. Но в ее новой жизни не было времени на жалость к себе, и, быстро прогнав ненужные мысли, Обри отправилась на кухню. Было ровно одиннадцать часов – время подавать майору кофе, и сегодня – Господи, помоги ей – эта честь достанется ей.
От кухни до комнаты майора, которая находилась на четвертом этаже южной башни, был долгий путь, и к тому времени, как Обри добралась до его двери, она слегка запыхалась и нервно дрожала. Ей не хотелось входить в клетку льва, но она все же вошла, предварительно постучав, поставила поднос у кровати Лоримера и пересекла комнату, чтобы раздвинуть плотные бархатные шторы.
Она слышала, что майор начал ругаться за пологом кровати, когда теплое солнце проникло в комнату. Ему не нравился распорядок, на котором настаивала Обри, но, тем не менее, каждое утро после своего приезда в Кардоу она заставляла его выпивать кофе и съедать тосты – ведь ему необходимо было есть.
– Доброе утро, майор, – приветливо поздоровалась она. – Ваш кофе горячий. Прошу вас, сядьте и выпейте его.
– Хм, это вы? – процедил он сквозь зубы после еще одного проклятия, сопровождаемого приступом икоты и кашля. – Снова пришли мучить меня?
– Мы договорились, сэр, что остальные могут пойти на осеннюю ярмарку. – Обри очень надеялась, что он не вспомнит грубую стычку, которая произошла между ними накануне вечером. – Разве вы не помните?
– Да, да, черт бы вас побрал! – прогремел он, здоровой рукой отдергивая в сторону полог кровати. – Я пьяница, а не идиот.
Майор сел на кровати в ночном белье и с подозрением оглядел Обри. Прошлым вечером он был совершенно пьян и сегодня выглядел еще хуже, если такое вообще возможно. Его кожа была бледной, живот раздулся, хотя все его тело высохло до костей. Обри тревожило, что он опять не съел ни кусочка из своего обеда, и именно из-за этого они ругались.
– Прошу вас, выпейте кофе, – твердо сказала она, сложив перед собой руки. – И сегодня вы обязательно должны съесть тосты. Я настаиваю.
– О, «сегодня вы обязательно должны съесть тосты!» – фальцетом жеманно передразнил он Обри. – Миссис Монтфорд, я должен напомнить вам, что в этом доме слуга вы, а не я? Я буду есть, черт побери, то, что мне хочется, и, черт побери, когда мне хочется. И опустите свои руки. Так вы выглядите слишком благочестиво, а я не выношу благочестивых женщин.
– Майор, – опустив руки, Обри строго посмотрела на него, – нельзя продолжать пить, как вы это делаете, и отказываться есть. Прошу вас лучше заботиться о себе, я волнуюсь за вас.
Он тихо пробормотал особо грязное ругательство.
– Майор Лоример, следите за своим языком.
– Следить за своим языком! Есть свои тосты! Боже, до чего жалкая жизнь! – прорычал он, слегка покраснев от возмущения, и одним движением здоровой руки сбросил поднос с подставки на пол.
– Ох! – Обри не успела помешать ему. Кофейник перевернулся, и по ковру растеклось темно-коричневое пятно; тосты, джем, масло – все это превратилось в отвратительную мешанину.
– Вот, миссис Монтфорд, – ехидно заметил Лоример, – тосты и кофе пропали.
– Ничего подобного, – огрызнулась Обри и, быстрым раздраженным движением поправив поднос, начала собирать на него посуду и столовые приборы. – Сейчас я спущусь и приготовлю другой поднос. И на этот раз я принесу вам вареное яйцо.
– Я не желаю этого проклятого яйца!
– Тем не менее, вам придется его съесть. – Обри бросила на него мрачный взгляд снизу вверх. – Или, клянусь Богом, я вылью все до одной бутылки вашего виски в погребе и вернусь с бараньей ногой вам на ужин – уж ее-то вы съедите!
Это была пустая угроза, но Обри не могла придумать ничего лучшего. Подняв поднос и выпрямившись, она увидела, что лицо майора дрожит от негодования.
– Вы не посмеете! – рявкнул он. – Вы не прикоснетесь к моему виски, или я, ей-богу, уволю вас без рекомендации!
