Эмили Кармайкл - Цветок Прерий
– Франциска София, – начала Лу, – ты испортишь себе зубы, и я не знаю, почему твоя мать…
До их слуха донеслись какие-то крики, и Лу смолкла. Маккензи вскочила и схватила пистолет, висевший на стене в углу комнаты.
– Оставайтесь здесь, – приказала она Лу и Фрэнки. – Я посмотрю, что там случилось.
Крики раздавались со стороны барака, куда Маккензи и поспешила. Ночь была безлунной, но и при свете звезд Маккензи смогла увидеть, как Тони Геррера вылетел из двери барака и, пробороздив землю, остановился у самых ее ног. Вслед за ним выбежал Кэл. Тони встал было на ноги, сделал несколько шагов в сторону Кэла и беспомощно упал на землю.
– Какого черта… Что здесь происходит?! – гневно вскричала Маккензи.
Кэл запустил пальцы в спутавшиеся волосы и усмехнулся.
– Маккензи, я думаю, ты догадываешься, что здесь происходит.
Выглядел он паршиво. Маккензи полагала, что его синяки и подбитый глаз должны были порадовать ее, но, как ни странно, она почувствовала угрызения совести. Похоже, парни действительно хотели его сожрать.
Маккензи подошла к бараку и заглянула внутрь. Джордж Келлер осторожно пытался подняться с пола; Спит Маккалох лежал на спине, из уголка его рта стекала струйка крови. Маккензи сразу же лишилась сочувствия к Кэлу. Ее шумные ребята могли слегка и поцарапать его шкуру, но он, кажется, сделал из них отбивные.
Булл и Сэм лишь пожали плечами, когда Маккензи возмущенно взглянула на них; остальные прикинулись невинными овечками. С досады она круто повернулась и чуть не столкнулась с Кэлом, беззвучно подошедшим сзади. Подавив желание немедленно выскочить вон, Маккензи яростно прошипела:
– Управляющий обязан следить за работой ковбоев, а не убивать их!
Кэл улыбнулся, что еще больше распалило ее гнев.
– Посмотрим, продержится ли на твоем лице эта дурацкая улыбка до конца недели!
Глаза Кэла искрились от сдерживаемого смеха, когда Маккензи гордо зашагала к дому.
– Спокойной Вам ночи, мисс Батлер, – тихо сказал он.
ГЛАВА III
На следующее утро настроение Маккензи было таким же мрачным, как восход солнца в кроваво-красном небе. Она вышла из спальни с бледным лицом и кругами под глазами. Проходя через цветник внутреннего садика, она не стала беседовать, как обычно, с гладиолусами и душистым горошком, а направилась через двойные двери прямо в столовую, где Лу и Фрэнки уже поджидали ее за большим дубовым столом.
– Неужели я должна все это съесть? – спросила Фрэнки вместо приветствия.
Девочка зачерпнула полную ложку густой овсянки и показала ее матери.
– Да, – коротко ответила Маккензи.
– Тошниловка!
– Посыпь ее сахаром и добавь молока, так будет вкуснее.
– Молоко прокисло, – Фрэнки скривила личико.
– В таком случае попроси у Кармелиты свежего.
Из кладовой комнаты появилась Кармелита, ее пухлое смуглое лицо сияло приветливой улыбкой.
– Доброе утро, синьорита!
«Ничего себе, доброе», – с горечью подумала Маккензи.
– Кармелита, у нас есть свежее молоко? В кувшине кислое.
– Si,[2] сеньорита, – она взяла кувшин, понюхала содержимое и сморщилась. – Сейчас принесу другое.
– И еще, – Маккензи вздохнула. – С сегодняшнего дня в бараке появился еще один рот.
– Si, – лицо мексиканки расплылось в улыбке. – Сеньор Калифорния вернулся! – она выразительно округлила глаза. – Он все так же красив! И уже не мальчик! Он стал настоящим мужчиной, правда?
Маккензи отодвинула стул так резко, что он со скрежетом процарапал пол.
– Он пробудет здесь всего несколько дней, так что не стоит поднимать шум из-за этого.
Шесть лет назад Кармелита тоже бурно восторгалась Калифорнией Смитом. В то время Маккензи ревновала ее к Кэлу, теперь это восхищение раздражало. А от него Маккензи хотела только одного – чтобы он поскорее уехал.
Лицо Кармелиты стало серьезным, и она снова удалилась в кладовку. Лу сразу повернулась к Маккензи и удивленно спросила:
– Почему несколько дней?
– Будет странно, если он сможет выдержать и этот срок. Он не понравился ребятам.
– Им не нравятся все, кого они не могут поколотить, застрелить или кто не станет с ними пить. Конечно, – она сделала паузу, – ты не считаешь нужным помочь ему, подтвердив его полномочия.
Маккензи молча смотрела на порцию овсянки в своей тарелке.
– Так ты не даешь ему ни малейшего шанса, Маккензи.
– А я не особенно хочу давать ему шанс. Я вообще не знаю, зачем позволила уговорить себя.
Маккензи снова почувствовала приступ гнева. В ее памяти возникло лицо отца. За что его убили? Как мог Кэл способствовать, возможно, даже подстрекать дикарей, которые сделали это?!
– Никогда не защищай его при мне!
– Маккензи, мы в нем нуждаемся. Неужели ты сможешь пожертвовать ранчо из-за ссоры шестилетней давности – ссоры, которая произошла из-за страшной ошибки?
– Я видела, как он беседовал с апачем перед тем, как индеец выскочил из конюшни с кровожадной улыбкой на лице.
– И ты поняла, о чем они говорили? Смышленные глазки Фрэнки бегали туда-сюда. Она смотрела то на Лу, то на мать.
– Кто такой Калифорния Смит? – спросила она наконец.
– Он…
– Тебе незачем это знать, – Маккензи взглядом не дала Лу договорить. – Он новый работник.
– И Кармелита его знает? Он должен быть красивым, раз Кармелита становится веселой и хихикает, когда говорит о нем, – сказав это, Фрэнки чихнула и улыбнулась.
– Вытирай нос носовым платком, а не салфеткой, – проворчала Лу.
– У меня нет носового платка.
– Тогда сходи за ним, – приказала Маккензи. Фрэнки соскочила со стула и выбежала во двор.
– Мне бы не хотелось говорить о Кэле при девочке. Не стоит разжигать ее любопытство.
– Но он ее отец, – напомнила Лу.
– Я хочу забыть об этом, а ей нет необходимости знать. Пусть продолжает думать, что ее папа умер.
Маккензи со злостью воткнула ложку в кашу.
– И ты думаешь, что Кэл ни о чем не догадается, когда увидит ее? Они же похожи, как две капли воды!
– Он не увидит девочку. Лу негодующе фыркнула.
Фрэнки ворвалась в комнату, размахивая платочком.
– Не маши им, это не флажок, – стала выговаривать Маккензи, – лучше вытри им нос.
– А я уже вытерла нос салфеткой!
Маккензи вздохнула, и Фрэнки услужливо чихнула еще раз и вытерла нос платком.
– Ты что, простудилась? – задумчиво спросила Маккензи.
– У меня что-то щекочет в носу.
– Значит, ты простудилась. Придется несколько дней посидеть дома.
– Нет! – завопила Фрэнки и сердито шлепнула ложкой по тарелке с кашей. – Я не простудилась!
– Но я не хочу, чтобы ты заболела. Побудь пока дома.
