Анн Голон - Анжелика. Путь в Версаль
— Вот, — произнес Дегре, доставая пергаментный свиток из-под плаща, — здесь результаты частного расследования, о них знаю лишь я. Итак, в трактир «Красная маска» мартовским вечером 1663 года вошли: Месье, герцог Орлеанский, шевалье де Лоррен, мессир граф де Лозен…
— Ох! Прошу вас, без титулов, — вздохнула Анжелика.
— Это сильнее меня, — смеясь, заявил Дегре. — Вы же знаете, я — служащий, весьма почтительно относящийся к существующему порядку. Хорошо, скажем так: МЕССИРЫ де Бриенн, де Вард, дю Плесси-Бельер, де Лувиньи, де Сен-Тьерри, де Фронтенак, де Кавуа, де Гиш, де Лавальер, д’Олон, де Торм.
— Лавальер? Брат фаворитки?
— Он самый.
— Просто замечательно, — прошептала Анжелика, предвкушая радость мести; ее глаза горели. — Но… подождите, вы перечислили четырнадцать имен. А я насчитала тринадцать человек.
— Вначале их было четырнадцать, потому что с ними был еще маркиз де Торм. Этот зрелый мужчина любит кутить в компании молодежи. Но когда он сообразил, чего добивается Месье от мальчика, маркиз ретировался, сказав на прощание: «Спокойной ночи, мессиры, не хочу сопровождать вас по нехоженым тропам. Предпочитаю ходить по протоптанной дорожке. Попросту говоря, сейчас я отправляюсь прямиком в постель к маркизе де Ракено». Ведь ни для кого не секрет, что эта пышнотелая дама — его любовница.
— Превосходная история, пусть заплатит за свою трусость!
Глядя, как Анжелика морщит лоб, Дегре усмехнулся:
— Злость вам к лицу. Когда я с вами познакомился, вы казались скорее трогательной — а это притягивает негодяев.
— А когда я познакомилась с вами, вы были приветливым, веселым и искренним. Теперь же я порой готова вас возненавидеть.
Изумрудные глаза сверкнули, и она прошипела:
— Чертов сыч!
Эта реплика развеселила полицейского, он громко рассмеялся:
— Мадам, можно подумать, что вы много общались с представителями городского дна.
Анжелика пожала плечами, подошла к камину и, чтобы не выдать волнения, стала помешивать щипцами угли в камине.
— Вы боитесь, не правда ли? — продолжил Дегре, растягивая звуки, как житель парижских пригородов. — Боитесь за своего ненаглядного Грязного Поэта? Должен вас предупредить: на сей раз он действительно окажется на виселице.
Молодая женщина удержалась от ответа, хотя ей хотелось крикнуть: «Он никогда не окажется на виселице! Нельзя повесить поэта с Нового моста. Он упорхнет, как тощая птица, и усядется на башнях собора Парижской Богоматери».
Ее нервы были напряжены, как натянутые струны. Она снова помешала угли, склонив лицо к огню. Прошлой ночью на лбу у нее появился небольшой ожог — след от головешки. Почему Дегре не уходит? Но ей нравится, когда он рядом. Вне всякого сомнения, старая привычка.
— Какое имя вы упомянули? — внезапно воскликнула она. — Дю Плесси-Бельер? Маркиз?
— Теперь вы желаете услышать титулы? Хорошо! Действительно, речь идет о маркизе дю Плесси-Бельер, бригадном генерале короля… Вы слышали о победителе при Норжене?
— Филипп! — прошептала Анжелика.
Отчего же она не узнала его в тот миг, когда он снял маску и смерил ее тем презрительным взглядом холодных голубых глаз, каким некогда смотрел на кузину в сером платье? Филипп дю Плесси-Бельер! У нее перед глазами возник замок Плесси, похожий на белую кувшинку посреди тенистого пруда…
— Как странно, Дегре! Этот молодой человек — один из моих родственников, мой кузен, который жил в нескольких лье от нашего замка. В детстве мы играли вместе.
— А теперь, когда маленький кузен пришел поиграть с вами в трактире, вы решили его пощадить?
— Вполне возможно. В конце концов, их было тринадцать. С маркизом де Тормом как раз получится нужное число.
— А не опрометчиво ли с вашей стороны, моя дорогая, доверять свои секреты чертову сычу?
— То, о чем я вам рассказываю, не поможет вам разыскать владельца типографии, где печатают стихи Грязного Поэта, и выяснить, как памфлеты попадают в Лувр. А впрочем, вы меня не предадите!
— Нет, мадам, ВАС я не предам, но я вас и не обману. На сей раз Грязный Поэт будет повешен!
— Ну, это мы еще посмотрим!
— Увы! Мы это увидим, — ответил полицейский. — До свидания, мадам.
После ухода Дегре молодая женщина никак не могла справиться с охватившей ее дрожью. На улице Фран-Буржуа завывал ветер, а в ее сердце бушевала буря. Анжелика уже познала тревогу, страдания, боль, но теперь она испытывала глубокое отчаяние, а слезы, обычно приносившие успокоение и облегчение, так и не пролились.
Вернувшись в Париж, Одиже тут же бросился к Анжелике; его честное лицо выражало искреннее сопереживание. Он притянул ее в объятия, но Анжелика попыталась оттолкнуть дворецкого.
— Милая моя, произошла ужасная драма. Только не надо так убиваться. Какое у вас трагическое выражение лица! Вы меня пугаете!
— Это катастрофа, страшная катастрофа! Теперь, когда трактир «Красная маска» исчез, откуда я возьму деньги? Цеховые организации не обязаны меня защищать. Сегодня мой договор с мэтром Буржю и гроша ломаного не стоит. Мои сбережения скоро подойдут к концу. Совсем недавно я вложила крупную сумму в ремонт обеденного зала, пополнила запасы вина, крепких настоек и ликеров. Давид еще сможет потребовать компенсации в Канцелярии пожаров, но все знают, насколько прижимисты там служащие. В любом случае, бедный мальчик потерял все свое наследство, так что я не могу попросить у него даже малой толики из тех денег, что он получит. Все, что я построила с таким трудом, рухнуло… Что со мной станется?
Одиже коснулся щекой нежного щелка волос Анжелики.
— Ничего не бойтесь, любовь моя. Пока я рядом, вы и ваши дети не будете нуждаться ни в чем. Я не богат, но располагаю достаточными средствами, чтобы помочь вам. А как только я открою дело, мы будем работать вместе, как и договаривались.
Женщина вырвалась из его объятий.
— Но я хотела не этого! — воскликнула она. — Я не желаю работать у вас в качестве служанки…
— Не в качестве служанки, Анжелика.
— Служанка или супруга, все сводится к одному. Я хотела вложить свою долю в предприятие, чтобы быть равным партнером…
— Так вот что вас задевает, Анжелика! Я начинаю думать, что Бог наказал вас за гордыню. Зачем вы по-прежнему твердите о равенстве мужчин и женщин? Это почти ересь. Если бы вы скромно заняли место, отведенное Господом для особ вашего пола, вы были бы намного счастливее. Женщина сотворена для того, чтобы жить у домашнего очага, под защитой супруга, о котором она должна нежно заботиться, как и о детях, рожденных от их союза.
