Мэри Спенсер - Поверь в любовь
– Да, конечно, но...
– Вот и чудесно. Стало быть, ты отвечаешь всем требованиям, которые я предъявляю к женщине. И будь я проклят, если не стану тебе отличным мужем. Мы прекрасно поладим.
– Вы передумаете, – с несчастным видом возразила она.
– Ну что ж, – философски хмыкнул Джеймс, – поживем – увидим. И если я угадал, то лет этак через десять мы вспомним этот разговор и весело посмеемся.
Нахмурившись, она оттолкнула его и встала.
– Я должна подумать, – прошептала она и нервно сжала загрубевшие, обожженные солнцем кулачки. – Вернусь через пару минут.
Он ободряюще ей подмигнул. Элизабет тотчас направилась к воде.
Джеймс поудобнее уселся у костра. Стоял июнь. Днем было тепло, но по ночам стоило лишь солнцу скрыться за горизонтом, как холод пробирал до костей, и можно было только благодарить Бога за то, что у них есть где согреться.
Время от времени он украдкой поглядывал в ее сторону. Элизабет стояла неподвижно – руки скрещены на груди, длинные тонкие пальцы нервно растирают плечи. «А ведь у нее даже нет теплой кофты, – вдруг с жалостью подумал Джеймс. – Надо бы отнести ей что-нибудь», – встревожился он и опешил от собственных мыслей. Как странно! Похоже, он волнуется! Неужели его так тревожит решение Элизабет?!
Он хотел, чтобы она стала его женой, и, конечно же, сделает все, чтобы так оно и было, не важно, сколько времени это займет.
Наконец Элизабет двинулась к лагерю, по-прежнему зарываясь босыми ногами в песок. Теперь, на фоне заката, она сияла почти неземной красотой. Не в силах оторвать от нее глаз, Джеймс вдруг подумал, что, распусти Элизабет волосы, она превратится в настоящую красавицу.
Подойдя к нему, она остановилась. Джеймс медленно поднялся.
– Я согласна, но с некоторыми оговорками, – объявила она.
– Что ж, по крайней мере честно.
– Я не одобряю сквернословия. В моем доме этого быть не должно. Поэтому если вы любитель богохульствовать, то вам придется заниматься этим во дворе, так, чтобы я не слышала.
Джеймс так и застыл от удивления. Конечно, он знал Элизабет всего несколько дней, но, видит Бог, и не подозревал, что она пуританка. Впрочем, как бы там ни было, его это приятно удивило. Его мать тоже была строга на сей счет, и они с Мэттом с детства привыкли сдерживаться в ее присутствии.
– Дома я сквернословить не буду, – торжественно заявил он, – но за порогом, увы, гарантировать не могу. – Джеймс обезоруживающе улыбнулся. – Понимаешь, нелегко держать себя в узде, когда пытаешься управиться с сотней-другой разъяренных коров, каждая из которых тянет в свою сторону!
– Понятно, – миролюбиво согласилась Элизабет. – Само собой. То, что вы говорите в такие минуты, пусть останется тайной между вами и Господом. – Она упрямо вздернула подбородок. – Второе – я терпеть не могу пьяниц, и в моем доме не должно быть ни капли спиртного. Вздумаете выпить – пейте в другом месте.
– Спасибо, – сухо кивнул он.
– Не за что. Папа тоже позволял себе... иногда.
– По-моему, у тебя, по крайней мере пока, нет оснований жаловаться на меня в этом смысле, дорогая. Ну, я, конечно, не святой и не прочь опрокинуть стаканчик-другой после тяжелого дня, но напиваться! Нет, это не по мне!
– Отлично. – Девушка снова кивнула. – Если мы обвенчаемся, то будем посещать все церковные службы. Конечно, в том случае, если не помешает болезнь или непогода.
Джеймс заметно смутился. После того как шесть лет назад умерла мать, никто из мужчин в семье не заглядывал в церковь. Идея эта не слишком пришлась ему по душе.
– В долине есть методистская церковь, в которую я ходил, когда был мальчишкой. Теперь у них новое здание в Балларде, это такой городок неподалеку от Санта-Инес. Есть и пресвитерианская церковь. Ах да, еще миссия: то ли католическая, то ли какая другая. – Последнюю фразу он произнес со смехом, надеясь обратить все в шутку.
Но Элизабет и бровью не повела.
– Методистская церковь мне подойдет, – коротко отозвалась она.
– Вот и чудесно, милая, – хмыкнул Джеймс. – И не сердись. Я просто пошутил. Это все или у тебя есть что-то еще?
– Только одно. Если вы и в самом деле хотите жениться на мне, поклянитесь, что будете честны со мной. Знаю, что союз наш будет основан не на любви, а на уважении, но измены я не потерплю. Я собираюсь стать вам женой по-настоящему, – заявила Элизабет, вспыхнув до самых корней волос, – и надеюсь, что и вы не будете ходить на сторону, чтобы удовлетворить свои мужские желания.
Джеймсу пришлось до боли закусить губу, чтобы не расхохотаться.
– Не стоит сейчас волноваться об этом, Бет, – с трудом выдавил он. – По крайней мере до тех пор, пока ты не станешь гнать меня, я и не взгляну ни на кого другого.
Элизабет замолчала, глядя на него в упор своими огромными темными глазами, и Джеймсу вдруг до боли захотелось обнять и поцеловать ее.
– Тогда, – неожиданно сказала она, заставив его очнуться, – если вы и в самом деле хотите жениться на мне, мистер Кэган, я почту за честь стать вашей женой.
Глава 4
– Да плюнь ты на нее, Билли! Эта чертова кобыла того и гляди вышибет из тебя дух! Слезай, не валяй дурака!
– Ну уж нет, Нат! Я ее обломаю!
Натан Киркленд, с размаху отшвырнув в пыль седло, которое держал под мышкой, быстрыми шагами направился в кораль, где один из его ковбоев пытался накинуть веревку на шею молодой кобылицы. Эта гнедая красавица была лучшей в его стаде, и Натану вовсе не хотелось портить такое сокровище, доверив ее рукам неопытного юнца, который храбрился как петух, явно не понимая, чем это может кончиться. – Проклятие, Билли, сказал же – убирайся! Где Ингвар? Я же велел ему самому заняться ею!
– Эта дрянь его сбросила! – буркнул Билли, кивнув в сторону кобылы. А та, заложив уши, с коротким злобным ржанием оскалила зубы и замотала головой. Он невольно отшатнулся. – А потом еще чуть было руку бедняге не откусила. Кровищи натекло – ужас! Пришлось отнести его в дом, наложить повязку и все такое.
Хрипло выругавшись сквозь зубы, Натан перелез через ограду кораля.
– И все равно, напрасно он оставил ее на тебя. Ну-ка дай мне веревку, парень. А сам возвращайся в конюшню. Майк с Гэлом с минуты на минуты пригонят жеребят с мамашами, и, если стойла будут не готовы, ребята сдерут с тебя шкуру живьем.
– Но, Нат...
Однако хозяин его уже не слушал. Смотав веревку, он напоследок подмигнул парню и перестал обращать на него внимание.
– Ну-ну, – заворковал он, обращаясь к испуганно храпевшей и скалившей зубы кобыле.
Билли вздохнул, перелез через изгородь и направился к конюшне.
– Ну-ну, моя девочка, – осторожно приближаясь к ней, продолжал частить Нат.
