Валери Кинг - Покорившие судьбу
Мужчины с их вопросами чести.
Да, это дуэль! Дуэль между Эдвардом и сэром Перраном.
Джулия, задыхаясь, подбежала к шкафу и отыскала в нем темно-зеленое шерстяное платье. Она судорожно дергала завязки чепца и ночной сорочки, а ее сердце готово было выпрыгнуть из груди.
Да, теперь все стало на свои места. Дуэль. Значит, сэр Перран все-таки приехал в Брюссель, и отыскал Эдварда, и вызвал его. Она быстро натянула платье, надела туфли прямо на босу ногу и кое-как затолкала волосы под соломенную шляпку. В самый последний момент она прихватила с собой шелковую мантилью – хоть и не совсем подходившую к случаю, зато удобную, – и бросилась к двери.
Как и в прошлый раз, она сначала направилась в Розовую гостиную. Выглянув из окна, она успела увидеть только, как лорд Тревонанс поднялся на подножку своей кареты и махнул рукой форейтору. Когда оконные стекла тихонько задребезжали от грохота колес по булыжнику мостовой, Джулия не раздумывая метнулась в коридор, но поспешила не к лестнице, как можно было ожидать, а в спальню леди Тревонанс.
Без стука вбежав в полутемную комнату, она с порога услышала мирное дыхание леди Тревонанс и направилась прямо к ее кровати. Минуты две ушло на то, чтобы сначала разбудить маркизу, а потом, когда она спросонья решила, что на нее напали злоумышленники, кое-как ее успокоить. Через пять минут, выяснив примерное место встречи соперников, Джулия села в нанятый дворецким экипаж и пустилась в путь.
* * *Блэкторн сидел на полу дорожной кареты лорда Тревонанса, опершись каблуками сапог о нижнюю ступеньку подножки. В руках он держал дуэльный пистолет маркиза – отличное оружие, как нельзя лучше подходившее для сегодняшнего случая. Его длинный ствол еще не остыл после пробного выстрела, сделанного по настоянию маркиза.
Они молчали, как молчали почти всю дорогу от дома до Суанского леса. Между стволами деревьев клубился утренний туман, прошлогодняя листва влажным ковром устилала землю. Из леса доносился запах плесени и папоротников. Как странно, думал Блэкторн, неужто всего два дня назад, в ночь после Ватерлоо, он ехал по этим же местам? За два дня столько всего успело произойти, что он вовсе перестал что-либо понимать. Он точно знал только одно: сейчас, как и тогда, ему нужна была Джулия.
Одна из лошадей начала фыркать, другая бить копытом о землю. Сэра Перрана еще не было.
Пока Эдвард разглядывал пистолет, перед ним почему-то замаячило лицо матери, но вскоре леди Блэкторн вытеснила из его головы все прочие мысли. Это тоже было странно. Конечно, через несколько минут его жизнь вполне могла оборваться – но ведь ему и прежде не раз приходилось смотреть смерти в лицо, и все же покойная родительница никогда, даже перед жесточайшими сражениями, не овладевала так безраздельно его мыслями.
Возможно, дело объяснялось тем, что сегодня ему предстояло сражение с сэром Перраном. Отчасти он был даже рад, что день этот наконец наступил. С самого начала, как только они переехали жить в имение сэра Перрана, отношения старшего племянника с дядей не сложились. Помнится, одно время он даже мечтал подраться с ним, чтобы хоть раз почувствовать, как кулак вонзается в ненавистное лицо. Однако с годами сэр Перран начал все заметнее сдавать, и полудетские мечты о драке прошли сами собой.
Но сегодня они с дядей все-таки сойдутся в поединке и будут драться не на жизнь, а на смерть – и он нарушит данную когда-то матери клятву: всегда проявлять любовь и уважение к сэру Перрану Блэкторну.
Зачем она требовала от него чувств, которых он на самом деле не испытывал, – этого он так и не постиг, тем более что сам сэр Перран выказывал к ней откровенное презрение.
От неприятных воспоминаний горло Эдварда болезненно сжалось. Он очень любил свою мать, но никогда не понимал ее сложных взаимоотношений с дядей. При одном упоминании имени сэра Перрана она вздрагивала, как от громкого звука, и ее лицо делалось каким-то отрешенным. Иногда – когда ей казалось, что никто не видит, – она улыбалась, иногда почему-то выходила из комнаты. Однажды Эдвард тайком пошел за нею следом и, словно в отместку за любопытство, получил сильнейшее потрясение: войдя в спальню, она с рыданиями упала на колени около своей кровати. После этого он начал подозревать, что, возможно, она когда-то по-настоящему любила сэра Перрана. Он, разумеется, и раньше знал, что ей пришлось выбирать между двумя братьями, но теперь ему стало казаться, что она жалеет о сделанном тогда выборе, – а это, считал он, оскорбительно для отца.
Увы, после ее смерти глава под названием «сэр Перран Блэкторн» оказалась вырвана из книги жизни Эдварда Блэкторна, а он так и не узнал, что в ней было.
Кто из них погибнет в поединке, кто останется в живых – этого он не знал. Он знал другое – сегодня он нарушит данную матери клятву. Если повезет, он убьет сэра Перрана и отомстит ему за все: за мать, за отца, за то, что он отнял у него Джулию – и теперь та, которую он мечтал назвать своей женой, была ему лишь любовницей. Да, он постарается не промахнуться. Как, впрочем, и сэр Перран.
Продолжая с досадой вертеть в руках пистолет, он заметил, что ствол уже остыл, и передал оружие маркизу. Маркиз тотчас принялся затравливать его порохом.
Глядя на палые листья, Блэкторн чувствовал, как необъяснимая тревога нарастает в нем. Мама, сэр Перран, отец. Какая-то смутная мысль шевельнулась в глубине его сознания. Мама, сэр Перран, отец.
Он нахмурился, пытаясь отогнать волнение.
Через несколько минут вдали послышалось звяканье колокольчиков, и вскоре великолепная черно-красная карета с гербом сэра Перрана подкатила и встала рядом с ними. Не погашенные еще ночные фонари придавали ей несколько призрачный вид. Когда сэр Перран, весь в черном с головы до пят, в широком и длинном черном плаще появился на подножке, Блэкторн встал, чтобы встретить противника. В жидком утреннем свете лицо баронета казалось совершенно спокойным. Блэкторн не заметил ни малейших признаков волнения: никаких гримас, ужимок, нервического подергивания глаз, губ или щек. По всей видимости, баронет не сомневался в успехе.
Это почему-то особенно разозлило Блэкторна, и он резким движением плеча откинул полу своего черного плаща. Плащ был подбит алым шелком, и это яркое, бьющее в глаза пятно должно было поколебать самоуверенность баронета и тем самым ослабить твердость его руки. Все прошлые обиды, когда-либо нанесенные баронетом матери Блэкторна и ему самому, вдруг словно заново вскипели в его крови. Этот человек был жесток к его матери и обманул Джулию; в нем не было сердца и не было понятия о чести; он должен был умереть.
Вскоре все должные формальности были соблюдены: секунданты предложили противникам помириться, те ответили отказом; пистолеты были заряжены и внимательно осмотрены обоими дуэлянтами. Сэр Перран и майор Блэкторн встали спиной друг к другу, и Эдвард, держа пистолет дулом вверх, начал отсчитывать шаги. Один. Два. Три. На десятом кого-то из противников ждала смерть.
