Виктория Холт - Мелисандра
– Ради Бога, перестаньте! – встряхнул ее Фермор. – До этого никогда не дойдет. Вас освободят.
– Это невозможно. Я виновна. Я убийца… Я уже думала так однажды, когда видела, как уносили Каролину, но потом встретила ее в парке. Я не знала, что совсем скоро это случится по-настоящему…
– Перестаньте! – велел Фермор. – У вас просто истерика. Послушайте, нам не дадут долго видеться. Я хочу все знать и тогда пошлю к вам лучших адвокатов. Я непременно вытащу вас из петли.
– Но как вы сможете это сделать?
– С помощью денег можно сделать многое.
– Но не это… не это.
– Я не пожалею никаких денег, если понадобится, истрачу все, что у меня есть… А потом… найду способ раздобыть еще.
– О Фермор, – сказала она. – Вы лучше всех на свете! А я этого не знала. Вы высмеивали порядочность, добродетель. Я считала вас дурным человеком, но теперь уже ни в чем не уверена.
– Сейчас не время об этом говорить. Достаточно того, что я вас нашел. Я вытащу вас отсюда. Непременно. Клянусь, что сделаю это, и никто меня не оста овит.
– Фермор, вы заставляете меня желать… снова хотеть жить, тогда как я уже примирилась со смертью.
– Запрещаю вам говорить такие глупости. Вы не умрете. Это была самозащита, только так вы и должны говорить. Он угрожал вам пистолетом, и пистолет неожиданно выстрелил.
– Но все было не так, Фермор. Не могу вам сказать всю правду, но я его убила. Умышленно. Пистолет взяла из ящика моей хозяйки. Я выстрелила и убила его, потому что… потому что хотела, чтобы он умер.
– Он вам угрожал. Он угрожал, что убьет вас! Это была самозащита!
– Нет, Фермор, нет!
– Послушайте, Мелисанда. Состоится суд. Все возможное будет сделано. Есть разные способы, я уверен, что найду их.
– Фермор, – сказала она, – зачем все это? Будет лучше, если я останусь здесь. Что хорошего ждет меня в жизни?
– Это безумие! Как – что хорошего? Вы будете со мной – вот что хорошего, и мне не придется бесконечно вас разыскивать.
– А Каролина… ваша жена?
– Она очень огорчена. И считает себя отчасти виноватой.
– Она… она себя винит! Откуда она знает? Что она знает?
– То, что написано в газетах.
– Значит, история попала в газеты?
– Газеты пишут о таинственном убийстве в Гайд-парке. Утверждают, что он был вашим любовником, обещал жениться, а потом обманул.
Мелисанда засмеялась.
– Все так и было? Это правда?
– На этот вопрос я могу ответить. Это неправда.
– Что же было на самом деле, Мелисанда? Скажите мне, дорогая, я должен знать правду. Нужно подготовиться к перекрестному допросу. Ничего не бойтесь. Мы найдем лучших адвокатов. Я сделаю все, что в моих силах, а я, уж вы мне поверьте, способен на многое. Мелисанда, не бойтесь. Расскажите мне все. Уверяю, я смогу спасти вас.
– Мне многое нужно узнать, – сказала она. – Я и не предполагала, что все это имеет для меня такое значение. А оказывается, имеет. Что Каролина… она очень больна?
– Она сильно пострадала. Едва может ходить.
– О, это моя вина… Я это сделала.
– Глупости! Она сделала это сама.
– А вы, Фермор… вы и Каролина? Как обстоят дела между вами?
– Как они могут обстоять? Как обычно…
– Мне очень жаль.
– Не жалейте других. Подумайте о себе, вы в ужасном положении, моя дорогая. Вы должны действовать, но действовать разумно. Нам понадобятся все силы разума, чтобы выпутаться из этой истории. Но мы это сделаем, не бойтесь, хотя придется нелегко.
– Вы так сильны, – вздохнула она.
– А теперь особенно, потому что должен вас защитить… должен воздать вам за все… показать, что я всегда буду рядом, всегда, когда понадоблюсь вам. Не бойтесь, Мелисанда, но будьте благоразумны… рассудительны.
– Благоразумной… рассудительной! Мне все время это говорят. А я не могу понять, уразуметь, как со мной могло такое случиться?
– Послушайте меня, дорогая. Вам пришлось пережить потрясение, я понимаю, но в любой момент дверь может открыться, и вас уведут в камеру. Я все улажу, однако, ради всего святого, не будем терять времени. Мы должны придумать, что говорить… и так, чтобы никто не мог ни к чему придраться.
Мелисанда снова засмеялась, и этот истерический смех больше походил на рыдания.
– О Фермор, – сказала она, – вы нехороший человек. Вы были способны обманывать жену… Вы готовы обмануть правосудие, и все-таки… я жалею, что жизнь моя кончена… Мне бы хотелось жить и быть рядом с вами.
– Не смейтесь так. Конечно же, вы будете жить. Я не медленно пошлю к вам нашего человека, и он научит вас, как себя вести и что говорить. Мелисанда, вам понадобится все ваше спокойствие, весь ваш ум; и когда вас станут допрашивать ваши враги, помните, что я жду. Я буду там, где вы сможете меня видеть, моя дорогая, вы будете знать, что я вас жду.
– О Фермор! – воскликнула она, и неожиданно разразилась рыданиями, ибо жизнь больше не казалась ей непереносимой, она не хотела умирать.
Теперь она понимала, как ей следовало поступить. Нужно было оставить пистолет дома, пойти к Фермору и рассказать ему о своих страхах и опасениях. В этом случае она не была бы сейчас здесь.
Мелисанда лежала в объятиях Фермора. Она была не в силах думать, могла только рыдать от жалости к себе. Тем временем пришел тюремщик и объявил Фермору, что свидание окончено и ему нужно уходить.
Навестить Мелисанду пришел Эндрю Беддоуз, чему она несказанно удивилась. Выглядел он, как всегда, чистенько и аккуратно. Но такого выражения тревоги и озабоченности девушке не приходилось раньше видеть на его лице.
Беддоуз сообщил ей, что женился и сделал отличную партию, однако ее не забыл. Он пришел, чтобы сказать, что готов взять на себя ее защиту.
– Но почему вы так решили? – спросила она. – Зачем это вам?
– Потому что хочу что-нибудь для вас сделать. С момента нашей последней встречи я не переставал о вас думать. И теперь, когда вы попали в беду, я готов предложить вам свои услуги.
– Я неверно о вас судила, – сказала Мелисанда, протягивая ему руку. – Я наделала много ошибок, но вам ошибаться не следует. Вы ничем мне не поможете. Я виновна – убила человека – и должна понести наказание, смириться с последствиями моего поступка.
– Если вы сделали это в порядке самозащиты, вас осудят на какой-то срок, но ваша молодость, ваша красота, я уверен, произведут впечатление на суд и присяжных. Никто не поверит, что вы ни с того, ни с сего совершили преступление. Поверьте, мы вполне можем рассчитывать на снисхождение. И на симпатию публики. Вы себе не представляете, как много значит мнение публики. Не бойтесь. Мы станем действовать сообща.
– Никогда не забуду, что вы ко мне пришли. Надеюсь, вы простили те жестокие слова, которые я вам говорила.
