Симона Вилар - Светорада Янтарная
Она велела Дорофее отнести Яукилде ее малиновое шелковое покрывало, в котором хан часто видел ее, и сказать, что подательница сего желает увидеться с ним после заката на стене возле Вуколеонской палаты, где разместили печенежских ханов. Бедная Дорофея едва не лишилась дара речи, услышав приказ госпожи. Но Светорада настаивала, и растерянная армянка понуро отправилась выполнять поручение. Сделать это было не так уж сложно: практически все царедворцы собрались поблизости бань Зевскиппа, со смехом вслушиваясь в испуганные крики, доносившиеся оттуда: для печенегов, судя по всему, пребывание в парных термах было тяжким испытанием, пусть и среди восхитительной роскоши.
Тем временем мрачный Яукилде одиноко сидел на террасе отведенного ему помещения в Вуколеонском дворце, и Дорофее не составило особого труда подойти к хану незамеченной, показать малиновое покрывало и сообщить, где состоится встреча с ее госпожой. Правда, вернулась она к Светораде почти бегом.
– Откажитесь, девочка моя, заклинаю вас самим Спасителем нашим! Этот дикарь… Он просто выхватил у меня ваше покрывало и стал облизывать его, словно намеревался съесть! Он и вас съест, людоед богомерзкий.
– Успокойся, – рассмеялась Светорада. – Печенеги не знают, что такое лобзание, они не целуются, а просто лижут. Ну, можешь считать, что хан таким образом выказал мне особое уважение.
Дорофея мелко дрожала и смотрела на княжну округлившими от страха глазами. Она знала, на какие рискованные выходки порой идет эта славянка. Но ведь Дорофея служила ей, и служила преданно.
Светорада же прикидывала, сколько времени понадобится ей, чтобы осуществить задуманное. Она знала, что после захода солнца Варда, как и положено этериарху, проверяет посты на стенах Палатия. Она не раз видела, как начальник дворцовой стражи в одно и то же время совершает обход и его алый сагион можно различить даже во мраке, когда он движется по стене. И вот…
Закутавшись в темный гиматий до самых глаз, княжна отправилась на встречу с Яукилде. Вечер был тих, Светорада спокойно прошла через сады, приблизилась к стене неподалеку от Вуколеона. Дворец Вуколеон представлял собой роскошное здание, как бы встроенное в стену; его арки и колоннады смотрели на волны Пропонтиды, куда от дворца спускалась широкая мраморная лестница, ведущая к Вуколеонской гавани, украшенной изваяниями львов. Несмотря на роскошь этого места, император не очень жаловал Вуколеон, поэтому тут было относительно тихо. Недалеко от дворца на стену поднималась пристроенная к ней лестница. Сделанная из светлого мрамора, она создавала ощущение света даже в сумерках, так что Светорада сразу увидела на ее ступеньках поджидавшего ее Яукилде.
– Я ведь сказала – на стене! – почти повелительным тоном обратилась к нему Светорада, еще не забывшая степняцкий язык. – Это мое наказание… приказание, – поправилась она, поскольку давно не говорила на печенежском и перепутала слова.
Яукилде тихо засмеялся.
– А ты мое наказание, Светорада Смоленская!
Она ничего не ответила, стала подниматься на стену, куда вскоре должен был прийти проверяющий посты этериарх Варда. Яукилде двинулся следом, но она даже не оглянулась на него, хотя он почти наступал ей на пятки. Светорада хотела, чтобы Варда увидел, как этот дикарь донимает невесту кесаря, а потом сообщил базилевсу, что для печенегов нет ничего святого, что им плевать на все величие империи. Это оскорбление стало бы свидетельством того, что можно ожидать от варваров– печенегов.
Но Яукилде был не глуп. Он, вероятно, понял, что на высокой стене их могут увидеть, и решил устроить встречу по своему усмотрению. Печенег схватил княжну за руку, удержал, потом потащил вниз, в темный сад, и при этом размахивал перед лицом Светорады малиновым покрывалом, быстро говоря, что из– за давнишних событий, когда он всем сказал, что берет ее в жены, а она сбежала, он сделался посмешищем в степи. Люди до сих пор болтают, что раз от него сбегают даже пленные красавицы, то он недостоин быть самым прославленным ханом. И Яукилде искал ее… Искал, чтобы смыть с себя позор и чтобы доказать Олегу Русскому, что может породниться с князем на предложенных им, Яукилде, условиях. Но русская княжна исчезла… Даже хан Таштимер, который был обязан передать ему Светораду, не мог ничего сказать, куда она тогда подевалась.
– И вот я встречаю тебя у этих надушенных гордецов. Они говорят, что ты невеста их царевича, и не желают слушать, что ты была обещана мне еще до того, как попала к ним. Мое право на тебя первое! И я…
Он умолк, когда она неожиданно вырвала у него свое покрывало. Не хватало, чтобы потом он мог предъявить его. Но Яукилде это только развеселило, он засмеялся, сверкнув во мраке белыми зубами.
– И все– таки ты позвала меня.
– Позвала. Чтобы сказать, что теперь между нами все кончено. Я не забыла тебя, Яукилде, я взволнована встречей с тобой. Но я уже среди ромеев, а они относятся к вам… как вы к своему скоту. Вас можно кормить и погонять туда, куда нужно, но вы для них не люди.
Яукилде на миг замер. Потом сказал, что это не так, что ромеи заискивают перед ханами, одаривают их и…
– Насколько они прислушались к тому, что ты говорил им обо мне? – перебила его Светорада. – Разве это не вызвало их насмешки и недоумение? Заметь, даже не гнев. Ибо как можно разгневаться на барана, который смотрит на женщину?
Яукилде бурно задышал.
– Если они считают, что я баран… если не верят, что я мужчина… Я докажу им, на что способен!
Он вдруг беззвучно засмеялся в темноте.
– Я заберу тебя у них, Светорада! Мои батыры вывезут тебя из этой золоченой клетки, тебя не найдут. И ты будешь моей!
Продолжая улыбаться, он шагнул к ней. Светорада отшатнулась, стала быстро объяснять, чем это может обернуться для них обоих… На мгновение она умолкла, пятясь от печенега по каменным квадратным ступеням к стене. Она не очень опасалась его, понимая, что похитить женщину из Палатия не так– то просто, да и Варда не таков, чтобы какой– то степняк обвел его вокруг пальца. Некогда она уже убежала от Яукилде, а значит, справится с ним и сейчас. Княжна быстро оглянулась на стену, протянувшуюся вдоль Вуколеонского дворца, различила отдаленный свет факелов поднимающегося по ступеням отряда, который шел от пристани. Даже когда Яукилде обнял ее, она не очень– то отбивалась, скорее просто упиралась руками в его грудь. В голове пронеслась мысль, что лучше бы Яукилде все же помылся. И если раньше ее восхищало, что от него пахнет благовониями, то теперь смешанный запах пота и ароматных масел показался ей ужасным. Но хан уже тащил княжну за собой, хотя она упиралась, стараясь задержать его до появления людей этериарха.
