Диана Гэблдон - Огненный крест. Книги 1 и 2 (ЛП)
— Пока они смогут сидеть на лошадях, я не стану возражать, если они время от времени будут бегать в кусты, — уверил меня Джейми.
Я немного сползла вниз, укрывая плечи одеялом. Я слышала глубокий голос Роджера, который со смехом, но твердо отказывался петь дальше. Постепенно шум во дворе затих, хотя я могла слышать стук и грохот, когда подняли и трясли бочонок с пивом, выжимая из него последние капли. Потом приглушенный стук, когда бочонок поставили на землю.
В доме тоже раздавались звуки: плач проснувшегося ребенка, шаги на кухне, сонное хныканье малышей, потревоженных вернувшимися мужчинами, сердитый голос женщины.
У меня болели плечи и шея, и мои ноги гудели от длительной прогулки к ручью с Джемми на руках. Однако я не могла уснуть, не могла поставить заслон внешним шумам, как ставни перекрыли вид во двор.
— Ты можешь вспомнить все, что делал сегодня?
Это была наша маленькая игра, в которую мы иногда играли по вечерам. Каждый пытался вспомнить в мельчайших подробностях все, что было сделано, услышано, съедено в этот день от подъема до отбоя. Это был своеобразный дневник; пытаясь вспомнить, мы как бы очищали разум от событий дня, и нам было просто интересно то, что произошло с другим. Я любила слушать ежедневные отчеты Джейми, как обыденные, так и волнующие, но сегодня он был не в настроении.
— Я не могу вспомнить ничего, что произошло до того, как мы закрыли дверь в спальню, — сказал он, слегка сжимая мои ягодицы. — После этого, я думаю, могу вспомнить деталь или две.
— Это еще свежо в моей памяти, — уверила я его и погладила его ступни пальцами ног.
Мы перестали разговаривать и устраивались удобнее, готовясь ко сну; звуки внизу начали сменяться разнообразными храпами. Я пыталась уснуть, но, несмотря на позднее время и усталость, мой мозг отказывался отключаться. Фрагменты дня мелькали перед моими закрытыми глазами: миссис Баг с щеткой, грязные башмаки Герхарда Мюллера, обобранные кисти винограда, белесые ленточки квашеной капусты, круглые половинки розовой попки Джемми, десятки юных Чизхолмов, носящихся, как берсерки… Я попыталась привести свои мысли в порядок, обратившись к списку моих приготовлений к отъезду.
Однако это оказалось еще хуже; через несколько секунд сон полностью покинул меня, когда я вообразила, что мой хирургический кабинет разрушен, Брианна, Марсали или дети подхватили ужасную инфекцию, а миссис Баг явилась зачинщицей кровавого бунта в Ридже.
Я повернулась на бок, глядя на Джейми. Он, как обычно, лежал на спине, сложив руки на животе, как скульптура на саркофаге, с чистым и строгим профилем, освещенным светом от гаснущего огня в камине. Его глаза были закрыты, но на лице сохранялось немного хмурое выражение, и его губы время от времени подергивались, как если бы он спорил сам с собой.
— Ты так громко думаешь, что я могу тебя слышать, — сказала я. — Или ты считаешь овец?
Его глаза тотчас открылись, и он обернулся ко мне с грустной улыбкой.
— Я считал свиней, — сообщил он. — Пытался, по крайней мере. Только я замечал уголком глаза белую тварь, как она начинала скакать туда и сюда, насмехаясь надо мной.
Я рассмеялась и подкатилась к нему ближе. Прижавшись лбом к его плечу, я глубоко вздохнула.
— Мы действительно должны уснуть, Джейми. Я чувствую себя так, словно кости мои расплавились, а ты встал гораздо раньше меня.
— Ммм.
Он обнял меня, притягивая ближе.
— Этот крест… от него дом не загорится, да? — спросила я через некоторое время.
— Нет, — он казался немного сонным. — Он уже давно прогорел.
Огонь в камине догорел, оставив кучку пылающих углей. Я повернулась и лежала, глядя на них в попытке очистить свой мозг от мыслей.
— Когда Фрэнк и я поженились, — сказала я, — мы пошли к священнику, чтобы получить от него советы и рекомендации. Он посоветовал нам начинать нашу семейную жизнь с того, чтобы каждую ночь брать с собой в постель четки. Фрэнк на это сказал, что не понял: это способ помочь нам уснуть или санкционированный церковью способ регулирования рождаемости.
Грудь Джейми тряслась от тихого смеха за моей спиной.
— Ну, что ж, мы могли бы попробовать, если тебе хочется, сассенах, — сказал он. — Только количество «Аве Марий» будешь считать ты. Ты лежишь на моей левой руке.
Я немного сместилась, позволив ему вытащить руку из-под моего бедра.
— Нет, не «Аве Мария», — сказала я. — Может быть, другая молитва. Ты знаешь какую-нибудь молитву, чтобы помочь уснуть?
— Да, много, — ответил он, медленно сгибая и разгибая пальцы, чтобы восстановить в них кровообращение. В полумраке комнаты эти медленные движения напомнили мне, как он выманивал форель из-под камней. — Сейчас вспомню.
Дом совсем затих, слышалось только поскрипывание ветвей от ветра.
— Вот одна, — сказал Джейми, наконец. — Я почти забыл ее. Отец научил меня ей незадолго до своей смерти. Он сказал, что когда-нибудь она мне пригодится.
Он устроился удобнее, положив голову так, чтобы подбородком упереться в мое плечо, и начал говорить тихим теплым голосом мне в ухо.
— Благослови для меня, о, Боже, луну, которая надо мной,
Благослови для меня, о, Боже, землю, которая подо мной,
Благослови для меня, о, Боже, мою жену и детей моих,
И благослови меня, о, Боже, чтоб заботиться мог о них.
Он начал, немного смущаясь и останавливаясь время от времени в поисках слов, но потом неловкость оставила его. Теперь он говорил мягко и уверенно, и больше не мне, хотя его теплая рука лежала у меня на талии.
— Благослови, о, Боже, мой скот — отраду для глаз,
Благослови, о, Боже, мой дом — надежду для нас,
Благослови, о, Боже, мой разум и замыслы мои,
Благослови их щедрой рукой, ибо Бог жизни ты.
Его рука погладила мое бедро, потом поднялась выше, чтобы погладить мои волосы.
— Благослови, о, Боже, мою подругу в постели любви,
Благослови, о, Боже, искусность моей руки,
Благослови, о, Боже, защиты моей мощь,
И даруй мне, о, Боже, сна моего покой.
Благослови, о, Боже, защиты моей мощь,
И даруй мне, о, Боже, сна моего покой. [107]
Его рука неподвижно лежала под моим подбородком, я обхватила ее и глубоко вздохнула.
— Мне нравится эта молитва. Особенно «сна моего покой». Когда Бри была маленькой, мы укладывали ее спать с такой молитвой: «Пусть архангел Михаил будет справа от меня, Гавриил слева от меня, Уриэль позади меня, Рафаил передо мной, а над моей головой пусть будет Бог».
