Решад Гюнтекин - Птичка певчая
Наконец Кямран разглядел лицо девушки, и сердце его учащённо забилось: под светло-розовым чаршафом Нермин была Феридэ.
Их разделяло уже несколько шагов. Неожиданно ветер вырвал из рук Феридэ зонтик. Она вскрикнула и хотела кинуться за ним, но тогда ветер взметнул её юбку, поднял пелерину, растрепал волосы. Кямран подоспел вовремя. Он поймал зонтик возле кустов, подбежал и прикрыл Феридэ от ветра полами своего пальто, помог оправить чаршаф.
— Как хорошо, что я встретила тебя, Кямран. Ветер, словно стая настоящих чалыкушу, налетел на меня и чуть не унёс.
Она хотела сказать ещё что-то, но порыв ветра заставил её опять пригнуть голову, закрыть глаза и рот.
Они зашагали по дороге. Кямран по-прежнему пытался защитить её от ветра своим пальто.
Феридэ уже пришла в себя и могла говорить. Впрочем, ей больше хотелось смеяться. Она заливалась безудержным хохотом, пока наконец, запинаясь, срывающимся голосом с трудом могла сказать:
— Знаешь, почему я смеюсь, Кямран? Сидим в гостях — и вдруг я вспомнила, что мне надо обязательно забежать на базар. Я была в ельдирмэ и, конечно, не могла так появиться на улице. Нермин выручила. И вот, когда я в её чаршафе выходила с базара, за мною увязался какой-то офицер. Он догнал меня и сказал: «Нермин-ханым, вы здесь? Какое неожиданное счастье, ханым-эфенди!» Девушка хотела оказать мне услугу, а вместо этого выдала себя с головой. Мне было так смешно, что я не выдержала и фыркнула. Офицер понял ошибку и кинулся бежать… Я думаю, — увидеть вместо Нермин пожилую особу!..
Кямран улыбнулся. Феридэ продолжала:
— Впрочем, я очень плохо поступила, выдав тебе чужую тайну. Просто я не могу вовремя остановить свой болтливый язык. Милый, ради аллаха, никому не говори. Хорошо? Только, кто знает… Может, в будущем Нермин его полюбит… Если сможешь им как-нибудь помочь…
— Обещаю, Феридэ. Но ведь Нермин ещё совсем ребёнок.
— Возможно… — в голосе Феридэ зазвучала жалобная нотка. — Но в детских сердцах так легко ошибиться.
Некоторое время молодые люди шли молча. Ветер утих. Они замедлили шаг. Ах, как им не хотелось, чтобы дорога кончилась!
Кямран грустно размышлял:
«Только что природа казалась мне безжизненной, никчёмной, себя я считал человеком ненужным, а сейчас, защищая от ветра красивую женщину в светло-розовом детском чаршафе, я испытываю невыразимое счастье. И так могло быть всегда! Стоило только захотеть, и я сделал бы эту красивую маленькую женщину счастливой и был бы счастлив сам… Ах, как жаль!»
Феридэ шла медленно, задумавшись. Вдруг она снова заговорила, уже спокойно, словно о каких-то пустяках:
— Как бы там ни было, а это маленькое путешествие развлекло меня. Впечатлений теперь хватит на несколько лет. Когда я опять сильно соскучусь по своим тётушкам, по всем вам, я снова приеду. Пройдут годы, мои волосы начнут седеть. И твои тоже, конечно. Встречаясь, мы по-прежнему будем радоваться, а расставаясь, меньше грустить. Кто знает, возможно, когда-нибудь я даже приеду навсегда. Не так ли? Ведь это жизнь. Всё может случиться. И ты уже станешь моим настоящим старшим братом. Старики по одному будут уходить от нас, и мы станем больше ценить друг друга, будем ещё более снисходительно относиться к недостаткам в людях. Наши последние годы пройдут в тех местах, где мы провели своё детство…
Звон надтреснутого хрусталя в её голосе звучал всё явственнее, делал его таким грустным, печальным.
По дороге брела нищенка с ребёнком. Босоногий мальчуган запрыгал вокруг Феридэ, стал теребить высохшими ручонками подол её платья.
Кямран остановился и протянул женщине монетку. Феридэ, привыкшая возиться с маленькими сиротами, ласково погладила мальчика по голове.
Когда они снова двинулись в путь, нищенка сказала им вслед:
— Да не разлучит вас аллах!.. Да сделает аллах красивую ханым твоей!..
Молодые люди невольно остановились. В глазах Кямрана, как в зеркале, отражалась горечь, накопившаяся в сердце.
— Феридэ, слышишь, что она сказала?
Феридэ не ответила, по щекам её катились крупные слёзы… Они шагали дальше, но уже на расстоянии друг от друга.
* * *
К особняку они подошли в сумерках. Ветер стих. Деревья, утомлённые продолжительной борьбой, погрузились в дрёму. Скалы на берегу отливали перламутровым блеском, словно светились изнутри.
— Ещё рано, Феридэ, — сказал Кямран. — Наши не вернулись из города. Может, пройдёмся к скалам?
Феридэ колебалась:
— Извини, Кямран, я пойду переоденусь. Ветер совсем растрепал мои волосы.
В голосе звучала усталость. Полчаса назад её светло-розовый чаршаф казался живым существом, страстно обнимал грудь, колени, нежно трепетал, сейчас он безжизненной тряпкой повис на плечах женщины.
Феридэ бессильно опустилась на большой камень у ворот и принялась зонтиком чертить на песке линии, запутанные и изломанные, как её жизнь. Немного погодя Кямран сел рядом, коснувшись плечом её плеча, и взял её руку. Феридэ встрепенулась, растерянно оглянулась по сторонам, словно желая убежать. Она несколько раз глубоко вздохнула, глаза её на мгновение как-то дико вспыхнули и сразу погасли, сделались робкими, покорными. Она протянула Кямрану вторую руку, дрожащую и холодную, как лёд. Так они сидели рядом, прижавшись, зажмурив глаза. У Кямрана стучало в висках. Он думал: «Вот пальцы Феридэ дрожат в моей руке. Неужели волшебные сны могут сбыться?» Наконец он открыл глаза.
Феридэ снова вздохнула, точно ребёнок, всхлипывающий во сне, и опустила на плечо Кямрана отяжелевшую голову.
Кямран чувствовал, как при каждом движении Феридэ ещё крепче прижимается к нему, ещё сильнее стискивает его руку.
Неожиданно его губы сами собой шепнули:
— Я люблю Гюльбешекер…
Скрип калитки заставил очнуться молодых людей от сна.
Чалыкушу вскочила с лёгкостью птицы, вспугнутой выстрелом. Первой шла Нермин. Феридэ кинулась к ней, взволнованно обняла её и покрыла поцелуями лицо и волосы девушки.
Никто не понимал причину столь бурной радости. От недавней усталости Чалыкушу не осталось и следа. Она хватала на руки малышей и подбрасывала вверх. Те оглушительно визжали.
Когда все входили в дом, она чуть отстала в тёмном коридоре, поджидая кузена, и тихо шепнула:
— Спасибо, Кямран.
VII
На следующий день Феридэ опять пошла в город одна и вернулась после полудня усталая, измученная. Несмотря на это, она, как всегда, собрала всех ребят и принялась сооружать в саду за домом качели.
Когда Кямран сбежал от старого болтливого гостя Азиз-бея и пришёл в сад, на качелях уже сидели Феридэ и Недждет. Феридэ раскачивалась что было сил. Недждет пронзительно визжал и карабкался ей на шею, словно котёнок.
