Патриция Райс - Заблудший ангел
Толпа одобрительно заревела. Дора стояла в тени старого вяза, куда ее отвел Джексон. Даже на таком расстоянии она ясно слышала слова Пэйса. Он великолепно выглядел в расстегнутом жилете, ухватясь руками за пояс, когда голосом управлял толпой. А голос у него был замечательный, привыкший отдавать приказания. Таким она его никогда не видела, и сердце ее замерло от восторга.
Он прирожденный политик, – нерешительно сказала Дора, обращаясь к Джексону. – Правда?
Да, вроде бы. Здорово он их заговаривает!
Может, я ему не пара? – прошептала молодая женщина, обращаясь больше к себе, чем к Джексону.
Тот яростно заворчал:
Может, вы лучше прикажете мне всадить ему пулю в башку? Все эти дни он был просто очумевший, и я думал, что, наверное, надо помочь ему прийти в себя. Уж очень вы торопитесь, мисс. А ведь вы ему нужны, понимает он это или нет.
Я не подходящая жена для политика, – напомнила Дора, с восхищением наблюдая, как Пэйс с трудом пробивается обратно, спускается вниз по лестнице, пожимая руки, похлопывая кого-то по спине и разражаясь громким смехом от шуток. Изувеченные мускулы правой руки совсем не мешали общению с народом.
– Я не слышал, чтобы жена Линкольна ему тоже очень подходила, но он как-то перебивался. Некоторые люди могут бороться в одиночку, и Пэйс вроде такой. И всегда был таким. Но и ему необходимо, чтобы кто-нибудь учил его уму-разуму. А это ваше дело.
– Мое дело, – повторила удивленно Дора, глядя, как красивый мужчина медленно пробирается к ней через толпу. Она даже чувствовала на себе его взгляд, когда он в очередной раз пожимал кому-то руку и выслушивал чьи-то жалобы. Ее дело. И она улыбнулась, понимая, что у нее действительно есть место и дело в этом мире – быть женой Пэйса. Джексон прав. Любая женщина могла бы рожать ему детей и готовить еду. Но только она одна может успокоить и утешить его, дать радость. И она вышла из тени и двинулась навстречу, переполненная глубоким чувством счастья. Любовь, которая светилась в его глазах, когда Пэйс обнял ее, служила подтверждением ее мыслям.
Она буквально утонула в его объятиях. Не выпуская жену, Пэйс бросил Джексону через плечо:
Приведи Рыцаря. Я сам отвезу Дору домой.
А Джози? – произнесла она, задыхаясь, прижавшись к его пышному галстуку. Дора желала того же, что и он, но не могла бросить свою подругу в одиночестве.
Пэйс снова взглянул на лестницу и увидел Джози. Та оживленно болтала с поверенным, направляясь к экипажу Энндрьюсов.
– Она нашла себе поклонника. Все в порядке.
Дора посмотрела туда же и слегка нахмурилась, но раз Джози предпочитает таких мужчин – это ее дело. И Дора повернулась к Пэйсу.
– Тогда поехали, – тихо сказала она.
Его не требовалось уговаривать. Они подошли к экипажу, и через несколько минут тот уже бренчал по дороге, оставляя позади город и толпу. Дора облегченно вздохнула при виде знакомых кедров.
Никогда не смогу жить в городе, – равнодушно заметила она.
Тебе это и не понадобится, – согласился Пэйс. – Можешь оставаться дома, готовить джемы, желе и яблочный соус, если хочешь.
На минуту она задумалась.
– Да, хочу. И хочу научиться ездить верхом. В округе нет акушерки, а не все дороги подходят для экипажей.
Пэйс улыбнулся:
– Боже, какие планы! А что будет, если усадьбу придется продать? Ты что, будешь снабжать нас окороками, которые заработаешь за свои услуги?
Она возмутилась:
– У меня получится не хуже, чем у матушки Элизабет, вот подожди и увидишь. – И посмотрела вперед. – Но ты станешь замечательным адвокатом. На арендную плату от Джексона мы сможем купить маленький дом, если тебе придется продать этот.
Он покачал головой и удивленно взглянул на Дору:
Ты действительно так думаешь? Тебе все равно, что я не смогу одевать тебя в шелк? Вся эта мишура для тебя ничего не значит?
Конечно, нет! Разве я когда-нибудь говорила о другом?
Она тоже удивилась. Пэйс все покачивал головой:
– Не знаю, откуда ты явилась, Александра Теодора, но наверняка не из высокородной семьи твоего брата. Должно быть, тебя феи подкинули.
В уголках ее губ мелькнула улыбка.
– Нет, ангелы. Они решили, что такому дьяволу, как ты, потребуется их помощь.
Не выпуская поводьев, Пэйс обхватил ее свободной рукой за плечи, прижал к себе и поцеловал в волосы.
– Передай им мою благодарность. Они не могли бы отыскать большее совершенство, чем ты.
Дора, волнуясь, посмотрела на мужа, но он, казалось, был вполне удовлетворен и доволен, хотя вряд ли она сможет стать такой элегантной и красивой, какой он когда-то представлял свою жену. Пэйс был на восемь лет старше ее, человек опытный и знающий жизнь. Сейчас морщины забот и скорби вокруг глаз исчезли. Он выглядел как двадцатилетний юноша, готовый покорить весь мир.
Она с удовлетворением вздохнула и увидела, что муж с интересом следит, как ее грудь вздрагивает в такт езде. Под его пристальным взглядом она вспыхнула, жаркий румянец окрасил ее щеки, и Пэйс понял причину волнения.
– Жарко. Почему бы тебе немного не расстегнуться, тебя ведь никто не увидит.
Пораженная его словами, она в следующее мгновение поднесла руку к блестящим пуговицам на лифе. В его глазах блеснул огонь желания, и Дора почувствовала то же самое. Она вздрогнула, но в этом жгучем чувстве не было ничего неприятного. Медленно, не отрывая от него взгляда, она расстегивала платье.
Только птицы на деревьях могли их видеть. Воздух наполнял густой аромат кедров, нагретых солнцем. Небо было совершенно безоблачно. Она расстегивала одну пуговицу за другой. Солнце затопило светом плоть, вздымающуюся над корсетом. Пэйс через минуту склонился над полуобнаженной женой и приник губами к ее рту. Дору охватило яростное желание. Она чувствовала, как грудь набухает, как это случается, когда она кормит Фрэнсис. – Я не вытерплю до дома, – произнес Пэйс хрипло, и Дора задрожала.
Она видела, что и он полон желания, и с удивлением осознала, что расстегивает его запонки.
Жар его тела и стук сердца под рукой так взволновали ее, что она даже не заметила, как Пэйс съехал с дороги и остановил экипаж в тени деревьев. С реки подул легкий ветерок и отмел ее локоны с лица. Не видя ничего вокруг, Дора стала расстегивать мужу нижние пуговицы.
Она обхватила его за шею обеими руками, когда Пэйс, схватив коврик, поднял ее. Грудь Доры высоко вздымалась над корсетом. Он явно это тоже заметил. Она засмеялась от радости при мысли, что муж может забыть обо всем, глядя на нее. Все сомнения остались позади. Она перестала быть невидимкой. Пэйс видел ее, и очень хорошо.
В мире для нее сейчас существовал только он.
