Мэри Бэлоу - Волшебная ночь
Она держала его в своих объятиях, когда он умирал. Он сказал ей кариад.
Оуэн. Невозможно было поверить, что это холодное, тихое тело, лежащее сейчас в гробу, когда-то было Оуэном. Куда девались его сила и энергия, его страсть и нежность?
Оуэн.
Шерон подняла глаза, оглядывая мужской хор, который вел прощальную песню, и невольно ее взгляд остановился на том месте, сейчас пустом, где раньше стоял Оуэн. Гроб уже опускали в землю. Как когда-то опускали в землю гроб с ее матерью. С Гуином. С Дэффидом.
Оуэн! Ах, Оуэн!
Эмрис крепко сжал ее плечо, и только теперь она почувствовала, как бегут по ее щекам слезы. Она не стала утирать их, не стала отворачиваться от случившегося, не спрятала лицо на груди Эмриса.
У любви много лиц. И Оуэн был одним из них. Она не будет прятаться от горя, не будет анализировать свое чувство к нему. Она любила его, и она оплакивает его смерть.
Он был частью ее жизни. И эта часть ушла вместе с ним.
Когда была прочитана прощальная молитва и она повернулась, чтобы уйти, то увидела графа Крэйла. Она знала, что он был в церкви, хотя и не оглянулась ни разу.
Она знала, что он пришел на кладбище. И теперь он подошел к ней.
— Я любила его, — сказала Шерон, глядя ему в глаза. Его лицо было неподвижно, но глаза излучали понимание и тепло.
— Я знаю, — сказал он. Он взял ее холодные руки в свои, сжал их почти до боли, затем поднес к губам. — Я сочувствую твоему горю, Шерон.
Эмрис все так же держал ее за плечо. Ей было все равно, что он смотрит на них и слышит их. «Я любила его. Я люблю тебя». Как много лиц у боли. Как много лиц у любви.
Глава 29
Эмрис знал, что Джошуа Барнс уезжает. Об этом знали все. Но только Эмрис знал доподлинно о причинах его отъезда. Он знал, что Барнс должен уехать в день похорон Оуэна. Но только во время похорон он узнал о том, что случилось с Ангхарад Лейвис.
Он проводил Шерон до дома и оставил ее на попечение бабушки, переоделся и направился в Гленридский парк. Всю дорогу, пока он шел через поселок, мимо завода и шахты, он молился, чтобы Барнс еще не уехал.
Он застал его.
Отец Ангхарад после похорон вместе с другими мужчинами ушел в «Три льва». Когда спустя два часа Эмрис постучался в дверь их дома, Ангхарад была одна. Она открыла дверь и охнула, увидев его, а затем поспешно отвернулась и ушла в глубину кухни.
— Это ты? — спросила она. — А отца нет. Он в «Трех львах».
— Ангхарад, — сказал Эмрис, входя в дом и закрывая за собой дверь. — Крэйл велел Барнсу убираться из Кембрана. Но даже если б он не сделал этого, Барнс никогда больше не побеспокоил бы тебя.
Ангхарад посмотрела на него через плечо. Он поднял руки и показал ей разбитые в кровь костяшки кулаков. Ее глаза наполнились слезами.
— Садись, я промою твои раны.
Он сел за стол и молча смотрел, как она наливает в таз воду из ведра и из чайника. Потом она достала из комода кусок мягкой ткани и, вся трепеща, подошла к нему. Дрожащими руками она промыла ему раны.
— Может, перебинтовать? — спросила она, отводя глаза.
— Не говори глупостей, — буркнул он. Ангхарад вздохнула.
— Ну, тогда иди, Эмрис Рис, — сказала она. — И спасибо тебе.
— Ангхарад, — тихо заговорил Эмрис, — я вчера ходил просить, чтобы меня назначили на место Оуэна Перри и дали его дом. Конечно, может, мне и не дадут ни того, ни другого. Но Крэйл обещал, что к весне будет построено много новых домов.
— Посмотри на меня, — сказала Ангхарад, хотя сама и не решалась поднять на него глаза. — Я заслужила каждый из этих синяков, как и те, которых ты не видишь. Я шлюха и доносчица.
— Кто из нас не делает глупостей? — возразил Эмрис. — Ты для меня — все та же Ангхарад.
Она еще ниже склонила голову, но он видел, как у нее на глазах заблестели слезы.
— Я сегодня был в церкви, на похоронах Оуэна, — сообщил он. — И знаешь, я, наверное, теперь буду ходить на службу. И уж конечно, пойду туда на нашу с тобой свадьбу.
Ангхарад всхлипнула и зажала ладонью рот.
— Но я могу и не получить новой должности, — продолжал Эмрис. — У меня может и не быть собственного дома до следующего лета. А может, и дольше.
— Я готова жить под одной крышей с твоей матерью и отцом и с десятком других людей, — ответила она, — если в этом доме будешь жить ты, Эмрис Рис.
— Правда? — спросил он. — Значит, ты пойдешь со мной в церковь, Ангхарад?
— Да, — ответила она. — Если ты сможешь простить меня. Он поднялся и протянул к ней руки.
— Иди ко мне, я поцелую тебя, — сказал он улыбаясь. — Правда, не знаю, смогу ли я так поцеловать, чтобы не поранить твою бедную губу.
— Я не обижусь, даже если будет больно, — прошептала Ангхарад, кинувшись в его объятия. — Я не обижусь, Эмрис. Ах, Эмрис! Прости меня. Мне так стыдно…
— Тс-с, — сказал он. — Хватит болтать. И хватит думать про то, что было. Давай поцелуем друг друга и забудем дурное.
И он целовал ее снова и снова, пока они действительно не забыли обо всем.
За эту неделю Шерон получила от отца три письма, и каждый раз он сообщал, что пока не получил известий от Краузеров из Кармартэншира, и приглашал ее переехать в дом матери. Итак, ей предстоит некоторое время пожить в знакомом доме. Может быть даже, она проживет там до самого Рождества. Завтра отец должен приехать за ней. Ее вещи уже упакованы — да и не так уж много у нее вещей, — и она уже попрощалась почти со всеми. Остается только дождаться отца и попрощаться с дедушкой, бабушкой и Эмрисом.
Прощаться было так трудно, что не передать словами. Хью, когда настал его черед сказать «прощай», так стиснул ее в своих объятиях, что у нее захрустели кости. Даже отец Ллевелин, и тот растрогался до слез и долго тряс ее руку.
Хорошо, что Ангхарад наконец нашла свое счастье, хотя ей и пришлось напоследок стерпеть жестокие побои Джошуа Барнса. Но теперь у нее все хорошо. Ей предложили работу в Гленридском замке, но она нашла еще лучшую. Еще до Рождества они с Эмрисом сыграют свадьбу. Йестин работает в замке секретарем у Александра. Она никогда еще не видела его таким счастливым. И это счастье не просто восторженной юной души, а человека, знающего, что начинают осуществляться самые заветные его мечты, — он весь лучился счастьем.
И все это благодаря Александру.
Шерон ничего не могла поделать с собой: о чем бы она ни подумала, ее мысли всякий раз возвращались к нему.
Вчера вечером прошло назначенное им собрание. Класс воскресной школы оказался слишком маленьким, чтобы вместить всех пришедших, и собрание пришлось перенести в церковь. Эмрис рассказывал, что все порывались говорить. И было о чем: через месяц должна открыться школа; к весне, когда отпустят морозы, начнутся работы по устройству водопровода и канализации; будет установлен допустимый минимум заработной платы для рабочих и шахтеров, в городке появится общественная библиотека. Список можно было продолжать и продолжать.
