Шеннон Дрейк - Тристан и Женевьева (Среди роз)
Тристан присел на ступеньку и прижал руки к лицу, чувствуя, как изнутри его пожирает огонь. Он желал ее, она захватила все его чувства, все его мысли были только о ней.
Она была беременна от него, но Тристан никак не мог забыть того ночного кошмара и не мог справиться со своей болью. Он вспоминал, как в последний раз обнимал Лизетту, как они вместе мечтали и планировали, он вспоминал, как держал ее в объятиях, и они решали, какое имя дать будущему ребенку. Он называл разные имена: своего отца, святых, свое имя… Она пообещала родить ему мальчика, но Тристан сказал, что и девочка, если она будет также красива, как Лизетта – это тоже хорошо. Они вместе испытывали и страх, и надежду и с таким нетерпением ждали своего первенца.
Женевьева никогда не хотела от него ребенка. Она рассматривала это лишь как последствия насилия, учиненного над ней. Даже будучи беременной… она стремилась убежать, предать его. Тристан попытался разобраться в противоречивых чувствах, бушевавших в душе. Он жаждал обладать ею, хотел ее видеть, он скучал без нее, без ее теплого и нежного тела, но и ненавидел ее почти с такой же силой, как и желал.
Тристан вздохнул, встал и пошел обратно.
Из Банкетного зала доносилась музыка. Там был очередной бал, придворные танцевали, развлекались, слушали менестрелей. Возможно, что он здесь в последний раз. Ирландские лорды вполне могут убить его, когда он придет, чтобы покорить их. Никто, никогда не мог обвинить Ирландцев в слабости!
Но он не хотел идти туда, где звенела музыка. Ему сейчас было не до веселья, и он быстро направился в свои апартаменты, решив, что лучше пораньше лечь спать, ибо завтра рано утром предстоит поход.
Едва коснувшись головой подушки, Тристан сразу же провалился в сон. И тут же начался кошмар. Он снова возвращался назад, в прошлое. Они снова с Томасом и Джоном ехали в Бэдфорд Хит, его друзья веселы и пьяны, должно быть, уже наступила ночь, нет, это дым, густой и едкий…
Это был сон и дым клубился вокруг Тристана подобно туману, он окутывал его ноги, превращался в фигуры разных людей, менял очертания и переносил его с места на место. Он видел разоренный дом, убитых крестьянина и его жену…
И вот он уже в своем замке, в превосходном здании, приспособленном для удобной и спокойной жизни, с большими светлыми окнами, а не узкими бойницами.
Но и там не было света, лишь серый, плотный туман. И он бежит, бежит, бежит… так быстро, что слышит биение собственного сердца, напоминающее канонаду, он чувствует, как пот застилает его глаза, как сводит мышцы ног от напряжения, быстрее, быстрее, но он никак не может вырваться из этого тумана.
Вот перед ним предстает сцена в детской. Лизетта с наклоненной головой и протянутыми руками, как будто она стремится дотянуться до колыбели.
Прежде, чем прикоснуться к ней, он знал, что она мертва. Она мертва, и кровь ручейком стекает по ее платью. Но это не Лизетта, это Женевьева. Золотые волосы рассыпались по плечам, кончики локонов выпачканы кровью, удивительные, такие переменчивые, глаза, навеки закрылись. И крик, ужасный крик вырвался из его горла…
– Тристан!
Он проснулся, измученный и потрясенный.
– Тристан!
Это бы голос Джона. Из-за раскрытой двери в спальню пробивался свет. Тристан понемногу начал освобождаться от теней сна. Он заморгал глазами, сообразив, что уже светает.
– Господи, что случилось?
– Страшный сон, – ответил Тристан, вскакивая на ноги и быстро одеваясь.
– Постой, куда это ты? – Джон несмело прикоснулся к его плечу, но Тристан уже бежал по коридору.
Джон устремился за ним.
– Тристан, погоди!
Наверняка большинство гостей, спавших в этой части замка слышали этот окрик и удивленно спрашивали себя, что он означает.
Тристан, не оборачиваясь, бросил через плечо.
– Ты был прав. Я хочу, чтобы Женевьева была здесь.
– Это хорошая мысль, но куда…
– Иду к королю. Я верно служу ему, и он не может отказать в моей просьбе.
– Тристан, еще только начало светать.
Естественно, как только Тристан приблизился к королевской спальне, стражники вежливо, но твердо преградили ему путь, скрестив пики. В дверях появился постельничий с озабоченным выражением лица. Тристан был неудержим, он клятвенно уверял, что ему срочно необходимо повидать короля, и он не может ожидать ни минуты.
И вот вышел заспанный Генрих. Он улыбнулся, увидев Тристана, и пригласил его к себе.
Джон отметил про себя, что лицо Генриха светлело по мере того, как Тристан говорил. Король, свесив ноги, сидел на кровати, и на его губах играла загадочная улыбка. Тристан расхаживал по спальне и страстно говорил о том, что он верой и правдой служил Генриху и в праве ожидать, что король позаботиться о безопасности Женевьевы Льюэллен и сумеет сделать так, чтобы та была доставлена во дворец и не смогла отказаться от навязанного ей гостеприимства.
Генрих встал и сочувствующе улыбнулся Тристану.
Он понимал, чего тот опасается. Король успокаивающим жестом поднял руку.
– Все будет улажено.
– Что?
– Джон не поедет с тобой, он вернется в Эденби за леди. Я присмотрю за тем, чтобы ей здесь было удобно, она разместится в твоих покоях и ей ни в чем не будет отказа. Я обещаю тебе, что она не сбежит и будет в полной безопасности.
Тристан, казалось, даже и не думал, что это будет настолько просто. Он неуверенно посмотрел на Генриха.
– Это все, лорд Эденби и Бэдфорд Хит? – властно спросил король.
– Да, – смущенно пробормотал Тристан.
– Тогда оставьте меня, я хочу немного отдохнуть.
– Да, Ваше Величество, благодарю Вас.
Тристан вздохнул с облегчением, выходя из спальни короля.
– Хотя ты и не будешь сопровождать меня, Джон, я рад. Я буду спокоен, если буду знать, что ты с нею.
Верный друг положил руку на плечо Тристана.
– Она будет здесь, когда ты вернешься.
Джон проводил его в спальню и помог ему облачиться в латы, в которых он выступил в поход во главе королевского отряда.
* * *– Король хочет тебя видеть.
Женевьева почувствовала, как у нее все оборвалось внутри. Она нервно поднесла пальцы к горлу и вскочила, уронив на пол шитье, которым занималась.
– Когда? – спросила она Эдвину, стоявшую на пороге и выглядевшею такой же испуганной, как и она сама.
Женевьева попыталась успокоиться. Она была почти наверняка уверена, что Генрих не желал ей худого. Но за все время, что Женевьева находилась при дворе, она ни разу не видела короля, и его неожиданное посещение было для нее весьма необычным, ведь он привык сам вызывать к себе.
И конечно же, для того, кто по-прежнему считался принадлежащим к стану врагов, появление могущественного победителя всегда пугающе.
