Бренда Джойс - Игра
Катарина ахнула, не веря своим ушам. Он не отрекается от нее? Наверняка она что-то не так поняла.
— А чего вы ждали, Катарина? Чтобы я развелся с вами, и вам оставалось только выпрашивать или красть себе на хлеб? Вы моя жена. Возможно, вам нравится этот чертов пират, но не вы замыслили похищение, и если бы я в тот вечер не был таким беспечным и выставил охрану, ничего бы не случилось, и тогда это был бы мой ребенок.
Катарина сцепила руки.
— Так вы не разведетесь со мной? — выдохнула она.
— Я человек долга, мадам, — резко ответил Джон. — И выполню свой долг перед собой и перед вами и вашим ребенком тоже.
Несмотря на пережитое потрясение, Катарина понимала, что ей повезло, потому что даже если Лэма не повесят, она никогда не вернется к нему, а ей надо будет растить, кормить и воспитать ребенка, чего бы это ей ни стоило. Но, Боже милостивый, она не ощущала ни малейшего удовлетворения — она чувствовала себя бесстыдной, греховной, отчаявшейся и ничего не соображающей. Она совершенно расстроилась.
И кто-то предательски шептал ей в ухо: «Как же ты сможешь жить без Лэма?»
Королева захлопала в ладоши.
— Отлично сказано, сэр Джон. Вы благородный человек.
— Я хочу завтра утром сам отвезти жену в Хоукхерст, если ваше величество позволит, — сказал он.
— Я согласна, — ответила Елизавета. — Но при одном условии.
Хоук и Катарина посмотрели на королеву. Катарина все еще не пришла в себя от такого оборота дела.
— Она должна оставаться в Корнуэлле, подальше от Лондона. Я желаю, чтобы духу ее здесь не было, сэр Джон. Я очень недовольна ее поведением и не хочу, чтобы эта зараза распространялась среди благородных дам моего двора. Вам ясно?
Хоук мрачно кивнул.
Катарина смотрела перед собой. Изгнание. Ее удаляют в Корнуэлл в наказание за грехи. Она будет жить там как жена Хоука.
Хоук протянул ей руку. Катарина не могла заставить себя взять ее. Она наконец поняла. Если она останется с Хоуком, то нарушит заповедь Господню: женщина не может иметь двух мужей.
Он сам крепко взял ее под руку.
— Теперь я отведу вас в вашу комнату, — сказал он. — Я думаю, до отъезда вам лучше не покидать ее.
Идя рядом с Джоном, Катарина еще раз умоляюще оглянулась через плечо и встретила торжествующий и враждебный взгляд королевы.
Королева выиграла. Но Катарине никогда не могло прийти в голову, что итогом этой схватки будет ее изгнание в забытый Богом Корнуэлл в качестве жены Джона Хоука. И у нее из головы не выходил Лэм, грязный и оборванный, закованный в кандалы и брошенный в Тауэр. Ее охватила паника.
Какмогла она уехать с Хоуком, если она жена Лэма? И если она оставит двор, как сумеет помочь ему?
Выйдя из дверей королевской приемной, Катарина остановилась, повернулась к Джону и схватила его за отворот мундира.
— Джон! Я должна сказать вам одну вещь, — воскликнула она. — Я… я замужем за О'Нилом, и у меня есть документы, чтобы доказать это.
Глава тридцать первая
Хоук застыл, уставившись на нее.
Катарина только теперь поняла, что она наделала. Ее сердце отчаянно заколотилось. Она пыталась собраться с мыслями, но у нее ничего не получалось. Она не знала, надо ли было говорить ему об этом, тем более сейчас, у дверей королевских покоев и на виду у глазевших на них и перешептывающихся придворных. Но брать обратно свои слова было уже поздно, и она даже чувствовала облегчение от того, что сказала правду.
Хоук схватил ее за руку
— Здесь не место для разговоров, — выдавил он из себя, подталкивая ее вперед. Толпа расступалась перед ними, словно по мановению волшебной палочки, и у самого выхода Катарина встретилась взглядом с Энни. Баронесса как будто искренне сочувствовала ее затруднительному положению.
Заметив, кто стоит за спиной Энни, Катарина споткнулась: Лечестер не сводил с нее взгляда.
Хоук не дал ей упасть и спросил:
— Эти двое с вами?
Катарина только теперь увидела следующих за ними Макгрегора и Ги.
— Да. — Она помолчала. — Они сопровождали меня сюда. Я боялась ехать одна.
Хоук окинул Макгрегора презрительным взглядом:
— Мне не требуются пираты. И Катарине они тоже больше не нужны.
Катарина задрожала, поняв, что остается совсем одна.
— Это ничего, — негромко сказала она Ги и Макгрегору, — со мной все будет в порядке.
Хоук молча, быстро провел ее по длинному коридору. Выйдя из холла, он отпустил ее руку. Она остановилась перед одним из переходов, ведущих в другую часть дворца. По его взгляду невозможно было что-нибудь понять, но его синие глаза завораживали ее. Катарина не могла отвести взгляда. У нее в горле застрял комок.
— Поправьте меня, если я ошибаюсь. Когда той ночью О'Нил вас похитил, вы были потрясены не меньше меня.
Катарина медленно наклонила голову. Он гневно уставился на нее.
— Значит, вы клюнули на его смазливую физиономию.
Катарина не осмелилась что-либо сказать — ни возразить ему, ни согласиться с ним.
— И когда он попросил вас выйти за него замуж, вы обрадовались.
— Нет, Джон, — негромко сказала она, — все было совсем не так.
— А как? — потребовал он.
— Он притащил меня в церковь, несмотря на мои возражения, говоря, что скорее всего вы уже развелись со мной. И там католический священник сразу же обвенчал нас. — Катарина замолчала, обхватив себя руками. Она не собиралась говорить Джону, что уже почти влюбилась в своего похитителя и охотно смирилась со свершившимся браком.
— Он принудил вас выйти замуж? — резко спросил Хоук.
Она прикусила губу. Хоукне понимал, а она не могла объяснить. Она заморгала, чтобы смахнуть слезы.
— Выходит, у меня два мужа? — воскликнула она. — И что же мне теперь делать?
Джон снова взял ее за руку. Когда он заговорил, его голос звучал мягко, успокаивающе, но решительно.
— Кто-нибудь еще знает об этом браке? Она отрицательно покачала головой.
— Ничего никому не говорите.
— Почему? — Ее вдруг снова охватила паника.
— Потому что мы повенчаны по закону, Катарина, а пирата повесят. Я не собираюсь бросить вас сейчас, когда вам требуется помощь. За кого вы меня принимаете?
Катарина уставилась на него, как пришибленная.
— Не думайте, что это доставляет мне удовольствие, — мрачно продолжал он. — Но со временем, после смерти пирата, мы сумеем начать новую жизнь. Если бы я в это не верил, то, наверное, оставил бы вас.
Катарина заплакала.
— Почему вы плачете? — сердито спросил Джон. — Вы плачете о нем? Вы его любите?
Она выдернула руку и снова неловко обхватила себя, зная, что не должна говорить правду.
— Он отец моего ребенка. Я не хочу, чтобы его повесили.
— Его повесят, — уверенно сказал Хоук, — потому что в данном случае королева не может допустить никакого послабления. И это к лучшему. Так будет лучше для всех, и вы с этим согласитесь, если только хорошенько подумаете и о себе, и о вашем ребенке.
