Кэтрин Куксон - Жизнь, как морской прилив
Но хуже всего было ночами. Эмили подумывала о том, чтобы спать на деревянной скамье в кухне, но она была слишком короткой. Кроме того, у них не было ни мягкой подстилки, ни лишнего матраца, чтобы положить на нее. Поэтому ей приходилось лежать рядом с ним, но настолько отодвинувшись, насколько ей это удавалось, что означало лежать, приткнувшись к стене. Берч демонстративно ложился на самый край кровати. Во сне он переворачивался на спину и начинал храпеть.
Отсутствие контакта не было новшеством, в последние месяцы он все реже и реже овладевал ею. Эмили могла вспомнить только один раз, когда он, без всякого чувства любви, вдруг проснулся и накинулся на нее, что она считала его ошибкой.
Эмили не знала, как долго сможет продолжать жить такой жизнью, но она боялась, даже страшилась порвать с ним. Ведь Берч вбил себе в голову, что она уйдет в большой дом и будет жить с нынешним хозяином. А этого, как он сказал, он не допустит.
В следующую среду она приготовилась к своему обычному визиту в Гейтсхед. Именно тогда он заговорил с ней впервые за прошедшие дни. Холодно посмотрев на нее, Берч сказал:
— Если ты не вернешься, ты знаешь, что произойдет! Я сдержу свое обещание, даже если это будет последнее, что я сделаю в жизни!
Эмили не ответила. Она лишь посмотрела на него, повязывая шляпку шарфом, чтобы ветер, который был очень сильным в этот день, не сдул ее с головы. А затем молча вышла.
Тетя Мэри приветствовала ее так же тепло, как всегда, но на этот раз что-то еще примешивалось к ее приветствию. Помахав перед лицом Эмили пальцем, склонив набок голову, прищурив глаза, она требовательно спросила:
— Ну-ка, расскажи мне, девочка, что ты надумала? В какую игру ты играешь? Ну давай, будь честной со своей тетушкой Мэри.
— Я не понимаю, что вы имеете в виду, тетя Мэри.
— Ты должна это понимать. Ладно, давай мне твое пальто. Ты бледная как полотно. Ты в беде?
Эмили медленно опустилась на стул, протянув руки к огню, и сказала:
— Да, тетя Мэри, можно сказать, что я в беде, и даже, если можно так выразиться, более чем в одной.
— Ну, если ты ведешь себя безответственно, то чего же ты ждешь?
Эмили резко повернула голову. Она вскочила на ноги и спросила:
— Что вы имеете в виду, говоря, что веду себя безответственно? Это вовсе не так! Что вы имеете в виду?
— Ну-ну! Не надо так волноваться. Сначала расскажи мне, что случилось, и введи меня в курс дела. Я буду слушать тихо, не перебивая.
— Ну что ж, дело в том, что я жду ребенка.
— О, мой Бог!
— Да, я сказала то же самое, когда поняла это.
— Ему придется жениться на тебе.
— Он не хочет.
— Тогда он настоящая свинья!
— Да-да, я согласна с вами, тетя Мэри, он - свинья.
— Ну же, девочка, что случилось? Садись. — Она положила руку на плечо Эмили и мягко заставила сесть обратно на стул. Потом она наклонилась к ней и спросила: — Это все из-за того, другого парня?
— Какого другого парня, тетя Мэри? — Эмили удивленно посмотрела на нее. — В конце концов, о чем это вы?
— Хорошо, девочка, теперь я расскажу тебе, о чем я. Вчера, около двух часов пополудни, кто-то постучал в дверь. Когда я ее открыла, то увидела мужчину, джентльмена. Разодетый в пух и прах: перстень-печатка, золотая цепочка для часов, воротник пальто из каракуля и все такое. И о чем, как ты думаешь, он спросил меня? Он спросил: «Вы тетя мисс Кеннеди?» «Да, я», — ответила я ему. «Тогда можно мне поговорить с вами?» — поинтересовался он.
Ну, я перевела дыхание и глянула ему в лицо. Он не совсем похож на англичанина, хотя говорит нормально, даже очень правильно. Ну я сказала ему: «Входите».
Я не стала извиняться за беспорядок в доме и за малышей. — Она обвела рукой комнату, где на полу на коврике в углу сидели двое малышей, а еще одна малышка играла с тряпичной куклой под столом. — Я не стала говорить, чтобы он воспринимал меня такой, какая я есть, я ведь не просила его приходить. Я предложила ему: «Можете сесть, если хотите». И он сел вон там, возле стола. Она ткнула пальцем в стол и продолжила. — Потом джентльмен сказал мне: «Когда ваша племянница приедет к вам в следующий раз, то будьте так добры и передайте ей вот этот пакетик». И он достал из кармана пакет и отдал его мне. И... вот он.
Эмили увидела, как тетя Мэри подняла руку и вынула из стоявшей на полке над очагом кружки небольшой узкий сверток. Когда она вложила этот сверток в руку Эмили, она повторила:
— Вот он. И должна тебе сказать, что у меня просто руки чесались, так хотелось открыть его. Не думаю, что я смогла бы продержаться еще один день. — Она громко засмеялась. — Так что, давай открывай. Не мучай меня больше. Посмотрим, что там, внутри.
Действуя, как во сне, Эмили медленно разорвала два слоя бумаги, один коричневый, а другой белый, и, не обращая внимания на письмо, прикрепленное к белому листу бумаги, посмотрела на красную кожаную коробочку. Она не открыла ее, просто сидела и смотрела на нее. Она уже знала, что находится внутри, и ей не хватало слов, она никак не могла объяснить те чувства, которые охватили ее в этот момент. Только вопль Мэри: «Если ты не откроешь ее, честное слово, я это сделаю!» — заставил ее поднять крышку, скрывавшую часы, лежащие на бархатной подкладке футляра.
— Ого! Святый Боже! Видела ли ты что-нибудь подобное в своей жизни? Ой, что это, браслет? Нет! — Грязные пальцы Мэри вытащили часы из футляра, и она покачала их перед лицом. На мгновение Эмили потеряла дар речи. Только положив их обратно в коробочку, Мэри смогла заговорить. Придвинув стул поближе и почти касаясь коленями Эмили, она тихо и твердо сказала:
— Я не из тех, кто спускает вранье, поэтому не надо мне говорить, девочка, что ты не знаешь ничего об этом мужчине, который подарил тебе это.
— Тетя Мэри.
— Да, девочка.
Эмили сглотнула.
— Это очень, очень длинная история.
— Хорошо, у меня есть масса времени, девочка, которое нечем занять, поэтому давай начинай с самого начала.
И Эмили начала свой рассказ с самого начала; тетя Мэри даже не прерывала ее, пока та не закончила, сказав:
— Это вся история, тетя Мэри, с начала и до конца. И, могу поклясться, что между им и мной ничего нет. Как я уже сказала, я стояла там и смотрела на эти часы в витрине, а он вышел из магазина. Я была настолько расстроена из-за обмана мистера Тутона, что ему пришлось искать местечко, где я могла бы прийти в себя. Наверное, кто-то видел нас там, и, конечно, Лэрри узнал об этом; с тех пор моя жизнь превратилась в ад. Я очень напугана, тетя Мэри. Я никогда и ничего раньше не боялась, правда, и никого не боялась, но я знаю, что если его снова сделают «посмешищем», как он выражается, то он этого не потерпит. Но, тетя Мэри, — она покачала головой, — это так странно... ну, у меня не хватает слов, чтобы описать это, я могу только сказать, что никогда больше не войду в тот дом, даже если мне понадобится работа, ведь это было бы просто неприлично.
