Ширл Хенке - Сладкое безумие (Глубокая, как река)
Оливия потянулась рукой внутрь тесных кожаных брюк, которые только что расстегнула, натолкнулась на горячее, чуть сжала пальцами и услышала резкий вздох Сэмюэля. Ей все было еще внове, стало неловко за себя, она отдернула руку и попыталась разглядеть лицо мужчины, оставшееся в тени.
– Я… не причинила тебе боли? – с тревогой спросила Оливия.
– Боже! Конечно, нет! – воскликнул Сэмюэль, вернув ее руку на место.
Его реакция приободрила Оливию, и она принялась стаскивать с него брюки, но Сэмюэль остановил ее.
– Вначале сапоги, – приподнялся и сам снял обувь, а потом сбросил брюки и растянулся во всю длину на постели, выжидающе поглядывая на жену из-под полуприкрытых век.
Оливия смутилась и покраснела под испытующим взглядом, но не смогла удержаться от того, чтобы не насладиться видом великолепного мужского тела, а затем принялась легко водить кончиками пальцев по кустикам жестких волос под мышками, на груди и постепенно спустилась вниз, куда вела темная дорожка. Сэмюэль зачарованно следил за ее движениями, стараясь не дрогнуть и мускулом, а когда она на миг заколебалась, хрипло сказал:
– Сними с себя всю одежду, всю до конца, пусть мы будем в одинаковом положении.
Она беспрекословно повиновалась, сбросила юбку и нижнее белье. Приподнявшись на локте, Сэмюэль не дыша наблюдал за восхитительным зрелищем, божественными женскими формами, нежными и чувственными и одновременно крепкими и упругими. Когда она наклонилась, чтобы снять ботинки, он попросил: «Позволь мне», – взял ее ногу за тонкую щиколотку, поставил себе на живот и начал расстегивать пуговицы, время от времени бросая взгляд вверх.
– Под солнцем твоя кожа стала золотой, – сказал Сэмюэль, проводя глазами по рукам и шее, где проходила граница между темным и светлым загаром, опускаясь ниже, к груди и животу, чуть порозовевшему из-за смущения девушки, склонившейся над вторым ботинком.
Оливия встала на колени и остро почувствовала исходивший от Сэмюэля жар, но на этот раз решила не спешить, легонько оттолкнула ладонями мужа, вынудив его лечь, и прошлась губами по тем местам, где недавно путешествовали ее пальцы. Конечная остановка была прежней, и девушка вкусила от возлюбленного, как он вкусил от нее в тот незабываемый вечер в бобровой хатке. Она обрела новый дар, сильный и волевой мужчина был в ее власти, и ощущение своего могущества доставляло огромное наслаждение. Когда он содрогнулся и часто задышал, будто на финише трудного бега, Оливия лукаво улыбнулась и шепнула:
– Ты выглядишь так, будто вновь соревновался в беге с осагами.
– Должен признаться, – ответил он, с трудом переводя дыхание, – что это испытание требует значительно больше сил, зато и удовольствия намного больше.
– Значит, ты прощаешь мне мою неопытность, – спросила она, заранее зная ответ, но желая услышать похвалу.
Сэмюэль намотал на кулак длинную прядь волос и притянул к себе жену.
– Именно твоя неопытность – источник моего величайшего блаженства, – сказал он, покрывая лицо возлюбленной поцелуями.
Она спрятала голову на его груди и глухо призналась:
– Я хотела вкусить от тебя, как ты тогда от меня.
– Выходит, я был не так уж и плох в бобровой хатке, – пошутил Сэмюэль и принялся целовать ее грудь.
Оливия пылала как в огне, а губы и руки возлюбленного подбрасывали все больше дров, огонь разгорался, объял все тело, и она отдалась бушующему пламени.
Когда девушка пришла в себя, она притронулась ладонью к земле и сказала:
– Мне показалось, что снова началось землетрясение.
– Отныне только мы с тобой будем заставлять землю колебаться, – улыбнулся он в ответ.
На рассвете скудные лучи зимнего солнца высветили картину разрушений на берегу и на реке. Сэмюэль отправился на разведку, а Оливия занялась по хозяйству. Он вернулся через несколько часов и удрученно сообщил:
– Такое впечатление, будто Миссисипи – живое существо и окончательно сошла с ума. Везде громадные водовороты затягивают вглубь целые деревья, а поперек реки возникли пороги высотой от десяти до двадцати футов!
– Не может быть. Микайя говорил, что пороги встречаются только в одном месте, значительно севернее, в верховьях.
– Очевидно, подземные толчки все изменили, и теперь пороги повсюду.
– Значит, пройти по реке невозможно?
– Можно, конечно, попытаться, но очень рискованно. Пока я ходил, было еще несколько подземных ударов, хотя и довольно слабых.
– Я тоже их почувствовала, – с тревогой сказала Оливия.
– Если произойдут новые подвижки почвы, может быть, положение улучшится. Вопрос в том, когда это произойдет.
– Запасов продовольствия нам хватит на месяц или около этого, у нас достаточно пороха и зарядов для твоего ружья, и я нашла еще одно ружье, так что можно добыть пропитание охотой. В общем, я предлагаю переждать. Посмотрим, как будет вести себя река дальше.
– Признаться, меня тоже не привлекает пеший переход в несколько сотен миль по индейской территории, – заявил Сэмюэль и усмехнулся: – А может, ты что-то замышляешь? И твое желание остаться здесь продиктовано иными соображениями?
Оливия уловила намек:
– Надеюсь, мы подыщем себе занятие, пока сидим у реки в ожидании погоды.
За неделю, которую они провели на берегу, Сэмюэль соорудил небольшой плот, использовав материалы и инструменты, обнаруженные на борту лодки, и Оливия во всем помогала ему. О предстоящем путешествии по реке, сопряженном с немалой опасностью, они старались не говорить, а потом Шелби отправился в дальнюю разведку и по возвращении принес радостную весть – пороги заканчивались через пять миль вниз по течению.
Со временем пропали гигантские водовороты, но на поверхности воды по-прежнему оставалось много деревьев, кустов и мусора, который смыло волнами вместе с обломками домов в прибрежных селениях. Однако до Сент-Луиса было около трехсот миль, а до Нового Орлеана еще дальше. При этом оба маршрута пролегали по территории, населенной враждебными индейскими племенами и кишащей шайками бандитов. Словом, Миссисипи была единственной возможностью для возвращения к цивилизации.
Наконец пробил час отъезда. Утро выдалось ясное, дул легкий юго-западный ветерок, и настроение было приподнятое. Сэмюэль и Оливия погрузили на плот продовольствие и прочие припасы, упакованные в непромокаемый клеенчатый материал, и отчалили. Совместными усилиями преодолели самый трудный участок – пороги, причем Оливия работала плечом к плечу с Сэмюэлем. Она практически ни в чем ему не уступала, не обращая внимания на боль в ладонях, покрывшихся волдырями.
Глядя на нее, Сэмюэль не мог не восторгаться ее трудолюбием и сноровкой. Он никак не ожидал, что изящная красавица, окруженная толпой поклонников на балу в Вашингтоне, окажется верной подругой, на которую можно смело положиться в любых обстоятельствах. Оливия Сент-Этьен обладала силой духа и отвагой, которым могли бы позавидовать многие мужчины. Она казалась загадочной, непредсказуемой натурой, глубокой, как река. Оставалось только надеяться, что впереди у них целая жизнь и за это время ему удастся хотя бы заглянуть в бездонные глубины ее души.
