Ферн Майклз - Валентина
Но покинуть Напур следует так, чтобы пытливые глаза людей султана Джакарда не заметили ее бегства. Зная, что невозможно в одиночку преодолеть путь, пролегающий по пустыне, Валентина принялась размышлять, как же осуществить задуманное. Ближайший форпост крестоносцев – в Бет-Набле, там сейчас и Ричард Львиное Сердце. Английский король поможет ей добраться до Акры, откуда она отбудет в Наварру на корабле.
В последующие несколько дней Валентина много времени проводила с Розалан. Близилось время родов, и девушке не хотелось оставлять подругу в такой важный момент ее жизни. Но Валентина боялась, что Ричард решит покинуть Бет-Набл, и тогда станет гораздо сложнее осуществить задуманное ею. Она лелеяла мысль, что Ахмар проводит ее, в то же время хорошо понимая, как хочется ему быть рядом с Розалан, когда родится ребенок. Нет, она не лишит его этой радости и попробует добраться до Бет-Набла одна.
Федаины по-прежнему мелькали во дворце, оказывая ей безмолвное покровительство, и само их присутствие позволяло Валентине чувствовать себя как бы ближе к Менгису. Сознание, что он дорожит ею, Как прежде, грело сердце. Но она ни о чем его не попросит! Менгис ведь хотел посмотреть, как сама она справится с судьбой!
* * *Прежде чем взобраться на спину вороного коня, некогда принадлежавшего Паксону – ее белый скакун захромал, что несказанно расстроило его хозяйку, – Валентина прошла в уединенную часть сада и остановилась, опустив голову, перед кустом багряника.
– Кади, – прошептала девушка в ночной тиши, – как бы я хотела, чтобы ты сейчас мог дать мне совет, но пребываешь ты в мире и покое на небесах, и я должна делать то, что мне самой представляется наилучшим в моем положении. Я покидаю Напур, сдержав клятву, данную тебе, – сказала она, и слезы потекли по ее щекам. – Но я никогда не забуду тебя, кади. Однажды я вернусь и постараюсь, чтобы свершилось перезахоронение, и тогда твой народ сможет оплакать любимого всеми эмира. А сейчас я делаю то, что должна. Другого выхода у меня нет. Больше нельзя мне оставаться в Напуре, и потому я возвращаюсь к своим единоверцам, но я не забыла и никогда не забуду, что сделал ты для меня, – девушка расправила плечи и постаралась скрыть в голосе дрожь. – Я легкомысленно заигрывала с судьбой и проиграла. Настал час позаботиться о том, чтобы остаться в живых.
* * *Султан Джакарда метался по шатру, отшвыривая попадавшиеся на пути вещи и замахиваясь на свою черную пантеру – она рычала, защищаясь от нападок, и забивалась куда подальше от разгневанного хозяина.
Все было не так! Проклятая война шла вкривь и вкось. Ничего, ничего не клеилось с тех пор, как он увидел небесной красоты придворную даму английской королевы. Глаза Валентины преследовали его – такие изменчивые: зеленые от гнева и сапфирово-голубые в страсти.
Кровь быстрее и горячее бежала по жилам Паксона при воспоминании о том, как лежала она в его объятиях – хрупкая, теплая, сильная и отчужденная. В тот день в долине он изведал и гнев, и страсть, но в один необъяснимый миг увидел, как синеют ее глаза, подобные сапфирам, и почувствовал отклик. Но это Менгису подставляла возлежавшая с ним женщина свои нежные, сочные губы и предлагала для ласк стройное, грациозное тело. Его брату, а не ему!
Каким же глупцом он был! Подумать только! Опорочил свою честь ради нее, не открыв, кто она такая на самом деле! Христианка правит Напуром! Глупец! Позволил впутать себя в предательство, обнаружив, что Валентина посылает провизию христианам, и опять ничего не сделав, только пригрозив! Почему же тогда он не понял, что она недосягаема для угроз? Менгис, этот ублюдок, позаботился обо всем, предложив ей свое покровительство и окружив возлюбленную федаинами. Как же добраться до нее, чтобы убить?
Шаги Паксона участились. Султан задумался: желал ли он Валентине смерти потому, что она помогала христианам, или же потому, что он не мог позволить ей принадлежать другому? Паксон покачал темноволосой головой, не зная, как ответить на вопрос, заданный себе. Но о чем же он думает! У него полно прочих дел! Пришло донесение, что караван с юга приближается к Эль Хувиельфе, проходя в непосредственной близости от Бет-Набла, где засел Ричард Львиное Сердце.
– Слишком близко, чтобы Малик Рик не соблазнился! Захватив этот караван, он мог бы целый год кормить свое войско! – бормотал Паксон, разговаривая сам с собой. – Надо сообщить погонщикам, чтобы повели караван в обход Эль Хувиельфы, подальше от дозоров крестоносцев.
Паксон с горечью признал, что вынужден сам заняться этим делом. Только он обладал достаточной властью, чтобы убедить людей, возглавлявших караван, свернуть с пути.
* * *Два дня спустя Паксон в сопровождении пятидесяти воинов настиг караван. Он пришпорил коня и двинулся к началу каравана, по пути делая знак погонщикам остановиться. Султан объяснил сложившиеся обстоятельства, и хозяин каравана, низко поклонившись, нерешительно проговорил:
– Мы не встречали на своем пути никаких опасностей в пустыне, а если свернем с дороги, как ты советуешь, то где найдем воду? То, что ты предлагаешь, может стоить жизни нам и нашим животным. Через неделю мы должны выйти к морю. И так уже потеряно несколько дней пути из-за ужасных песчаных бурь. Сейчас мы остановимся на привал, но не свернем с выбранной дороги. Скажи Малику эн-Насру, что мы высоко ценим его заботу, однако принимаем решение продолжить путь вблизи колодцев.
Расстроившись, Паксон глянул на старика и его богатые повозки с продовольственными припасами.
– У тебя здесь столько провизии, что христианским войскам хватит на целый год! Почему ты глух к тому, что я тебе говорю? Крестоносцы нападут на вас в пустыне. Если свернешь, ты потеряешь, самое большее, один, может быть, два дня пути, но останутся живы все те люди, что следуют с караваном, женщины и дети. Подумай о них!
– Как раз из-за них мы и должны держаться вблизи колодцев, – терпеливо пояснил хозяин. – Разговор окончен. Мы располагаемся здесь на ночлег и снова отправляемся в путь завтра утром.
– Глупец! – выругался Паксон сквозь сжатые зубы.
Он дал приказ отряду ехать вперед. Караван наверняка остановится у колодцев Эль Хувиельфы, и там путешественники задержатся на несколько дней, чтобы напоить бесконечную череду людей и вьючных животных.
* * *Валентина понукала коня, испытывая жалость: вот уже два дня нес он ее сначала по равнине, затем по жарким пескам пустыни и был единственным живым существом, которое она видела после отъезда из Напура. Между ними успели сложиться взаимоотношения, полные доверия. Конь спасал ей жизнь, а она даже не знала его имени! И вообще, дал ли Паксон ему какое-либо имя?
