Барбара Эвинг - Гипнотизер
— У вас нет больше клиентов?
— Нет. Только любопытствующие.
— Мне очень жаль.
— Я бы хотела, чтобы дела шли иначе, ради Гвенлиам. Месье Роланд открыл у нее талант, и это так отрадно слышать.
Инспектор понимающе кивнул.
— Так или иначе, но я знаю, что она заслуживает самого лучшего. Она замечательная.
— Да, она замечательная во всех отношениях девушка.
— Да, — повторила Корделия. — Она напоминает мне мою тетю.
Они пошли по Литтл-Рассел-стрит, мимо большой церкви, пересекли дорогу, ведущую в старый подвал, а потом миновали фонарь. Она указала ему на подвальчик, спрятанный в тени.
— Вон там моя тетя практиковала гипнотические сеансы. Люди не знают, насколько это древнее искусство, именно там я жила всю свою жизнь с тетей и матерью. Здесь мы с Рилли принимали наших первых посетителей. — Она бросила в его сторону быстрый взгляд. — И именно сюда я прибежала в ночь убийства.
Они остановились у дома, и Корделия с грустью посмотрела на окно подвальчика. Он увидел, что она ностальгирует по ушедшим временам.
— Вы любили это место? — Он посмотрел на площадку у подвальчика, замусоренную и неприглядную, на железные ступеньки, ведущие вниз, на окошко, из которого, наверное, можно было увидеть только ноги прохожих, и на черного кота.
— О, только посмотрите, кто здесь!
Корделия наклонилась, и кот тут же подскочил к ней, выгнув спину.
— Да, — гладя кота, призналась она. — Это место мне дорого как память. Но все это в прошлом. — Она резко поднялась и расправила свой плащ.
А затем инспектор Риверс сделал нечто странное. Он взял ладонь Корделии, затянутую в перчатку, и поцеловал ее. Другой рукой он коснулся ее лица, провел по щеке и опустил ладонь к шее.
Прошла вечность, с тех пор как мужчина так нежно касался ее, и Корделия Престон на мгновение оцепенела от неожиданности. Она смотрела на него, потрясенная до глубины души.
— Я…
Корделия не могла вымолвить ни слова, зная, что ее щеки залил густой румянец. Она надеялась, что ее замешательство останется незамеченным в темноте. Однако он прекрасно понял ее чувства. Ему довелось видеть эту женщину в разных обстоятельствах, он наблюдал за ней, а за это время произошло так много всего: смерть Эллиса, смерть Манон, смерть Моргана, дознание. Она вдруг отвела взгляд, глубоко смутившись. Благодарение небесам, настоятель церкви Сент Джордж был занят и не мог стать свидетелем этой сцены.
Инспектор Риверс был детективом. Он получил ответ на свой вопрос.
— Я отведу вас домой, — сказал он, предлагая ей руку.
Она неуверенно приняла ее. Ее ладонь слегка задрожала.
— Мы останемся друзьями?
— Да, — вымолвила она, надеясь, что он ее понял. — Мы останемся друзьями.
Инспектор Риверс думал сейчас только об этой женщине рядом с ним, поэтому детектив в нем на мгновение уснул, и он, всегда такой внимательный к звукам лондонской ночи, не заметил, что фигура, укутанная в плащ с накинутым на голову капюшоном, следит за ними из темноты.
Глава двадцать восьмая
В тот вечер они прощались со своим домом в Блумсбери, с его прекрасными высокими комнатами и прозрачными дверями, ведущими в сад, где их всегда так радовал каменный ангел, с туалетной комнатой. Завтра утром должны будут приехать тележки, на которые погрузят всю их жизнь на Бедфорд-плейс, и они отправятся на Пикок-стрит, где поселятся неподалеку от месье Роланда. (Корделия была шокирована, увидев две пустые комнаты на Пикок-стрит. Обняв Рилли, она разрыдалась, и подруга расплакалась вместе с ней; ни одна из них не нарушала молчания.) Они будут ближе к Моргану. Манон хотя бы похоронили рядом с отцом, а Морган лежал один в холодной земле, на Элефанте, где никогда раньше не был.
Они сели по своему обыкновению в уютной гостиной, зажгли лампы и развели огонь в камине; яркий свет падал на бутылку с портвейном, которая как будто сияла. Регина и миссис Спунс тоже находились здесь, так как повод был совершенно особенный, и у них было прекрасное настроение. Окна не были зашторены, но туман стоял такой плотный, что едва можно было различить фигуру каменного ангела в саду, которому женщины непременно хотели сказать «до свидания». Миссис Спунс приняла от Гвенлиам маленький стаканчик с портвейном и улыбнулась, похлопав девушку по тонкой руке. Корделия прекрасно понимала, каких усилий стоит ее дорогой дочери сидеть в этой комнате и делать вид, что у нее хорошее настроение. Корделия и сама была в мрачном расположении духа. Она посмотрела на то место на стене, где раньше висела картина Моргана, теперь заботливо упакованная вместе с зеркалами и головой мраморного Альфонсо. Она покидала Блумсбери и не следовало делать из этого трагедии. Они должны радоваться дню, который приходит, и без скорби провожать день, который уходит. Женщины пили портвейн и обсуждали планы на следующее утро. Регина снова выглянула в сад, желая еще раз увидеть столь полюбившееся ей место.
— В темноте бродит убийца, — как ни в чем не бывало объявила она.
— О Регина! — с укором отозвалась Рилли, засмеявшись.
Она встала, чтобы задернуть шторы, но все же решила взглянуть в окно еще раз.
— Что там такое? — неуверенно протянула она.
Все пятеро поднялись с мест и прильнули к окнам — миссис Спунс, подражая остальным, ей нравилось ощущать прикосновение стекла к щеке. Пять пар глаз всматривались в темноту. Ничто не шелохнулось.
А затем Рилли сказала:
— Я думаю, что это наш каменный ангел хотел помахать нам на прощание.
И пять женщин, прильнувшие к окну, еще раз взглянули в темноту и дружно помахали ангелу, после чего Рилли задернула занавески.
Корделия была погружена в дремоту (она уже разучилась спать), как вдруг услышала, что дверь в спальню тихонько открывается. Она тут же проснулась — от нее не ускользнуло, что вошедший старается остаться неуслышанным. Корделии хотелось произнести имя дочери, но какой-то инстинкт подсказал ей, что надо молчать. Она старалась не выдать своего присутствия в темноте даже вздохом. Лишь стук ее собственного сердца, казалось, нарушал тишину в комнате. Регина сказала, что в саду притаился убийца. Корделия вспомнила, где стоят свечи.
И снова у двери послышалось движение: кто-то тихо притворил дверь, и Корделия воспользовалась моментом, чтобы достать спички. Еще некоторое время было тихо, а затем она услышала, как кто-то начал двигаться по комнате, не совсем уверенно, но подбираясь все ближе к ней. Она уловила чье-то дыхание. «Это не Гвенлиам», — в панике подумала Корделия. Скрипнула половица, и снова на минуту установилась мертвая тишина.
