Барбара Эвинг - Гипнотизер
Обзор книги Барбара Эвинг - Гипнотизер
Украшенный зеркалами и красными бархатными цветами подвальчик в Блумсбери, где слабо мерцают свечи, — ее новое царство. Но успех хрупок, когда тебя может настигнуть прошлое, полное тайн…
Барбара Эвинг
Гипнотизер
Посвящается Чаду и Кэт
Слова признательности
Особая благодарность доктору Бобу Ладжу из Регионального оклендского Центра помощи в Новой Зеландии — за увлекательные обсуждения гипнотизма и природы боли; а также Саймону О'Харе в Лондоне — за весьма полезные беседы на тему истории криминалистики.
Я помню некую миссис Престон из Блумсбери… которая недавно умерла. Она довольно долго практиковала гипноз; и я припоминаю, что около двадцати лет назад множество людей стремилось попасть к гипнотизеру в Кеннингтоне…
Профессор Джон Эллиотсон.
Физиология человека,
1835 год, том 1
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
1838
Глава первая
В воздухе прокатился раскат грома.
Однако звук доносился не с небес, это управляющий проверял лист железа: насколько похож его звук на настоящий гром, — если бы сценическому грому недоставало величественного рокота, весь эффект от представления был бы потерян.
Мисс Корделия Престон, плотнее закутавшись в плащ от холода, стояла, прислонившись к плохо покрашенной и как-то жалко выглядевшей декорации стены замка, который даже при бурной игре воображения трудно было назвать величественным.
— Этот толстый управляющий — просто исчадие ада, — сердито пробормотала она, обращаясь к миссис Амариллис Спунс, сидевшей на квадратном пне.
Пустой театр, где каждый звук отдавался эхом, пропах маслом от ламп, свечной гарью и пылью; к этим запахам примешивался «аромат», оставленный вчерашней публикой да и, наверное, самими актерами. Огни рампы были приглушены, а лампы с помощью маленьких колесиков опустили так, чтобы фитили было легче подрезать; свечи тускло освещали сцену, погруженную в мерцание. Замерзшие актеры то и дело потирали руки. При каждом выдохе в воздух взлетало небольшое туманное облачко пара. Корделия Престон и Амариллис Спунс, втроем с тещей управляющего играющие в спектакле роли поющих ведьм, должны были из собственного скудного жалованья сделать себе прическу, купить костюмы, пудру и грим, а еще питаться, платить за жилье и переезды. Управляющий вызвал актеров сегодня с самого утра: стоя у края тускло освещенной сцены и покачиваясь на пятках, он возвестил, что намерен снова урезать им жалованье.
— Публике больше не интересны актеры, — громогласно изрек управляющий, завершая свою речь, и Корделия, вспыхнув от гнева, с наслаждением представила себе, как было бы здорово столкнуть этого хама в зрительный зал. — В наше время публика жаждет зрелища! И под ним следует понимать не жалкую игру второсортных актеров, появляющихся на сцене на заезженной кляче! Я выписал слона, его привезут уже завтра, так что в следующем месяце я гарантирую публике великое представление.
С этими словами он прекратил раскачиваться и внезапно исчез во мраке театра.
«Второсортные актеры? Слон в «Макбете»?» Ведущий актер мистер Джордж Трифон стоял в центре сцены униженный и, дрожа от ярости, с изумлением глядел на деньги, которые держал в руках. Актриса, исполнявшая леди Макбет, огласив сцену громкими рыданиями, умчалась прочь. Остальные актеры, собравшись небольшими группами, стояли, кутаясь в плащи, и тихо жаловались друг другу: конец зимы, никаких признаков наступления долгожданной весны… Застыв в театральной позе и словно слившись с декорациями, изображавшими Великий Лес (их еще не убрали после вчерашнего вечернего представления), мистер Трифон и острые ветки Леса отбрасывали длинные причудливые тени. Амариллис Спунс заметила, что выхваченная огнем свечей Корделия Престон, стоявшая у крашеной стены замка, выглядела рассерженной, но такой же прекрасной, как всегда: необычно белая прядь ее волос казалась мерцающим холодным огнем в переливчатом мраке теней.
Ответственный за реквизит прошествовал по сцене, держа в руках большие оловянные блюда и бокалы, предназначенные для сцены пира: если он и был больше других осведомлен о грядущем появлении слона в спектакле, то не подал вида. Его шаги гулко прозвучали за кулисами.
Голос мистера Трифона (он ничего не мог с этим поделать) прокатился по пустому залу, наполняя собой даже галерку, — актер виртуозно управлял тембром.
— Слон в произведении Шекспира! О, почему я не выбрал себе более достойного ремесла? Этот управляющий просто ничтожество. Он больше платит на сцене лошадям, чем актерам моего ранга.
Реквизитор снова прошел на сцену, все так же храня молчание: за его спиной, словно горб, вырос котел, над которым предстояло колдовать ведьмам.
— Между прочим, я слышал из очень надежных источников, что завтра, как только прибудет слон, всех немолодых леди… — мистер Трифон бросил неприязненный взгляд через сцену, — попросят покинуть труппу. Публике не нравится смотреть на старух.
Корделия Престон и Амариллис Спунс обменялись взглядами: упоминание о «немолодых леди» относилось к ним (хотя обе были немного моложе самого мистера Трифона), и не им было судить, почему слон может заменить поющих ведьм в «Макбете» (впрочем, это был уже третий вариант постановки, так что всего можно было ожидать). У них едва ли хватило бы денег, чтобы добраться домой. Однако подобные повороты судьбы уже случались сотни раз: на случай вот таких непредвиденных обстоятельств они обе держали деньги под деревянным полом в лондонской квартирке и сейчас быстро подсчитывали в уме свои запасы.
Актеры внезапно рассеялись по сцене, услышав откуда-то снизу громкий предупреждающий крик: раздался скрип колес, и крашеные деревянные ветки Великого Леса разъехались в разные стороны сцены, до следующей кульминации готовящегося представления. Между движущимися декорациями деревьев появился реквизитор. В руках у него был таз с красной жидкостью: кровью на руках Макбетов, которые каждый вечер совершали свои расписанные в сценарии убийства.
Их поселили в грязных холодных комнатах, которые были частью какой-то пристройки неподалеку от Гилфорда. Актеры, рассевшись по углам, мрачно пили дешевый виски в ожидании вечернего спектакля. Корделия Престон поджаривала на огне хлеб. Амариллис Спунс с траурным видом съела два яблока. Они знали, что не стоило отправляться на эти гастроли; им были известны все минусы подобного предприятия: самое низкое жалованье, представления в самых плохих театрах. Но миссис Престон и миссис Спунс уже давно отметили свое сорокалетие, что автоматически переводило их как актрис в разряд «старух» (как злобно выразился мистер Трифон), и им нужны были деньги.
