Маргарет Барнс - Торжество на час
— Но Хэл не единственный, кого хотят обвинить!
Не веря своим ушам, Анна пристально всматривалась в бледное безжизненное лицо брата, которое вырисовывалось на фоне плакучих ив.
— Что? Они хотят представить меня обыкновенной проституткой? — заикаясь произнесла она. — Я знаю, нет лучшего средства, как возвести злобную клевету на врагов своих, но кто еще, ради всего святого, должен пострадать из-за меня? С кем еще я осквернила супружеское ложе?
— С Уиллом Бриртоном и Фрэнсисом Уэстоном…
— Джордж, это немыслимо! — запротестовала Маргарэт.
Живой ум Анны, подгоняемый страхом, уже искал лазейку в паучьей сети.
— Уилл, думаю, не предаст меня. Он такой же храбрый и сильный, как Хэл! — перебирала она, а в глазах читалось отчаяние. — Вот, Фрэнсис Уэстон, его вечные непристойности и надушенные рубашки…
— Его страсть привирать может навредить тебе, — признал Джордж.
— Но каким образом смогут эти раболепные шавки короля доказать мою вину?
— Боюсь, найдется с дюжину завистливых языков, готовых поклясться, что часто встречали названных мужчин в твоих покоях.
— Но все знают, что Фрэнсис приходит повидаться с моей кузиной Мадж, а его смелые и откровенные комплименты — один пустой звук.
— Кроме того, у всех троих хватило ума появляться в компании или же когда присутствовали фрейлины, — заметила Маргарэт. — Посмотрим, в чем смогут обвинить Нэн!
— Короли всегда находят словоохотливых свидетелей, дорогая Марго, — печально сказал Джордж.
Они примолкли, почувствовав долю правды в его словах.
— Это все? — наконец спросила потрясенная Анна.
Некоторое время Джордж молчал, не в силах заставить себя говорить. Ради спокойствия Маргарэт он не хотел упоминать имя их лучшего друга.
— Еще Том Уайетт, — промолвил он.
— Том! — вскрикнули одновременно обе женщины. В сердцах Анна подскочила, забыв о своей слабости.
— Я знала, что король ревновал, но это было давно. Томас всегда был осторожен и никогда не переступал мой порог, предпочитая скорее не видеться со мной, нежели навлечь на меня подозрения! Я была уверена, что еще давным-давно доказала свою преданность Генри!
— И вновь докажешь ему, Нэн, — успокаивала Маргарэт. — Все это кажется таким невероятным! Если они предстанут перед судом, я уверена, Джордж, что мой брат оправдается.
— Надеюсь, что всем удастся оправдаться за отсутствием свидетельств, — мрачно заявил Джордж, — надо только, чтобы Смитон держал свой гнусный язык за зубами.
— Смитон?!
Анна словно окаменела. Ей показалось, что она ослышалась, настолько все было невероятным.
— Боже правый! — воскликнула она. — Только в Бедламе серьезно смогут поверить, что я снизойду до общения с этим ничтожеством. Даже если б на земле не осталось ни единого мужчины…
Джордж предостерегающе закрыл ей рот.
— Он всегда ходил вокруг тебя и мурлыкал песенки. Король за это не раз давал ему пинка.
Из-за сильного беспокойства, что их услышат, он говорил кратко и невольно получалось грубо.
— Джордж! Как ты можешь предполагать…
— Что касается меня, то я не верю, зная твой разборчивый характер и представляя его сальные локоны, спадающие на лицо! — рассмеялся он, уверенный в ее неподдельном отвращении и ненавидя себя за то, что на миг усомнился в ней. — Но ты должна понимать, что он единственный из всех, кого легко заставить дать ложные показания, что поможет убедить окружающих в твоем грехе. Он один противостоит им, за его спиной нет высокородной семьи, готовой защитить его. Кроме того, моя жена посчитала своим долгом сообщить Кромвелю, что в день, когда случилось несчастье, она и наш прославленный дядюшка нежданно вошли к тебе и застали у твоих ног Марка Смитона, который к тому же прижимался к твоим коленям. Господи! Пусть ее мерзкая душа горит в аду!
Непроизвольно Анна и Маргарэт посмотрели друг на друга в темноте.
— Вот почему Кромвель…
— Говорят, приглашение на обед польстило самолюбию Смитона. Но в доме Кромвеля он попал в западню. За приятной беседой и бокалом крепкого вина — способ некогда изобретенный Уолси — пытались выудить у него признания. Дергающийся мальчишка, его и трезвого не надо упрашивать, он готов всем рассказывать о часах, проведенных с покинутой королевой, о том, как он успокаивал ее! Кромвель притворился, что ему понравился новый камзол Марка, чулки, которые так хорошо сидят на нем, он начал задавать глупые вопросы о том, где тот взял деньги на их покупку. Кстати вопросы, которые волнуют всех! Пока даже бедный дурак не почуял опасность, нависшую над ним.
— Опасность! Над ним? — выдохнула Анна.
— И над тобой тоже, дорогая Нэн, тебе грозит неменьшая опасность. Смитон начал бурно протестовать! Кромвель послал за двумя крепкими молодцами, которые уже давно поджидали за дверями. Они пытали его. Затащили предварительно в подвал, оттуда и доносились его вопли.
— Они — пытали его?
Анна с жалостью, присущей женщине, вспомнила, как впервые Генрих привел к ней мальчика с золотым голосом.
— Они обвязали веревками его голову и сжимали ее с помощью двух палок, — раздавался из темноты ив безжалостный голос. — Смитон кричал: «Сжальтесь, господин министр! Я скажу правду! Королева давала мне деньги!» Но когда веревки сжимались сильнее, одному Богу известно, в чем еще мог признаться этот жалкий трус. Не сомневаюсь, что он выдал свои мечты о любовной связи с тобой за действительность.
Анна вновь прижалась к стене, Маргарэт обняла ее, Анна закрыла лицо руками и затряслась от боли и ужаса, охвативших ее.
Но даже в такую минуту она не могла винить влюбленного юношу, не искушенного в дьявольских уловках в духе Макиавелли, на которые были большие мастера государственные мужи. Он подобно ей самой поднялся на незнакомую головокружительную высоту и теперь расплачивался за свою неопытность.
— После этого люди поверят всему, — жалобно повторяла Анна. — Боже мой, Томас, Хэл и двое других подвергаются страшной опасности, и неизвестно за что! Вместо меня принимают муки!
Терзаясь из-за любви и поддаваясь самобичеванию, она протянула руку Рочфорду.
— Слава Богу, что ты мой брат, Джордж! По крайней мере, такие постыдные обвинения не смогут выдвинуть против тебя!
Джордж мягко высвободил руку и молча уставился в темноту, на быстрое течение реки.
В наступившей тишине до сознания Анны дошла вся степень риска, которому подвергались ее друзья. Учитывая настоящее настроение Генриха, им грозила смерть! Хэлу, которого король всегда любил, тихому и сильному Уиллу, жизнерадостному весельчаку Фрэнсису и Томасу.
