Патриция Мэтьюз - Безумное обещание
— Выживу. Лицо разбито и челюсть ноет, но мне приходилось попадать и в худшие переделки, мадам.
— Тогда спустись вниз и закрой казино.
— Сара, что ты говоришь? Сейчас только десять вечера! — изумленно воскликнул Рэнд.
— В данном случае меня это не волнует. Постарайся сделать так, чтобы публика удалилась как можно скорее. Я никого не хочу видеть.
— Сара, ты не можешь так поступить! Все ждут, что ты выйдешь к полуночи. Если закрыть казино сейчас, мы потеряем половину клиентов.
— Мне все равно! Я хочу остаться одна. Пусть все убираются к черту!
— В том числе и я? — осторожно поинтересовался он.
— В том числе и ты! — вырвалось у Сары, но она тут же взяла себя в руки. — Прости меня, Рэнд. Я не хотела быть грубой, но у меня паршивое настроение, и мне нужно побыть одной. Прошу тебя.
— Как пожелаете, мадам. А ваше настроение… Что случилось? Этот бородатый парень чем-то обидел вас? Если так, я разыщу его и вызову на дуэль!
— Нет, Рэнд. Этого я как раз не хочу. Завтра утром я буду в порядке. Все пройдет.
Рэнд с любопытством взглянул на нее, открыл рот, чтобы что-то сказать, но передумал.
— Спокойной ночи, мадам. Приятных сновидений.
Сара сдержала горький смешок. Вряд ли ей удастся уснуть сегодня, впрочем, как и в последующие несколько ночей!
На лестнице Рэнд чуть было не столкнулся с Жаном, который нес наверх поднос с ужином на двоих.
Сара хотела было отправить ужин обратно, но решила не подавать слугам повода для сплетен. Рэнд не проговорится, а если станет известно, что у нее был джентльмен, который ушел, не дождавшись ужина, это вызовет ненужные пересуды.
Сара впустила Жана и подождала, пока тот поставит поднос на стол.
— Сервировать не надо, Жан. По некоторым причинам мы сегодня закрываемся рано. Так что можешь идти домой.
Жан поклонился с самым бесстрастным выражением лица. Сара закрыла за ним дверь, направилась к бару и налила себе большой бокал бренди. Она залпом осушила бокал, с нетерпением ожидая, когда по жилам растечется тепло и напряжение спадет.
Гнев давно остыл, теперь Сара не чувствовала даже раздражения от поведения Джеба. Ей и в голову не могло прийти, что ее бизнес вызовет у него такую бурную реакцию.
Впрочем, от воспитанного в пуританских традициях человека этого можно было ожидать.
Сара налила себе еще бренди и стала прохаживаться по комнате, грея бокал в ладонях и время от времени отхлебывая из него. Она-то думала, что давно выбросила из головы Джеба Хоукинса, но его сегодняшнее появление всколыхнуло в ней забытые чувства. Даже в разгар ссоры, когда Джеб оскорблял ее, даже в тот момент, когда она лежала обнаженная на кровати, свирепея от собственной беспомощности, ее предательское тело хотело его любви.
Сара закрыла глаза и вспомнила тот час, проведенный на борту его баржи. Она понимала, что ни с каким другим мужчиной ей не испытать такого блаженства. Ее тело и душа не смогут ответить так на ласки другого. Хотя она переживала прекрасные мгновения во время близости с Шоном, никакого сравнения с Джебом он не выдерживал. Если Шону Фланагану, который любил ее, не удалось добиться этого, то кто другой сможет это сделать?
Сара отдавала себе отчет в том, что необходимо смириться с очевидными фактами, какими бы горькими они ни были.
Вдруг она пошатнулась и едва не упала на диван. Она выпила слишком много бренди и ничего не ела с полудня.
Отставив бокал в сторону, Сара отломила кусочек куриной ножки. И вдруг в порыве безотчетной ярости отшвырнула ее прочь, так что она ударилась о стену и шлепнулась на пол. Слезы, которые она силилась удержать на протяжении целого вечера, хлынули у нее из глаз. Сара опустилась на диван и разрыдалась от горя, отчаяния и невыносимой боли.
Глава 27
Джеб Хоукинс впервые в жизни пил в портовой таверне. И не просто выпивал, а стремился к тому, чтобы напиться. Он зашел в первое попавшееся ему по пути питейное заведение на Франт-стрит, грубое деревянное строение с нацарапанной от руки вывеской над дверью — «Таверна одноглазого Джека».
Человек за стойкой бара — широкой, расколотой посредине доской, которая опиралась на кривую треногу и была покрыта обрывком парусины, — по всей видимости, являлся хозяином. Ему довелось побывать в жестокой переделке, и теперь через все лицо у него тянулся бурый шрам — след сабельного удара. Лоб и левая щека были изуродованы, а глаз закрывала черная повязка. Джеб в жизни не встречал человека с такой откровенно разбойничьей физиономией. В таверне яблоку негде было упасть, но Джеб не стал проверять, есть ли среди публики кто-нибудь из его команды. Не важно, если его увидят здесь матросы. Человек имеет право напиться, если у него плохое настроение. В зале стоял такой гвалт, что Джебу пришлось наклониться к самому уху хозяина, чтобы перекричать крики, смех и пьяные песни разгулявшихся матросов и заказать выпивку.
— Бутылку бренди.
— У меня нет бренди, приятель. Слишком дорогое питье для сброда, который сюда ходит. Есть эль и ром. Если тебя это не устраивает, иди в другое место.
— Тогда бутылку рома.
Одноглазый Джек полез под стойку и достал бутылку черного рома. Он поставил ее перед Джебом, но держал за горлышко до тех пор, пока тот не отсчитал достаточное количество монет.
— А как насчет стакана? — поинтересовался Джеб.
— Стакана? А ты, похоже, настоящий джентльмен! — Хозяин расхохотался. — Если тебе нужен стакан, иди в другое место. Здесь стаканов нет. Заведи я стаканы, эти речные крысы потребуют, чего доброго, чтобы я их мыл!
В зале не было даже столов. Посетители сидели на узких скамьях впритирку и, задевая друг друга локтями, пили прямо из бутылок. Джеб с трудом отыскал свободное местечко на скамейке у стены. Он закурил сигару и сделал большой глоток рома. Его передернуло от отвращения — пить эту гадость было нельзя.
— Забористый ром, правда, приятель? — толкнул его в бок сосед.
Джеб не выразил желания поддержать беседу и отвернулся. Матрос буркнул себе под нос какое-то ругательство и обратился к соседу справа. Джеб пересилил себя и отхлебнул из бутылки еще раз. Ром обжигал гортань, но тепло в желудке было приятным.
Джеб сильно затянулся сигарой, чтобы заглушить вкус рома, и мысли его обратились к Саре. Как она могла опуститься до того, чтобы открыть игорный дом? Как она могла пасть так низко? Он понимал, что одинокой женщине, у которой нет ни мужа, ни любовника, в этой стране очень трудно удержаться на плаву. Но ведь можно было найти более достойное занятие!
Джеб вспомнил о том, что Жак Фортьер, а потом и сама Сара рассказывали ему о долгих месяцах унизительного рабства в индейском племени, о надругательствах, которые она вынесла от Брока и Поммета…